Капкан на честного лоха

а Алексеевна не сразу уехала в Москву, задержалась на несколько дней. Климов сказал, что ежедневно из зоны в жилой поселок ходит десятка полтора бесконвойных заключенных, чей срок уже на исходе, бежать им нет смысла.

Эти люди пилят дрова в офицерских домах, помогают с мелким ремонтом, уборкой. Среди бесконвойных зэков есть некто Урманцев, человек опытный, в свое время, по слухам, успешно бежавший с зоны. «Поговори с ним, сделай его нашим союзником, – сказал муж. – Нужно, чтобы он согласился мне помочь. Один я ничего не смогу».

Маргарита Алексеевна выяснила, что Урманцев чистит коровник на одном из дальних дворов, который принадлежал вдове отставного офицера. Климова, выгадав время, когда на дворе никого не было, зашла в коровник. Какой-то мужик средних лет в телогрейке и ватных стеганых штанах ковырял вилами плотно утоптанный навоз.

«Вы Урманцев?» – спросила Климова. «Предположим». Человек воткнул вилы в землю, подставил деревянную рукоятку под плечо. Сощурившись, стал внимательно разглядывать женщину: «А вы кто будете?» «Я жена одного из заключенных, – сказала Климова. – Прошу вас, умоляю, выслушайте меня». «Без проблем, – Урманцев вытащил из кармана пачку дешевых сигарет и спички. – Говорите, я никуда не спешу».

Маргарита Алексеевна так разволновалась, что говорила сбивчиво, путано и долго. Наконец, она закончила, но осталась недовольна собой.

«Дамочка, вы вообще-то как, в своем уме? – спросил Урманцев. – Я вас первый раз в жизни вижу. А вы что мне предлагаете? Вы сваливаетесь, как снег на голову. И хотите, чтобы я устроил побег для вашего мужа. Вам надо обратиться не ко мне, а к психиатру». «Я предлагаю вам большие деньги, – сказала Климова. – Пятьдесят тысяч долларов. За то, что вы помогаете моему мужу бежать из лагерной больницы. Двадцать тысяч вперед. Это аванс. Остальное – по завершению дела. Вы такие деньги не украдете за всю оставшуюся жизнь».

Урманцев сурово покачал головой: «Дамочка, я на вас удивляюсь. Если только кто-то из зонного начальства узнает, что промеж нас вышел этот замечательный разговор, мне намотают пять лет сроку. За одну только приятную беседу с вами. Кстати, у вас тоже неприятности будут».

«Наплевать, – отрезала Климова. – Так вы согласны? Если нет, я найду другого человека». «Не найдете, – Урманцев снял шапку и почесал затылок. – Все кончится для вас плохо. Но пятьдесят штук – хорошие деньги. Короче, мне надо подумать. И о вашем муже справки навести. Поговорить с ним. Выяснить, что это за фрукт. Приходите сюда через два дня на третий. Я дам вам окончательный ответ».

Климова вытащила платок и вытерла слезы, закипевшие на глазах: «Мой муж не виновен. Его подставили, обвинили в убийстве, которого он не совершал». Урманцев поморщился: «Все одинаково рассказывают: меня подставили, а я чистенький. Честно говоря, мне до лампочки, виновен ваш муж или сидит по ошибке. Идите, дамочка. Увидимся через два дня».
* * *

Маргарита Алексеевна ждала встречи с Урманцевым, словно минуты верного свидания, ждала