Иной жизни для себя не представляю! Книга седьмая. Халявные баксы. (СИ)

Как любой ненормальный на моем месте, я посчитал, что

кто-то сознательно завлек сюда механика, а потом столкнул или

сбросил с края карьера вниз, после чего подчистил место

преступления - избавился от возможных улик в виде окурков,

следов обуви, а может и крови, заодно от зайца и проволочной

петли. И этого человека я должен вычислить! Конечно, с

помощью друзей-приятелей.

Постой, постой, - остановил себя вовремя. А если петлю

убрали сто лет назад? Ну стояла, стояла, один заяц в нее

попал, а других здесь не водится. Вот и сняли, перенесли в

другое место. Тоже вариант. Но это если никто не готовил в

лагере жаркое из зайца и не просил об этом поварих на

следующий день или два после смерти механика. Не верилось,

что убийца, если он был, попавшегося в петлю зайца выбросил.

Ну не должно добро пропадать в наше дефицитное по части мяса

время !

В домик вернулся в сумерках, так и не увидев вблизи

лагеря никакой живности. И приятно удивился: на столе

принесенный из столовой ужин на троих, а друзья-приятели,

снедаемые голодом, терпеливо меня дожидаются.

«Где тебя черт носит!» - продемонстрировал возмущение

Владимир, никогда не понимавший кайфа от общения с природой

в нерабочее время, - «Я на еду смотреть не могу, боюсь слюной

подавиться! В желудке спазмы!»

Дока же расцвел в улыбке и с нескрываемым интересом

кивнул в мою сторону головой, заменив этим жестом очевидный

вопрос: где был и что видел. Я крутнул рукой, показав что

шарашился вокруг лагеря, и помотал головой из стороны в

сторону, что означало: ничего не видел. Дока вздохнул - понял

меня отлично и сожалеет, что не встретил никакой животины.

Владимира наши жесты только раззадорили:

«Хватит кривляться!» - отреагировал на манипуляции, -

«Давайте за стол, не то я один все слопаю!»

Вернуться из партии пустым Дока конечно не мог. Да и

настроение у него было отличное – дефицитную запчасть по

большому блату достал. А потому к ужину материализовал

бутылку (огнетушитель) бормотухи, при полном отсутствии в

артели спиртного показавшейся нам чуть ли не эликсиром жизни,

и спровоцировавшим на приятные разговоры. О крамольных

мыслях насчет непонятных взаимоотношений начальника артели

с некоторыми из его подчиненных, я и заикнуться не посмел.

Часть двенадцатая.

А через несколько дней в лагере воцарило общее

возбуждение. Деньги выдавали, очередной для старателей и

первый для нашей компании аванс. Приятно удивились –

полученные суммы намного превышали партийские авансики из

прошлой жизни, и если столько же денежек переходило на

окончательный расчет по завершению сезона – можно дальше

работать и радоваться жизни. Не успела наша троица отойти от

балка начальника, где каждому вручали по конверту, как

Владимир с ехидством меня поддел:

«Начальничек-то наш, не «кинул» никого! Денежки вручил

культурненько, в конвертиках!» - похвалил Николая Игнатьевича,

- «Заработать дает, без всяких вторых экскаваторов!» -

намекнул на ущербность моих суждений на тему что надо и что

не надо для нормальной работы артели.

Дока хмыкнул, не разделив эйфории приятеля, но

высказаться воздержался. Мое же молчание Владимир мог

оценить неправильно, пришлось напомнить:

«Рудишку пока и одним экскаватором отгружать успевают,

потому и деньги нормальные имеем. Но это ненадолго – придет

время сопочку убирать, чтобы карьер расширить. Вот тогда и

запоем, с одним экскаватором, а об авансиках, как сейчас, всем

только мечтать придется!»

Владимир махнул рукой – горбатого, мол, могила исправит,

но в дискуссию не вступил, оставив меня в неопределенности:

как у него в головке, как оценивает ситуацию в артели после

убедительного факта получения столь значимого аванса.

