Иной жизни для себя не представляю! Книга седьмая. Халявные баксы. (СИ)

сигарету, и дал мне совет: «Выбрось из головы фантазии насчет

второго экскаватора. Пусть им занимаются те, кому положено».

Я с грустью вздохнул: в очередной раз показал Владимир,

как легко его переубедить, заставить изменить мнение. Ну нет у

него твердости, «упертости», как у меня или у Доки, с кем уже не

раз с мнением своим оказывались в одиночестве, но никогда так

вот, как Владимир, его не меняли. Приходилось спорить,

ругаться,

выслушивать в свой адрес нелицеприятные

характеристики, но в итоге в одном очень важном деле, когда по

воле обстоятельств пришлось поучаствовать в расследовании

убийства, случившегося в нашей родной партии, оказались мы

правы. За что нас, конечно, похвалили, но почему то быстро обо

всем забыли.

Владимиру высказанного показалось маловато, и он

продолжил подтверждать легкость, с какой кардинально

меняется его оценка важных событий:

«И механик погиб случайно, без криминала. Сам слышал –

один пошел, один и в карьер загремел. И нечего нам в то

дело лезть!» - на оставшиеся пятьдесят процентов подтвердил,

что в ходе его мыслей я не ошибся даже на малость.

Из тенечка молча пошагали к зубилам и кайлам.

Откровения приятеля меня и не огорчили, и не удивили. Уверен,

что новое мнение насчет второго экскаватора и гибели механика,

которое он один раз уже успел изменить самостоятельно,

немного оглядевшись и подумав в первые дни работы, поменяет

еще не раз, развернув на сто восемьдесят градусов. И он тут же

подтвердил, что говорить мне одно говорил, но и сомнения все

же оставались:

« Непонятно только, зачем Николай Игнатович возле себя

трех бандитов держит», - уважительно назвал начальника по

имени-отчеству, все же факт подозрительной близости разных по

социальному статусу людей отметив. Но и ему постарался найти

объяснение, - «Может, они у него как охрана? Вокруг беспредел

сплошной и рекет, вот и приходится возле себя держать

мордоворотов!»

Для меня Владимир был ценным помощником в том, что

касалось его способностей поговорить с любым человеком по

душам, выпытать все нужное в легкой беседе вроде как по

пустякам, когда при необходимости можно и преувеличить, может

и соврать для пользы дела. У меня так не получалось, не мог я

ни соврать, ни преувеличить – таким родился. И иногда в очень

ответственные моменты, на сложные вопросы язык не

поворачивался ответить, потому что правдой было нельзя, а

вранье не получалось. Вот и рассчитывал на Владимира, у кого

отсутствовали подобные причуды, а потому возникшие у него

сомнения насчет непонятной близости начальника и трех

подозрительно похожих на бандитов мужиков постарался только

укрепить:

«По- твоему, бесценный Николай Игнатович старателей

боится, раз охрану завел прямо в лагере! А я не заметил, что

мордовороты его в поездках сопровождают, ни в город, ни еще

куда, где действительно беспредел и рекет! И механик, на

которого – прекрасно знаешь – любимый твой начальник

«бандюков» натравливал, то-есть защитников и охранников,

погиб не где-то там, в беспределе, а здесь, у нас, и смерть

принял такую, что я лично считать ее несчастным случаем не

могу, душа противится!»

Владимир засопел, начал перебирать рабочий инструмент –

сделал вид, что занялся делом и смотреть на меня

необязательно. Но слова мои до него дошли, потому что, потянув

время в сложной подготовке к работе кувалдой, все же со мной

согласился:

«Да, в дружбе бандитов и начальника не все чисто», -

признал этот очевидный факт, озабоченно вздохнул и меня

порадовал, - «ладно, буду вам помогать, пинкертоны хреновы.

Хотя и побаиваюсь, что ничего хорошего не получится, а вот из

артели нас вышвырнут запросто!»

Уже хорошо – очевидный и очередной разворот в мозгах

товарища на сто восемьдесят градусов определенно начался.

Часть одиннадцатая.

После работы Владимир уткнулся в книжку, которую его

жена без подсказки догадалась привезти, а я отправился

прогуляться вокруг лагеря, спокойно подумать, не лицезрея

лишних физиономий. Очень удивило меня, что с главным

бандитом «Милочкой» мы поступили не по джентельменски –

фингал на глаз повесили, руку травмировали, а его бос, то-есть

начальник артели, вроде и не отреагировал. Вернее

отреагировал, но по словам геолога Сергея, с некой похвалой в

наш адрес. С чего бы такое?

Подумав, пришел к выводам в двух вариантах. По первому

– начальник не очень ценит «защитников» и ему плевать на

разборки, лично его не затрагивающие. Подумаешь, женщину не

поделили. Насторожить его в данном случае могло одно: в

лагере появилась новая сила (это я, Владимир, Дока),

связываться с которой «Милочка» и его приспешники не

решались. И что с этой силой делать, он пока не определился.

По второму варианту – начальник и сам побаивается своих

«защитничков» и даже рад, что кое-кто им не по зубам. То-есть,

есть некий противовес, которым при необходимости он может

воспользоваться. Каким образом – можно только гадать. Но раз

никаких замечаний по поводу недавней разборки не было, то

компромат на нас его пока не интересует.

Второй вариант меня настораживал, потому что возникал

вопрос: а как «Милочка» на него отреагирует? Не такой это

простак, что бы ни сделать выводов из опасной для него

ситуации и правильно на нее не отреагировать.

Пришлось почесать затылок. Если, как я считаю,

«Милочка» не знаю каким образом причастен к смерти механика

– по наводке ли начальника, или по собственной инициативе, -

то не решится ли он отправить на тот свет без чьей-либо

подсказка кого-то из нас? Организовать очередной несчастный

случай?

Представив, как отреагирует Владимир на подобные

«крамольные» мысли, и сомневаясь, что в его голове не начнется

очередной раздрай, разворот на сто восемьдесят градусов

непонятно в какую сторону, я решил разговор в его присутствии

на ответственную тему не заводить. Только предварительно

договорившись с Докой, вдвоем могли мы в очередной раз

переубедить упрямца, заставить все же помогать нам, даже если

на то у него исчезло желание.

Пока рассуждал о превратностях жизни, ноги вынесли

меня из сопок к карьеру, к маленькой железной пирамидке с

крестом на вершине, отмечающей место, откуда упал вниз и

разбился насмерть бывший механик. Появилась возможность это

место осмотреть еще раз, вдруг что-то в свое время упустил из

внимания. А что искать именно – я уже знал.

Опустился на четвереньки, и начал внимательно

осматривать кусты баялыча. Представлялось мне, что если

механик шарашился здесь ночью проверяя петли, то кроме как к

кусту, прикрепить их было не к чему.

Искал недолго – куст с содранной возле земли корой

нашелся в идеальном для петли месте, а характер повреждения

говорил, что это след от проволоки, замотанной вокруг ветки.

Находка говорила, что механик действительно мог сюда придти,

но понять почему ночью, и почему загремел в карьер – не

получалось. До него от петли я насчитал не меньше пяти метров.

Ветки куста тоже осмотрел внимательно и нашел на них

несколько заячьих шерстинок. Сидел, сидел в петле зайчик, раз

оставил их, пока рвался с испугу. Только куда вот делся вместе с

петлей, если место это утром тщательно менты осматривали, и

никакого зайца и проволоки не нашли?

Интересно, кто же в ту ночь здесь побывал кроме механика,

кто унес поймавшуюся животину и орудие лова? Не могли они

испариться без посторонней помощи!