Богомол: игра с джокером

Андрей, конечно, опять назвал бы её психопаткой, если бы действительно был рядом и она попыталась пересказать ему то, что чувствует. Ну и пусть называет как хочет! Он не понимает, что такое единение выше, лучше и полнее любого единения в "любви", происходящего через единственное маленькое место, когда тела все равно остаются разделенными. И все равно...

Она тряхнула головой перед зеркалом, отгоняя шальные мысли. Нет, не мысли, образы и фантазии, такие яркие и живые. Если бы Андрей был на месте этого мудака... От него она вынесла бы все, даже возню с сигарой... Но нет, он бы послал всю эту пакость к чертям собачьим, да и не нужна ему была бы сигара... Она бы сумела разбудить его так, что он входил бы в неё без устали, снова и снова, и, может быть, она бы впервые в жизни сумела испытать то, о чем так много говорят и пишут... То наслаждение от физической близости с мужчиной, которое не имеет ничего общего с наслаждением убивать... И, может быть, если бы все совпало, она бы понесла от него ребенка...

Но Андрей её не хочет. Все вокруг хотят, а он - нет.

Вроде бы, потому что любит свою жену. Но она-то знает... Да, знает... Ему тоже известно, что нет выше наслаждения, чем близость через смерть, и он не хочет эту близость опошлять, низводить до более примитивного уровня, который доступен любым соплякам, лижущимся в кустах у реки. А вот Это, иное - им недоступно!

Или она только уговаривает себя?

Нет, не уговаривает... Ей не в чем себя убеждать, потому что правда за ней...

Она опять тряхнула головой - и невольно сама залюбовалась тем, как взлетели при этом её золотые волосы, как чуть шевельнулись прекрасные плечи... Пора собираться - и ещё раз проверить, не оставила ли она каких-нибудь улик. Окурки выкуренных ей сигарет она спустила в унитаз - и проследила, чтобы ни один не остался плавать на поверхности. Тщательно протерла все, к чему прикасалась, уничтожая отпечатки пальцев. Еще несколько заключительных штрихов - и она исчезнет бесследно.

Если кто-нибудь и произнесет имя "Богомол" в связи с этим убийством то доказательств все равно не будет, и лишь жуткая легенда ещё немного упрочится...

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

"- Как это так? - растерянно спрашиваю. - И какой такой другой человек им пользовался?

- Вот это нам и надо установить, - говорит майор. - Вы позволите зайти? Мне надо вам несколько вопросов задать, а заодно опросить как свидетеля вчерашнего происшествия. Вы ведь Феликса Васильевича Пигарева сопровождали, когда он домой вернулся?

- Точно, я, - говорю. - Да вы заходите, заходите, чего ж, и в самом деле, на пороге беседовать?

Майор заходит, я его на кухню провожу, засуетился даже вокруг него.

- Так что, - говорю, - с паспортом Васильича? Мы тут его обыскались, я даже сам думал к вам зайти, ведь ключи от машины у вас остались - вдруг, думаю, он все-таки в машине его оставил? Да вы садитесь, садитесь, вот вам табуретка, могу и чайку предложить...

- Нет, - качает головой майор, - в машине он паспорт не оставлял. Я проверил, по пути к вам, весь салон машины облазил, и даже в багажник заглянул. Кстати, вот вам ключи, уберите их куда-нибудь, чтобы не пропали.

Я ключи от него принимаю, а сам думаю: "Как же здорово, что я догадался сумку захватить! Вот бы сейчас этот майор пистолет с патронами нашел - совсем густая каша заварилась бы!"

А майор оглядывается вокруг, одобрительно кивает.

- Здорово, - говорит, - вы поработали! Квартира почти приличный вид приобрела, а то вспомнить страшно, что мы тут увидели!

- Стараемся помаленьку, - отвечаю. - Так, значит, паспорт Васильича не просто так потерялся?

- Выходит, не просто так, - вздыхает майор. - Использовали его для какой-то банковской махинации. Я, честно говоря, не очень понял, какой: из Москвы подробностей не сообщали, да и то, что сообщили, просили не очень разглашать. Видно, не нужно, чтобы преступники раньше срока узнали, что паспорт всплыл и по их следу теперь идут. Так что тут я на вас полагаюсь.

