Сингапурский Гамбит (СИ)

- Возьми, смотри,- Лобсан подал мальчику тот шарик, который был между большим и указательным. Тот взял его очень осторожно, постучал пальцем - и вдруг со всей силы швырнул в стенку. Шарик отскочил и поскакал мимо мальчика. Когда его удалось поймать, Лобсан кивнул, тряхнул рукой ещё раз и шариков опять стало четыре.

Мальчик и дежурный монах захлопали.

Лобсан, казалось, даже не слышал их аплодисментов. Он снова тряхнул рукой и шариков стало три. Ещё - два. Ещё - один.

Мальчик подал монаху шарик - так, должно быть, маленький Суматикирти дарил Будде хрустальные чётки. Лобсан взял шарик, положил на ладонь к другому, сложил руки лодочкой, потряс - шарик остался только один.

- Ух!

Лобсан стукнул шариком о порог. Словно доказывал, что шарик, как и прежде, резиновый. Сжал его в кулак, пробормотал мантру, раскрыл ладонь.

Шарика больше не было.

- Лучшая проповедь о иллюзорности, которую я слышал!- провозгласил дежурный монах.

Лобсан снял шляпу и заглянул в храм. Сквозь дым поблёскивала статуя Будды. Наш герой сделал положенные простирания, потом подошёл к курительнице, достал конверт и стал держать над дымом.

- Приходится много жечь, иначе тут всё будет пахнуть,- пояснил за спиной дежурный монах,- Мы прямо над сточной клоакой стоим.

Лобсан распрощался и зашагал обратно. За полицейским участком начались особняки китайских торговцев. Они были очень похожи на английские, только стояли кучно и были все немного одинаковые.

Он постучал посохом. Открыла гоничная-малайка в накрахмаленном чепчике.

- Простите, мы не подаём...

- Наш монастырь не нуждается в пожертвованиях,- заверил её Лобсан,- у нас своё большое хозяйство. Я пришёл, чтобы кое-что передать одному из ваших домашних.

Он протянул конверт. Малайка взяла осторожно, двумя пальцами.

- Это для Гарри Ли. Лично в руки.

- Как хорошо пахнет! Как индийские благовония...

- Да. Это духи.

- А что за письмо? Секретное?

- Да. От одной русской девушки. Я не могу назвать её имя. Возможно, это любовное письмо.

Малайка прыснула.

- Хозяин, если увидит, меня в окошко выкинет! Он у нас вспьчивый.

- Вы же знаете, у русских почти нет предубеждений против других народов. И я полагаю сын вашего хозяина...

- Я понимаю! Бедный Гарри, он же совсем голову потеряет. Такие-то новости.

- Русские люди ужасно непредсказуемы.

- Да, а тут русская... Мне отец про русских россказывал. Давно, лет десять назад, когда ещё трамвай ходил, один русский матрос устроил скандал с кондуктором. Трамваи тоже были раздельные, если видели, потому что англичанин с малайцем на одну скамейку не сядет. А кондуктор следит за этим, хотя сам малаец, ну вы ж понимаете. И вот этот русский моряк садится к малайцам - а малаец-кондуктор его прогоняет. Тогда он идёт к пустой передней скамейке - а она только для европейцев, потому что там хоть чуть-чуть обдувает - и садится. Спрашивает, не запрещено? Кондуктор ему - нет. Тогда этот моряк берёт и опускает сидение на спинку, они опускались тогда. И садится на него лицом к малайцам. Ох, что с кондуктором было!..

Монах распрощался и отправился в сторону набережной.

Набережная была местом суровым и официальным. Тяжёлые административные здания с толстыми колоннами, похожие на белые ящики, выстроились вдоль реки, а между ними полыхала свежая зелень. Вся огромная британская Колония Проливов управлялась отсюда.

Китайцы - повсюду, несмотря на сегрегацию. Многие из них - в европейской одежде, причём недешёвой.

А по ту сторону, парапета, куда не посмотри, вздымались мачты и параходные трубы. Корабли и кораблики кишели в Сингапурской бухте, словно тут было место их нереста.

Монах изучал диспозицию. Он уже собирался возвращаться, когда заметил кое-что примечательное.

По серым ступенькам почтового управления поднимался Гвион. В руке у мальчика был большой жёлтый конверт.

