Умирать подано

мых мягких тканей. Завтра выпишется. Откуда ствол у него?

– У мальчишки выменял. На два «Плей-блудска».

Виригин вернулся к летописцу Нестору-Шкрабову.

– Скажите, меня расстреляют?

– Нет, – твердо успокоил Илья. – С этого года у нас введен электрический стул. Две тысячи вольт, и никакого крематория. Дай-ка почитаю.

Виригин изъял у творца лист, пробежал глазами.

– Нормально. Только слово «жопа» пишется через «о». Это так, на всякий случай. А в целом – молодец. Так и быть, заменим электрический стул на газовую камеру. Свежее дыхание облегчает понимание. Это я оставляю у себя. Буду перечитывать при плохом настроении. Что писать и объяснять следователю, я сейчас расскажу.

– А вы кто?

– Я тут пол мою.

Через полчаса Виригин определил несчастного киллера в камеру хотя и не газовую, но по степени воздействия не менее сильную, и помчался в больницу к раненому репортеру для претворения в жизнь внезапно возникшего черного плана.

Водитель Серега заботливо окатил из шланга желто-синий бок «уазика», смыл грязь с колес и выключил воду.

– Одно и осталось – внешний вид. Внутренний отсутствует. Все, Игорюха, я на торпеду икону повешу, и вы, пока на заяву едете, сможете грехи замаливать. Тормозов – ноль, резина – как голова у Ленина, а теперь еще и фары не горят.

На жалобы Сереги Плахов давным-давно не обращал внимания, водители обязаны жаловаться на лысую резину или слабые тормоза, как зять – на плохую тещу. Это их водительское профессион-де-фуа. Черта характера.

– А мне теперь, Серега, все равно. Что молись, что не молись. Выгнали меня большевики из колхоза. Пойду в буржуинство, к Плохишам.

– Чего? Рапорт, что ли, написал?

– Ага. Как несоответствующий высокому званию офицера новоблудской милиции. Беру мало. Давай твоих курнем, что ли…

Водитель достал из нагрудного кармана сигареты, угостил Плахова.

– Я тут тоже рапорт писал, – продолжил жалостливую тему Серега. – Подумаешь, диван теще на дачу перевез. И надо ж на начальника автохозяйства было нарваться. У него дача рядом. Устроил разгон. Казенный бензин, казенная резина… Нашему командиру застучал. Сам-то, можно подумать, на личных «Жигулях» бревна для баньки возил. Теща говорит, всю дорогу ментовские грузовики разворотили. Я, между прочим, никуда не докладывал.

– Прав тот, кто первый.

Серега принялся вытирать лобовое стекло.

– Плахов! – из открытого окна отдела высунулась круглая физиономия дежурного. – Где тебя носит? У меня заяв накопилось, как вшей у дворняги. Давай быстро!

– Не дам, – отозвался Игорь и, бросив окурок, медленно направился к дверям.– Мне показали красную карточку. Поля не вижу.

– Какую еще карточку? – не унимался дежурный.– Заявы, говорю, висят. Мне, что ли, по-твоему, ехать?

– Ладно, погоди, сейчас подойду.

Игорь не стал сворачивать к дежурке, решил минут пять поторчать в кабинете, успокоиться и перевести дух. Перед кабинетом на лавочке сидела старушка и читала газету. При приближении Плахова она подняла голову, сняла очки и