Жена Майкла

 Две модели самолетов, у одной сломано крыло.

— Сняв крышку с коробки, Лорел увидела три кольца, бумажник и Дамские часики. Она положила кольца на ладонь. Не то белого золота, не то платиновые: два обручальных, а третье — крупный бриллиант-солитер. Свадебное кольцо Лорел и обручальное, а большое — обручальное Майкла. Бриллиант и маленькое обручальное пришлись впору на безымянный палец. Быстро стянув кольца, Лорел взяла бумажник.

В одном кармашке четвертак и пенни. Из-под прозрачного пластика серьезно смотрит молодой Майкл, тут же лежит кредитная карточка «Ойл Стандарт» и водительская лицензия Лорел Джин Деверо, выданная в Колорадо, с цветным фото. На фото — может, она, а может, и нет. Коротко стриженные темные волосы, длинная, до бровей челка. Приметы сообщали: рост Лорел — пять футов шесть дюймов, цвет волос — каштановый, а глаза — карие. Заявление на лицензию подано три года назад. Судя по дате рождения, Лорел — двадцать восемь лет. Но я чувствую себя гораздо моложе! Какие там двадцать восемь!

Она пристально вглядывалась в фото полной женщины с седеющими волосами — очки, синий свитер. Мать Лорел. Билет денверской публичной библиотеки. Еще диплом государственного университета Айовы.

Лоуренс… Лорел Джин Лоуренс… Айова, штата Айова. Но и это не оживило память. Рядом в отделении нашлась карточка социального страхования на имя Лорел Деверо и наконец — удостоверение личности из Денверской городской школы, разрешающее Лорел Лоуренс бесплатный пропуск на все школьные торжества как учительнице.

Карточку социального страхования она забрала, а остальное уложила обратно на дно коробки. Накинула куртку. Итак, Лорел обучалась истории в Айове и до замужества работала учительницей. Фамилия в девичестве — Лоуренс. Но я ничего, абсолютно ничегошеньки не помню. Будь она Лорел, хоть что-то возродило бы смутные воспоминания! И не может быть, чтоб ей двадцать восемь лет! Ладно, зато теперь можно воспользоваться карточкой страхования, если прижмет.

Взгляд на часы сказал ей — без четверти двенадцать. Выключив свет, Лорел направилась к двери на балкон. Взявшись за ручку, запнулась. Невольно обернувшись на спальню Джимми. Взглянуть еще разок разве напоследок?

Горел ночник, и глаза ее тут же наткнулись на изображение Мадонны. Ей всегда казалось, будто Мадонна смотрит на нее, но сейчас, когда она подошла к изножию кроватки и вгляделась, поняла, что на самом деле Мадонна смотрит на полуобнаженного младенца на руках. Лицо матери и тело ребенка контрастно розовели на темно-синем фоне полотна.

Лорел нагнулась над кроваткой. Поправила одеяло на Джимми. Даже за ту неделю, что она тут провела, он как будто вырос. Младенец быстро превращался в мальчика. Ласково она откинула влажные волосики со лба и тронула нежную щечку. Каким он станет, когда утратит округлость личика? Появятся ли у него веснушки? Из открытого ротика выскользнул мокрый пальчик.

Было нестерпимо поступать с ним так. Лорел она или кто другая… Но мальчику от нее никакой пользы! Ищет он друга, но нужна ему настоящая мать. Надеюсь, малыш, ты найдешь в жизни счастье… Боже, пусть он будет счастлив! Ребенок ни в чем не виноват.

Мадонна все равно, казалось, обвиняюще сверлила ей глазами спину, когда Лорел выбиралась из спальни.

Тихонько плача, она прошла мимо парящего бассейна и повернула ключ в старом замке под каменной лестницей.

На этот раз ключ с собой она не захватила. Она побрела, глядя под ноги, смотря, куда ступить, и наткнулась на цепи. Про уличную лабораторию Пола она и думать забыла.

Кактус-монстр высился над цепями, лунный свет высвечивал на фоне ночного неба острые колючки ствола и обрубки-руки с призрачным венчиком. Кактус высился, как грозный часовой, готовый поднять тревогу — удирает пленник. Пульсирующе затикала знакомая головная боль.

Торопливо вернувшись, Лорел прошла через цементную площадку гаражей на гравиевую подъездную дорожку, а уже по ней — на дорогу.

