Сингапурский Гамбит (СИ)

Керридвен смотрит с лёгким презрением. Старик снова уходит в книгу. Хочется есть.

Едем по другой дуге, тоже в объезд. Пересаживаемся в Уэлшпуле и Чирке.

В Уэлшпуле нет даже города - псведоготический вокзал из коричневгого камня стоит между двумя стенами смешаного леса и похож на дом мелкопоместного джентри, где слишком тесно даже для привидений.

В Чирке вместо вокзала и вовсе маленькая жёлтая будочка с билетной кассой. Просторные белые коттеджи насмешливо взирают с поросшего лесом холма. Поесть опять не получилось.

Агата интересуется, будут ли там, куда мы едем, шоколадные пирожные. И если будут, то насколько чаще, чем два раза в год.

- Надо есть мёд,- поучает Эмброуз Аурелианус (он требует называть его обоими именами),- Мёд - это сладкая тайна древних арийских кельтов.

Гвион говорит, что согласен и на медовые пирожные. Он был на них согласен ещё в Лланфер-Керейнион.

Лес на холмах всё гуще. А вот и Бала. Замечательный курортный городок. Пока поезд идёт по мосту, Гвион успевает разглядеть холодную геометрию полей гольф-клуба.

Главная улица начинается прямо от станции. Мощёная мостовая, магазинчики словно с картинок к Диккенсу. Напротив паба - статуя, одетая в мантию с гербом по случаю победы местной футбольной команды.

Идут по улицу вчетвером, Керридвен впереди, как королева, за ней советник Эмброуз Аурелианус, и Гвион с Агатой позади, почтительными пажами. За ними рабочие в кепках как у отца несут котёл из паравоза, на котором они ехали.

Керридвен живёт в типовом двухэтажном белом коттедже с красными кирпичными трубами.

Котёл ставят во дворе за барбарисовой оградой. Внутри плещется вода. Гвион обеспокоен - неужели у тётушки тоже нет водопровода?

Нет, всё серьёзней. И внутри уже пахнет и пенится мутная медовая брага. Так вот ты какой, вересковый мёд... Добавить для вкуса цветы дуба, таволги и ракитника, сбитые в большие пахучие шары. Гвион сам таскает их из подвала. Теперь и руки, и рукова зелёные.

Эмброуз Аулеианус присоединяет шланг.

- Этому рецепту - полторы тысячи лет,- шеплет он в бороду,- он восходит к утраченному рецепту сомы, чудесного напитка арийской древности. Первый же глоток одарит нас мудростью древних кельтов.

Гвион, конечно, не древний, а пока просто кельт. И сомы не пробовал. Он и не стремится - пресвитер Прайс призвал спасаться через трезвость. Но Уэльс бережно хранят память предков.

- А где второй бочонок?- спрашивает Гвион.

- У Вергилия про второй бочонок не сказано,- Мирддин пытается запихнуть змеевик в малую бочку. У него получается, но только вертикально.

Котёл большой, намного больше человеческого роста. Гвион следит за крышкой, а Эмброуз Аурелианос разводит огонь. Гвион хочет спросить, разве Вергилий был кельтом, чтобы давать советы в народном промысле - но не решается.

Эмброух Аурелианус закончил с костром. Сел спиной и достал книгу

Гвиону понятно, что надо что-то делать. Но что именно, он покан е придумал.

- Тётушка Керридвен!

Открывается окно, из него показывается Агата.

- Чего тебе надо?

- А где тётушка?

- Тётушка занята. Гвион, говори, чего тебе надо.

- Мы неправильно перегоняем...

- Ну и ладно,- окно захлопывается.

Гвион прислушивается к котлу. Вроде бы не кипит. Осторожн, на цыпочках, он крадётся к дому. Первый шаг дался тяжело, остальные - легче.

Нужно ли стучать в дом, где ты служишь, но пока ни разу не был внутри? Гвион задумался. Решил, что мы, валлийцы, люди простые. Не скучные чопорные англичане. И толкнул дверь.

За дверью ничего не было. Коттедж оказался простой декорацией. Фанерный фасад, даже не покрашенный с обратной стороны, держался на неструганных подпорках.

Где спрятались Агата и Керридвен, оставалось загадкой.

Надо закрыть дверь. Но стоит ему шагнуть назад, как одна из опор подламывается и начинает падать вся конструкция.

