Кэтскиллский орел

Звонкая очередь из "узи" прозвучала сзади, и я почувствовал, как "бронко" вильнул и замотался на дороге.

- Шины, - сказал Хоук.

Мы подъехали к воротам, Хоук ударил по тормозам, нас занесло, и машина встала к ограде боком. Резким движением Хоук вынул из зажигания ключи, мы выпрыгнули из машины и вскочили на капот. С него ворота оказались нам по грудьк тому же здесь не было колючей проволоки. Мы без проблем перескочили ворота и с глухим стуком приземлились на другой стороне.

Через десять футов мы выбежали из освещенной зоны и, окутанные тьмой, рванули к "вольво".. За нашими спинами два "узи" рвали темноту, беспорядочно поливая ее сквозь ворота. Мы слышали за поворотом, как пули пробивают листья и срезают ветки. К счастью, "вольво" стоял на месте.

Треск "узи" сменился грохотом пистолетных выстрелов, но весь этот шум перекрыл вой далеких сирен. Мы вскочили в машину, выехали на бульвар Милл-Ривер и только тогда увидели первую полицейскую машину, мчавшуюся нам навстречу.

- Как думаешь, они смогли отогнать от ворот "бронко"? - спросил Хоук.

- Может быть, кто-то и смог завести его без ключа.

- Для того чтобы заводить машины без ключей, нужно быть горожанином. Они на таких не похожи.

Мы снова направлялись к Сто первому шоссе. Я уже начал привыкать к этой дороге. Хоук ехал со скоростью пятьдесят пять миль в час, мы мчались сквозь тихую калифорнийскую ночь, двигаясь наобум, не зная куда.

- Надо бы взглянуть на этот охотничий домик, - сказал я.

- Они знают, что мы появимся, - возразил Хоук.

- И все-таки надо взглянуть, - настаивал я.

- Для нас постараются придумать что-нибудь особенное, - предположил Хоук.

- И могут переправить Сьюзен куда-нибудь еще, - добавил я.

- И все-таки надо взглянуть, - согласился Хоук.

14

- ТЕБЯ БЕСПОКОИТ, что НАМ НЕ ИЗВЕСТНО МЕСТОнахождение этого домика, сказал Хоук, распростершись на сиденье "вольво".

Мы стояли на парковке гостиницы "Рыбацкая верфь", притулившись в черной тени здания.

Обычно в три часа утра полицейские в такие места не заглядывают.

- Ничего, спросим о нем у доктора Хилльярд, - предложил я.

- У психиатра Сьюзен? А ей откуда знать?

- Вполне возможно, она и не знает, но люди говорят с психиатром о множестве вещей, а те знай себе запоминают.

Сиденья в "вольво" откидывались назад, и мы почти горизонтально возлежали на них.

- Жаль, - вздохнул Хоук, - что нам не удалось отобрать у Костигана немножко стволов.

- Просто нам перестало везти.

- Нам перестало везти с того самого момента, как мы попали в этот паршивый городишко, - уточнил Хоук.

- Главное - готовность к лучшему, - сказал я.

Было очень тихо. Иногда до меня доносился звук проезжающего по Эмбаркадеро грузовика.

Тьма отдавала промозглым холодом, но включать обогреватель мне не хотелось: урчащий мотор автомобиля мог привлечь внимание полицейского.

- Похоже, мы собрали в свой адрес довольнотаки неплохие обвинения,заметил Хоук.Нападение на полицейских, побег из тюрьмы, проникновение на территорию Костиганов, нападение на владельцев...

- Интересно, а похищение нам пришить смогут? - полюбопытствовал я.

- Это ты насчет задержания Костигана и его старухи? - спросил Хоук. Если попробуют, попадут впросак, это я точно говорю.

- Но, по крайней мере, на нашем счету два убийства и вооруженное ограбление Лео и его телохранителя.

- Если смогут доказать, что это мы, - хмыкнул Хоук.

- Смогут, если очень постараются, -- сказал я.

- Мне кажется, сан-францисские копы не будут чересчур опечалены тем фактом, что ктото замочил Лео.

В одной из комнат гостиницы внезапно загорелся свет. Горел минуты две, затем погас. Когда мы отыщем охотничий домик, Сьюзен там уже не будет: Костиганы не дураки. Но мы не знали другого места, куда бы ткнуться. Итак, домик мы отыщем. Костиганы будут нас поджидать, возникнет заварушка, ситуация выйдет из-под контроля и, возможно, всплывут новые факты. Я вспомнил лицо на фотографии, лицо смеющейся Сьюзен рядом с Расселом. Вспомнил, как Хоук описывал ее с застывшей полуулыбкой и глазами, полными слез.