Раздачей денег праздник только начался. Было объявлено,

что после работы, перед ужином на каждых двух человек

положено по бутылке водки – иногда и роботам, коими по сути

дела все в артели являлись, разрешалось расслабиться.

Несчастные двести пятьдесят грамм, при хорошем ужине,

здоровому мужику что слону дробинка, а запомнятся надолго –

вон как о них заботятся!

Свою долю, две бутылки (четвертой в нашу компанию

вошла Варя), забрали в домик, вместе с положенной закуской, и

поджидали единственную женщину, занятую в столовой.

Она задерживалась, а из вагончика доносился громкий смех,

обрывки оживленных разговоров, потом началась музыка. Танцы

мужики устроили, не иначе – вот что сухой закон делает! Выпил-

то каждый всего-ничего, а веселья уже на целую бочку, почище

чем у нас в партии, где спиртного на сборищах море

разливанное!

Наконец запыхавшаяся, улыбающаяся Варя заскочила к

нам в домик.

«Еле вырвалась!» - оправдала задержку, - «Мужики совсем

абалдели, на танцы в очередь выстраивались!»

Я покачал головой, сочувствуя женщине, на которую

обрушилось слишком много мужского внимания; Владимир был

другого мнения:

«Радоваться должна, таким успехом у кавалеров

пользуешься! Еще и пожалеешь, что к нам сбежала – от этих

интеллигентов», - покосился на меня как на больного головкой, -

«кроме ля-ля заумного, ничего не дождешься!»

«Ничего, Варюха,» - «успокоил» женщину Дока, - « если эти

козлы (я и Владимир) в ладошки похлопают, я с тобой любой

танец сбацаю!» И начал галантно усаживать даму на

оставленное для нее место за столом.

До танцев дело не дошло, но наговорились, насмеялись от

души. Из трех мужиков, в состоянии «под легким шофе»,

анекдоты, смешные истории, чистая правда, полуправда и

откровенное вранье вырывались легко и без всякого порядка,

часто мешая друг другу. Варя только успевала хлопать глазами и

насмеялась до слез. Птички же наши из гнезда с изумлением

взирали на торжество, не решаясь попискивать.

Но и веселью приходит конец. В вагончике столовой погас

свет - народ разошелся по домикам, и только из некоторых

доносились приглушенный смех и разговор самых неугомонных.

Лагерь быстро и без инцидентов отходил ко сну.

В незаметно притихшей нашей кампании дело дошло до

завершающего чаепития. Дока занялся кипятком, заваркой,

чашками, Владимир убирал лишнее со стола. Я же решился

провентилировать не оставляющий меня в покое вопрос:

«Варя, кроме нас тебя не просил приготовить зайца еще

кто-то?»

« И не раз,» - улыбнулась Варюха, - «мужики если и умеют,

так чай заварить, на большее не хватает!»

«Не помнишь, кто к тебе с такими просьбами подходил?»

«Ну, несколько человек», - Варя сосредоточила взгляд на

одном из предметов на столе и начала вспоминать, загибая на

руке пальцы. «Два раза мужик, что уже отсюда уехал,» - как я

понял, тот, что ставил на зайцев петли, - «один раз парень, что

разбился, и один раз Милочкин», - закончила с удовольствием,

что не забыла всех любителей жаркого.

«А «Милочка» причем? Он же вроде не любитель

охотиться?» - сам не знаю с чего вырвался у меня совсем

дурацкий вопрос, на который Варя заведомо не могла ответить.

Она и промолчала – пожала плечами. Зато Дока понял меня

отлично, и трансформировал все в понятное для женщины

содержание:

«Ты лучше вспомни, когда этот бандит к тебе с зайцем

приперся!»

«А он последним приходил, не так и давно», - немного

подумала и уточнила, - «когда из милиции сюда приезжали,

разбирались как парень погиб».

Мы с Докой переглянулись, поняв, что зайчика «Милочка»

принес на следующий день после смерти механика. Не знаю, что

подумал Дока, но а я понятно: не его ли вместе с петлей этот