- Мои платья!- кричит наверху Агата.

Котёл взрывается, словно фугасный снаряд. Алые метеоры летят во все стороны, скак фейерверк. Чёрное пузо котла раскалывается и столб пьяного едкого дыма поднимается над местом, где был коттердж Керридвен.

"Я мог их спасти. Только не знал как",- думает Гвион. И во рту - тот самый мерзкий вкус первых сивушных капель, что упали в эмалированное ведёрко.

-- Глава XI. Ещё немного тибетской народной магии

На следующее утро Гарри Ли заметил на веранде примечательную компанию. Пожалуй, она была необычна даже для утреннего Бингли.

За одним столиком завтракали русская жена мсье Шовена и португалка - а между ними восседал уже знакомый буддистский монах из лапшичной. Монах был в тибетской оранжевой накидке и уплетал двойную порцию паровой яичниы с ветчиной.

- А разве вам не запрещено есть мясо?- осведомилась португалка.

- Нам запрещены излишества,- отозвался Лобсан,- Всё зависит от климата и обычаев. В Индии мясо - роскошь. В Тибете или Монголии только мясо в монастырь и приносят.

- Но у вас же есть монахи, которые берут на себя особые обеты?

- Это один из пяти обетов раскольника Девадатты. Теперь мы знаем - излишние строгости ни к чему хорошему не ведут. Если хочешь подвига - практикуй в миру.

- А вы хотите подвига.

- Нет. Если бы я хотел подвига, то начинал бы с женитьбы.

- Но если вы не усмиряете плоть, то как же творите чудеса?- спросила португалка.

- А почему вы считаете, что мы умеем творить чудеса?

- Я читала в книге Александры Давид-Неель. Кстати, вы могли её в Тибете?

- Я не помню монахини с таким именем. Скорее всего, я её не застал.

- А что умеете вы?

Монах отставил тарелку.

- Я умею видеть сны.

- Вас этому специально учат?

Монах сделал многозначительную паузу.

- Видеть свои сны я умею с детства. Но есть и чужие. Этому специально учат.

- А научите нас?

- Может быть. Но теперь вы знаете - надо спать осторожно.

- Ой, что это?

На салфетке перед монахом вспух небольшой бугорок. Дёрнулся и пропал. Потом выскочил снова.

- Что это? Что это?

Монах почесал лоб. Повёл рукой над салфеткой. Бугорок испугался и спрятался.

- Я не знаю,- произнёс Лобсан.

- Ну вы же монах!

- Господин монах не знает, как оно называется,- пояснила Соня,- Он учился другому. Он же не теософ.

- Скажите пожалуйста, мирянка, про которую вы говорили... Её зовут - Далила...- монах нахмурился.

- Давид-Неель!

- Да, она. Это госпожа - она теософ?

- Разумеется!

- Это поясняет,- бугорок опять показался. Монах ловко прихлопнул его рукой и стащил салфетку прочь со стола. Расправил и потряс в воздухе. Салфетка была самой обыкновенной.

- Улетела?- осведомалась Соня.

- Да. Спите внимательно. Она может попасть в ваши сны.

Пока они ловили духов, на веранде показался Кроу. Он поднялся на ступени и огляделся Было заметно, что ему непросто хранить молчание.

Кроме монаха, португалки и русской, на веранду уже выбрались три нидерландки из Батавии. Полные, грудастые, одетые, по батавскому обычаю, цветастые халаты на голос тело и белые чулки. Сэр Саймон Алистер одобрял этот стиль, особенно для женщин в теле.

Вышел американец. Кроу приподнял котелок, поприветствовал и попросил разрешения присоединиться.

Сирил Джексон (так представился американец) не возражал.

- Господин управляющий говорит, что вам что-то известно о пропавшем постояльце. Или, возможно, о его колокольчике.

- Допустим, знаю.

- И что это это?

- Что-то связанное с колокольчиком.

Принесли яичницу с тостами и ветчиной. Кроу порадовался, что уже позавтракал. Американскую кухню он презирал.

- Вы не хотите говорить?

- Допустим, не хочу.

- Вы хотите, чтобы вам заплатили за эту информацию?

- Возможно.

- Сколько?

Американец поднял бровь.

- С чего вы взяли, что я продаю?

- Но вы же хотите, чтобы вам заплатили!