"Все очень плохо, но я тебя люблю". Вспомнил Лео, когда я в него выстрелил. Я был обязан. По-другому не выходило. Эти шлюхи умерли бы, а ведь это мы их втравили в неприятности. Ночной сторож, гремя подошвами тяжелых ботинок, прошел по стоянке. Мы с Хоуком замерли, пока он не отошел. Шлюхи были не виноваты. Им просто не стоило становиться шлюхами. А может, у них были на то свои причины? Ведь я тоже не хотел стрелять в Лео. Но я должен отыскать Сьюзен.

- Как, черт побери, получилось, что мы завязли здесь? - спросил я.

- Я жертва социальных обстоятельств, - сказал Хоук.

- Значит, ты костоломом стал из-за расизма? - yТОЧНИЛ я

- Нет, костоломом я стал из-за того, что занятие это необременительное, а платят хорошо.

И завяз я здесь только потому, что якшаюсь с белым громилой средних лет. Неужели твоя мама мечтала о таком будущем для своего сыночка?

- Я не помню свою мать, - сказал я. - Меня воспитывали отец с двумя дядьями, братьями матери.

- Жили с твоим отцом?

- Ага. Плотничали вместе. Так мой отец и повстречался с моей матерью.

- Она бросила вас или умерла? - спросил Хоук.

- Умерла.

Сторож прошел обратно мимо другого ряда автомобилей. Шаги тихо уплывали в темноту.

- Ладно, домик мы отыщем, - пообещал Хоук. - Но я думаю, нам нужно экипироваться. Всякие там пули, куртки, ремень для тебя - в общем, что-нибудь такое.

- Сначала узнаем, где она находится, - сказал я и поерзал на сиденье. Никогда не сплю на спине, потому и ворочаюсь.

Солнце встало в пять тридцать. В шесть тридцать мы обнаружили местечко, где нас напоили кофе и накормили английскими булочками, а в семь тридцать я позвонил доктору Хилльярд из телефона-автомата на углу Бичстрит и Тэйлор. Ответила секретарша, и я попросил перезвонить мне, как только доктор появится.

- Речь идет о Сьюзен Силверман, - сказал я. - А также о жизни и смерти. Так и передайте доктору Хилльярд.

Я продиктовал номер телефона-автомата, повесил трубку и стал ждать. Два человека подходили к будке, поглядывая на телефон, но всякий раз я поднимал трубку, прикладывал ее к уху и вслушивался в гудок, пока они не уходили. В семь пятьдесят пять телефон зазвонил.

Я поднял трубку:

- Алло.

- Это доктор Хилльярд.

- Меня зовут Спенсер. Может быть, Сьюзен Силверман обо мне упоминала.

- Мне знакомо это имя.

- Он.попала в беду. Беда по моей части, не по вашей. Но мне необходимо с вами побеседовать.

- А что значит "беда по вашей части"?

- Рассел Костиган удерживает ее против ее воли, - пояснил я.

- Так, может быть, эта ситуация возникла из той беды, что по моей части? - предположила она.

- Именно, - сказал я. - Но сейчас она нуждается в моей помощи, чтобы потом получить помощь от вас.

- Приходите в восемь пятьдесят в мой офис, - сказала доктор Хилльярд. - Думаю, раз вам известен мой номер телефона, вы должны и адрес знать.

- Верно. Я буду. Видели меня по телеку?

-Да.

- Будете звонить в полицию, как только я повешу трубку?

- Нет.

15

ХоУК ОСТАЛСЯ НА УЛИЦЕ, А Я ВОШЕЛ. ОФИС ДОКТОРА Хилльярд находился в большом розовато-лиловом викторианском доме на Джоун-стрит, около Филберт. Дорожка возле него, составленная из каменнь блоков два фута на восемь, вела к задней части дома, где висела табличка: "ПОЗВОНИТЕ И ВХОДИТЕ". Я сделал и то и другое. Очутился в небольшой бежевой приемной с двумя креслами и столиком посередине, на котором стояла чистая пепельница. Кресла и столик были выполнены в стиле датского модерна. Пепельница из разноцветной мозаики выглядела так, словно ее делали в младшей группе бойскаутов. Тут же стояла вешалка со слегка покосившейся верхушкой и напольная лампа. Одна из трех лампочек в ней перегорела. На столе лежали кипы журналов ."Нью-Йоркер", несколько "Атлантик мансли" и "Сайентифик американз".