Вива Гевара !

- Иди ко мне.

Малко слишком устал, чтобы сопротивляться. Когда он разделся, Эсперенца собрала свою и его одежду и бросила за дверь, в гостиную.

- Пусть они знают. Ты этого заслуживаешь...

Она привлекла Малко к себе и провела пальцем по его шрамам.

- Ты много воевал, - взволнованно проговорила она. - Как Хосе. Какое счастье, что Фидель прислал тебя...

Она коснулась теплыми губами шрама от ножа, который едва не отправил Малко на тот свет в Бангкоке, дотронулась кончиками пальцев до ямочек от пуль, полученных им в Гонконге... Затем она тесно прижалась к нему, раскрывшись, как благоуханный тропический цветок. Малко вмиг забыл об усталости. Эсперенца царапала ему спину, кусала плечи, изгибалась дугой и в конце концов протяжно застонала, уставившись влюбленными глазами на портрет Че Гевары.

- Почему ты решила выбрать революцию?

Он долго колебался, прежде чем задать этот вопрос. Разговор мог принять опасный характер. Наступило утро двадцать пятого декабря. Солнце поднялось уже довольно высоко, и день обещал быть очень жарким. Малко казалось, что его голова вот-вот расколется пополам. У него пересохло во рту, исцарапанная спина все время напоминала о себе. Хиппи призывали заниматься любовью, а не войной... Но Эсперенце удалось примирить ястребов и белых голубей: она занималась и любовью, и войной с одинаковым страстным энтузиазмом.

Положив руки на колени, она удовлетворенно, с чувством выполненного долга смотрела на австрийца. Если подобные ночи тоже засчитывались кастровцам в боевой актив, то Эсперенца могла рассчитывать на самые высокие звания... Она пылко поцеловала Малко и сказала:

- Такие мужчины, как ты, не должны жениться. Это просто преступление сделать счастливой лишь одну-единственную женщину.

- Ты не ответила на мой вопрос, - напомнил Малко.

- Ты мне не доверяешь, верно? Ты приехал с Кубы, чтобы меня проверить. Я знала, что рано или поздно это произойдет. Так знай, что я с детства мечтала служить революции. В то время, когда я еще не слыхала о Че, мне было скучно жить. А теперь я живу. Я хотела присоединиться к его отряду в Боливии, но отец задержал меня в аэропорту. Я дала ему пощечину на глазах у всех... Но когда мне все же удалось сбежать из дому, Че уже не было в живых. И я поклялась продолжать его дело, выполнять его заветы, повсюду вести партизанскую войну и сделать из Венесуэлы второй Вьетнам.

Малко решил опустить ее с заоблачных высот на землю.

- Но твой отряд совсем невелик. А Дигепол* - мощная и беспощадная организация...

* Дигепол - венесуэльская политическая полиция.

- Я не боюсь. Я знаю, что меня могут подвергнуть пыткам. Но меня ничто не пугает: через изнасилование я уже прошла. Кстати, именно тогда я и познакомилась с Таконесом. Однажды вечером я имела глупость выйти в магазин за сигаретами. Рядом появились четверо уголовников. Они втащили меня в машину, привезли на какую-то заброшенную ферму и по очереди изнасиловали, заставляя делать все, что приходило им в голову. Я думала, что сойду с ума. Я так кричала, что, казалось, больше никогда не смогу говорить. Таконес Мендоза появился в тот момент, когда двое из них спорили, чья теперь очередь. Помню все, как сейчас: Мендоза не сказал ни слова, просто вытащил пистолет, начал стрелять и ранил двоих. Остальные убежали. Тогда он добил раненых рукояткой пистолета, потому что у него кончились патроны. Мендоза увез меня к себе, в старую лачугу с соломенными тюфяками вместо кроватей. Я заснула. Он ко мне не притронулся. На следующий день я предложила ему деньги, но Мендоза отказался, сказал, что ненавидит несправедливость, поэтому и вмешался. Мы подружились...

- И никто не стал расследовать это преступление? - удивленно спросил Малко.

Эсперенца небрежно отмахнулась:

- Полиции до бедняков нет никакого дела. К тому же мой отец все равно замял бы эту историю... Я официально приняла Таконеса к себе на работу в качестве водителя, чтобы он имел постоянный источник дохода.

Малко решил вернуться к основной теме разговора.

- И все же, как бы ни были тебе верны эти люди, вас всего лишь жалкая горстка. Взять, например, Дугласа Браво: стоит его отряду спуститься с гор Фалькона, и он пропал. Здесь, в Каракасе, вам не удастся предпринять ничего серьезного.

На губах девушки заиграла лукавая улыбка.

- Значит, ты все-таки хочешь меня испытать, Эльдорадо? Ну хорошо... Чтобы ты понял, на что мы способны, я даже не попрошу твоей помощи в выполнении нашего плана.

- Какого плана?

Эсперенца колебалась, раздумывая, не слишком ли далеко зашла. Но она так гордилась своей идеей, что больше не могла скрывать ее.

- Только никому не говори! Через десять дней сюда приезжает вице-президент Соединенных Штатов. Мы его убьем.

Малко решил, что ослышался. Эта молодая художница-революционерка в рождественский праздник замышляла политическое убийство с таким спокойствием, словно готовилась испечь праздничный пирог...

- А полиция, телохранители? - возразил он. - Ты представляешь, какая у него будет охрана?

- Ли Освальд был один, - тихо заметила Эсперенца. - Но ему удалось поразить мир. Подумай, что будет означать смерть этого человека! Как воспрянут духом все, кто борется против американского империализма!..

Малко с изумлением понял, что она говорит серьезно. И ужаснулся: что, если бы Орландо Леаль Гомес не застрелил двух ни в чем не повинных детей, а он не решился бы выстрелить в Гомеса? Когда Эсперенца и ее компания убили бы его, Малко... А пока американцы готовили бы нового агента, произошла бы катастрофа.

Девушка встала и с удовольствием потянулась.

- Спи, Эльдорадо. Ты, наверное, очень устал. А я пойду рисовать.

И она выскользнула из комнаты, оставив Малко наедине с огромным портретом Че Гевары.

Глава 6

Малко с тяжелой головой опустился на кожаное сиденье "бентли". Он проспал всего два часа и проснулся внезапно, словно от толчка. Эсперенца, совершенно обнаженная, стоя посреди комнаты, яростно размазывала краску по холсту. Таконес и Хосе Анджел куда-то исчезли.

Девушка настояла на том, чтобы отвезти Малко в город. Увидев на углу открытую закусочную, он попросил ее остановить машину. Эсперенца затормозила и подставила ему губы. Было всего семь часов утра. От усталости и пережитых волнений у Малко темнело в глазах. Ему не терпелось сообщить кому следует о своих открытиях.