На дороге спрятаться негде — ни деревьев, ни кустов, а кактусы тут совсем тощие. И Лорел притулилась в тени высокой стены. Укрытие надежное, только если заедет машина, тогда ее безжалостно накроет свет фар. Стена, замыкающая наружный двор, продолжение стен особняка — чудовищная белая крепость, ограждающая особняк от пустыни и людей.

Прижавшись к камням, Лорел заглянула за угол. Дорога до самой вершины холма — пуста. Может, он решил — я сумасшедшая, и не приедет? Да и с какой стати ему приезжать? Он мне ничего не должен.

Бегущие цветные огни… тусклые, ярче, ярче… успокаивающие натянутые нервы… она притаила дыхание… пульсация в голове притупилась… тело обмякает, становится невесомым… сползает по стене на землю… скользит по камням спина…

— Газельи Глазки? — голос заставляет очнуться. Перед воротами стоит Харли.

— Харли, сюда! — шепчет она громко, насколько осмеливается. — Я тут — и машет ему в полумраке.

— Ну сущее безумие, сама понимаешь!

— Ох, Харли! Я уж подумала, ты не приедешь, и со мной стало твориться жуть что… — Лорел вцепилась ему в руку, не в силах унять ни слез, ни дрожи. Невмоготу мне больше…

— Ты и представить себе не можешь, как я был близок к тому, чтоб не приехать. Эй, ну-ка давай, выкладывай, что они с тобой вытворяют. — Он обнял ее за плечи и на нее пахнуло знакомым лосьоном.

— Просто тут все убеждены, будто я — Лорел… и я боюсь Майкла… А Лорел эта бросила своего новорожденного ребенка в больнице… Харли, со мной что-то неладное… с рассудком. Увези меня отсюда, ну, пожалуйста!

— Постой-ка, а Лорел — кто такая?

— Все считают — это я.

— А ты — нет? — Харли отодвинул ее от себя и заглянул ей в лицо.

— Сама не разберу! Поедем! Скорее! Дальше объясню в машине.

— Минутку. Насколько я понял, ты в семейке чокнутая и удираешь от психиатра…

От скрипа оба оцепенели. Медленно поползла створка массивных ворот. Лорел скорчилась в тени стены. Харли стоял позади, глядя поверх ее головы. Где-то внизу на дороге урчал мотор.

От ворот отлепился темный силуэт — Консуэла в черной шали. В руке у нее белело что-то длинное. Протиснувшись в щель, она вытянула за собой Джимми и осторожно притворила ворота. На Джимми поверх пижамы теплый джемперок, в руках мальчик сжимал медвежонка. Протерев глаза, Джимми поднял голову на Консуэлу, та предостерегающе приложила палец к губам и покачала головой. Из-за поворота вынырнула машина с потушенными фарами.

Дряхлое двухместное «купе», мотор, когда машина затормозила перед воротами, раскашлялся. Перегнувшись, водитель распахнул дверцу. Консуэла посадила Джимми и забралась сама. Развернувшись, стукнув о бровку, «купе» пустилось в обратный путь. На повороте вспыхнули фары.

— Что все это значит? Что за ребенок?

— Как думаешь, вдруг старуха похищает Джимми? Харли, скорее! За ними! Быстрее! — И Лорел побежала, не успел он удержать ее.

— Ты же только что собиралась бежать!

— Сначала надо выяснить, куда она везет Джимми! Скорее же!

— Мой пикап припаркован у поворота, но я с места не двинусь, пока не выясню, что тут творится!

— Харли, гони за той машиной. Я объясню, обещаю! — Лорел не верилось, чтоб Консуэла стала участвовать в похищении Джимми, но денег-то у Деверо и правда куча.

Выехав на дорогу, Харли потребовал.

— О'кей! Выкладывай!

Она начала с того утра, как очнулась в пустыне. «Купе» впереди мчалось, точно улепетывая с места преступления. Других машин почти не было, и пикап мог держаться на безопасном расстоянии. Ехали к центру города.

Первый раз Лорел выговорилась и сама поняла, насколько же неправдоподобна ее история. Харли ее не прерывал, а потом тихонько присвистнул.

— Я на двух войнах воевал, поколесил по стране и каких только чудиков не навидался, но ты, Газельи Глазки, ты — уж край! Ну и ну! Вправду, что ли, ничегошеньки до того утра не помнишь?