Капкан на честного лоха

алось раннее серенькое утро. Позвонила жена и сказала, что из-за сырой промозглой погоды у дочери снова обострилась бронхиальная астма, поэтому Надя пропустит сегодня школу.

– Черт побери эту астму, – сказал Соболев в трубку. – Передай Наде, что я зайду в магазин и куплю ей плюшевую обезьянку. Ту, которую обещал.

После бессонной ночи Соболев чувствовал себя больным и усталым. Еще сутки московская комиссия пробудет на зоне, позарез нужен какой-то результат, реальный, осязаемый. Хоть бы беглецов пристрелили, если живыми их не взять, да убитыми привезли. Чтобы комиссия хоть на трупы полюбовалась. В том, что зэки найдутся не сегодня, так завтра Соболев не сомневался. Но завтра – это слишком поздно.

Через полтора часа в кабинет влетел все тот же дежурный офицер и, не доложившись по уставу, не отдав честь, прямо с порога бухнул: майор Ткаченко убит из ружья каким-то стариком старовером. Преступника пристрелил лейтенант Радченко. Если бы не он, дед успел уложить из двустволки и капитана Аксаева.

– Убит стариком? – переспросил хозяин.

– Как точно, – кивнул офицер. – Застрелен из ружья.

Соболев поднялся из кресла, но испытав головокружение и слабость в ногах, снова сел:

– Ну-ка повтори все по новой, – приказал он.

Офицер повторил уже сказанное и добавил:

– Капитан Аксаев распорядился временно прекратить погоню. Он вызвал машины, оставленные возле той деревни, откуда они начали поиски. К трем часам тело Ткаченко доставят сюда. На место происшествия уже выехали прокурор и оперативники из района.

– Господи…

Офицер, робея, вставил слово:

– Аксаев тоже пострадал в сватке со стариком: у капитана сломано правое предплечье.

– Со стариком, мать его… В схватке? С пердуном старым в схватке? Он, видите ли, пострадал… Жаль, что тот старик идиоту Аксаеву мозги не вышиб из своей берданки. Очень жаль.

Отпустив офицера, Соболев нацедил стакан разбавленного спирта и прикончил его несколько больших глотков. Но лучше не стало, спиртяга лишь неприятно обожгла горло и пищевод, даже опьянения хозяин не почувствовал.
* * *

Вскоре позвонил лейтенант, приставленный к московской комиссии, попросил прислать за начальством машины. В последний день москвичи просохли и даже решили поработать, проверить какие-то документы в бухгалтерии.

Соболев попросил передать трубку Крылову, малодушно решив, что ужасное известие о гибели Ткаченко удобнее сообщить именно по телефону. Но в последний момент хозяин передумал, будничным голосом попросил старого приятеля, не откладывая ни минуты, заглянуть к нему в кабинет.

Крылов появился только через час. Соболев рассказал все, что знал и поставил на стол запечатанную бутылку водки, стаканы и графин с холодной водой. Выпили молча, и только когда показалось дно бутылки, Соболев осмелился задать главный вопрос.

– Значит, мой перевод в Москву… Он точно не состоится?

– И ты ещё спрашиваешь? – недобро усмехнулся Крылов. – Теперь вопрос о Москве вообще уже не актуален. Готовься к неприятностям. Тебе лишь