- Я не из болтливых! - заверил я. - Выходит, они по паспорту Васильича какие-то деньги получили?

- По паспорту и доверенности на получение денег, выданной Пигареву Феликсу Васильевичу каким-то крупным предпринимателем. Похоже, они этот паспорт украли, чтобы доверенность у нотариуса оформить, понимаете?

- Значит, - делаю я вывод, - мошенники вместе с этим паспортом должны были подсунуть нотариусу человека немолодого и на Васильича похожего... Так?

- Вроде, так, - соглашается майор.

И тут меня как стукнуло.

- Погодите, - говорю, - доверенность!.. Ведь при Васильиче, врач мне сказал, нотариально заверенная доверенность была... Значит, во-первых, он у нотариуса недавно побывал, а во-вторых... О чем эта доверенность, не знаете?

- Как не знать, - говорит майор. - Я ведь первым делом про неё вспомнил и в больницу позвонил, чтобы эту доверенность достали и мне по телефону прочли все, что в ней написано - и в пользу какого человека она составлена. Но не нотариальная это оказалась доверенность, тут врач ошибся. Она в жилконторе большой печатью заверена - этого достаточно, когда доверенность касается получения не слишком крупных сумм денег. Пигарев оформил доверенность на жену, чтобы она его пенсию могла получать.

- Ну, это понятно, - замечаю я. - У Васильича дел было по горло, вот он и дал доверенность Настасье, чтобы в очередях за пенсией не торчать. Интересно, когда он эту доверенность оформил?

- Два дня назад, - говорит майор. - Видно, отдать не успел. Мы, конечно, ещё спросим Анастасию Петровну, но, в общем, тут дело ясное...

- А вы ещё вообще с ней не говорили? - интересуюсь я.

- Говорили, но мало и осторожно, насколько врачи позволили. К сожалению, ничего мы толком не узнали. Преступники были в этих масках, наподобие черных чулков. Ни одна из пострадавших их описать не сумела.

- Даже какого они склада - ну, высокие, или низкие, толстые или худые? - спрашиваю?

- Даже этого сообщить не могли. Эти гады ворвались так неожиданно, и женщины были так напуганы, что все четверо им показались гигантскими. Ну, может, двое повыше, а двое пониже, вот все, что они сообщить смогли...

- Четверо? - удивился я. - Но ведь этих, братьев Сизовых, трое!..

- Вы тоже на них думаете? - майор весь оживился сразу. - Почему?

- Да видел я... То есть, можно сказать, был свидетелем, как они буквально за два часа до всей беды Васильичу на рынке угрожали. А что этих подонков братьями Сизовыми зовут, так об этом мне потом рассказали.

- Интересно... - вот этак задумчиво протянул майор. - Вы не можете рассказать подробнее, чему свидетелем были?

Ну, я и рассказываю ему в подробностях про сцену на рынке. Майор слушает внимательно, иногда что-то спрашивает, уточняет.

- Понятно, - говорит. - Скажите, а вы не заметили - или, может, вы слышали от кого-нибудь - никто от Сизовых не требовал в последние дни властью на рынке поделиться?

- Вроде, нет... - отвечаю. - Это вы по поводу того, что одного из братьев пристрелили?

- Вот именно. Уже знаете об этом?

- Кто ж не знает... Значит, по-вашему, это война между бандюгами началась?

- Скорей всего, - говорит майор. - Хотя не исключаю и другого. Услышав, как с Пигаревым обошлись, все торговцы насмерть перепугались. Ведь Сизовы совсем озвереть должны были, чтобы на такое пойти - а значит, и никто другой от их зверств не застрахован, при малейшем непослушании. Так? Вот кто-то из торговцев, у которого был нелегальный пистолет, и решил с перепугу от братьев избавиться. Следил за ними, подстерег момент - и хлопнул одного из них.

- Ну, - говорю, - тут надо смотреть, как выстрел был произведен. Почти всегда можно сказать, поднаторел человек в обращении с оружием, или у него случайно хороший выстрел получился...

- Соображаете, - улыбается майор. - Вы ведь тоже из офицеров?

- Да, - говорю. - Мы с Васильичем немало вместе прослужили.