Монах подобрал накидку и отступил в тень за театральной тумбой.

Спустя несколько минут тяжёлая дверь с начищенной медной ручкой выпустила Гвиона. Юный валлиец теперь шагал неспокойно, руки в карманах, а ноги, как на пружинах.

Лобсан дождался, пока он отойдёт достаточно далеко и по той же улице отправился в Rex. Голова гудела от жары, как колокол.

Благороднорождённый малаец по-прежнему стоял на своём перекрёстке.

Лобсан собирался сходить к дому Гарри Ли ещё раз, когда стемнеет. А пока лёг на пол - и провалился в тяжёлый сон без сновидений, который накрывает ум, словно тонкая чёрная бумага.

Когда он проснулся, мысли были только о жажде. Лобсан нащупал графин, выпил его плоностью, подумал, что хорошо бы кирпичного красного чая с солью и кислым молоком - я решил не ходить. А вместо этого пожалел юного Гарри Ли, который прямо сейчас распечатывает письмо.

Такое-то разочарование в четырнадцать лет!

Но ничего страшного.

У подростков быстро зарастает.

-- Глава VIII. У контрразведчиков

Монах заказал лапшу и ещё раз осмотрелся.

В лапшичной было душно, но уютно. Оформление сочетало чистоту и небольшую заброшенность. Такой стиль всегда привлекает европейских туристов, который хотят окунуться в экзотику, но не отравиться и не запачкаться.

Всё заведение поместилось в одной тесной комнате, чуть больше их номера в отеле Rex. Длинная полка, приколоченная к стенам, а вдоль неё - табуреты, похожие на пеньки. За фанерной перегородкой - медный блеск бака с кипящей водой и столбы белых керамических мисочек. Сам тощий и старенький Ли - там, в белом дыму, и с первого взгляда его даже не разглядишь.

Под потолком сохнут связки загадочных трав. Может, лекарственные, может пряности, а может просто для красоты.

Входная дверь хлопнула под перезвон колокольчиков. Китаец в школьной форме - ослепительно-белые шорты и лёгкий пиджаке - и с биноклем на шее в два шага оказался возле Лобсана.

- Прошу прощения,- произнёс он,- Меня зовут Гарри Ли. Вчера какой-то монах передал для меня вот это послание.

И бросил конверт на стол.

Видно, что вскрывали его очень бережно. Из конверта торчала половина сложенного листка. Если его вытащить целиком, можно прочесть:

Уважаемый Гарри Ли (учащийся)!

Нам необходимо встретиться насчёт ваших наблюдений. Адрес: Бикут Тимах Роуд, 112, где китайская лапша.

Про русскую девушку я придумал, чтобы вам передали письмо. Прошу меня извинить.

Неизвестный доброжелатель

- Заберите себе,- сказал Гарри Ли.- Я не хочу чувствовать этот запах.

Монах уложил листок в конверт и спрятал его за пояс. Пахло всё равно, но теперь запах можно было не замечать.

- Мы можем здесь говорить?

- Да. Мой отец тоже иногда здесь обедает.

- Я хочу вас кое о чём предупредить. Не следует думать, что это письмо было розыгрышем. Мы просто хотели, чтобы вам его передали лично в руки. Женщины обычно умеют хранить такие тайны.

- Вы монах. Вам легко играть с такими вещами!

- Я не всегда был монахом.

- Вы знаете, сколько у нас в школе девочек? У нас одна девочка. Она учится в моём классе! И она китаянка!

- Ты можешь рассказать, почему тебя не захотели слушать в английской контрразведке?

- Меня выслушали,- Гарри Ли перевёл дух. Смена темы хорошо на него подействововала,- Но из моей попытки ничего не вышло.

- Не жалуйся. Рассказывай.

Дело было несколько дней назад.

Гарри Ли с портфелем подмышкой взбежал по серым ступеням и вступил в выложенный белым мрамором холл, похожий на пещеру внутри айсберга. Мрамор дышал прохладой, но всё равно было влажно и душно.

Дежурный в чёрном полицейском мундире покосился, но подходить не стал. Китайцам в военном управления делать, конечно, нечего, - но Гарри казался мирным и едва ли собирался подбросить адскую машину.