Где бы ты ни скрывалась

Он тоже поднял глаза и просиял улыбкой. Не успела я отвести взгляд, как он сказал что-то парню, который стоял с ним рядом, и двинулся в мою сторону.

— Кэти, привет! — проорал он сквозь гулкий шум. — Как ты, веселишься?

— Да! — заорала я в ответ. — А ты?

Он скорчил досадливую гримасу:

— Да ну, скука. Как хорошо, что ты зашла. Мы тут вдвоем с Ральфи.

Стюарт махнул бутылкой с пивом в сторону своего друга, худющего, длинного парня в очках, по виду настоящего ботаника. Парень демонстративно начал разговаривать с каким-то малым.

— Это с работы? — спросила я.

Стюарт засмеялся:

— Кто? Ральфи? Нет, это мой брательник. Младший. — Он отхлебнул пива. — Ну и как рождественская пьянка?

— Могло быть и хуже. Я уже давно не бывала в ресторане.

Вот дура, кому это интересно? Совсем я разучилась разговаривать с людьми. Раньше меня было не заткнуть, а сейчас я с трудом выуживаю из головы простейшие конструкции. Интересно, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к себе теперешней?

Визгливый смех Робина донесся из глубины зала, и Стюарт вопросительно посмотрел на меня:

— Это один из твоих коллег?

— Да, жуткий придурок, — сказала я, закатывая глаза.

Наступило молчание, мы оба не знали, что сказать дальше.

— Итак, — продолжал Стюарт, — скажи мне, ты давно живешь в нашем доме?

— Примерно год.

Он покивал:

— Мне там нравится. Уже привык, чувствую себя как дома.

Я непроизвольно улыбнулась. В зеленых глазах искрился прямо-таки мальчишеский восторг, давно мне не встречались люди, способные так пылко восхищаться.

— Я рада.

Сзади послышался возглас:

— Стю!

И мы оба обернулись.

Ральфи, стоя у двери, махал Стюарту, призывая его.

— Надо идти. — Стюарт вздохнул.

— Ну что же, тогда до свидания.

— Может быть, увидимся позже? — спросил он.

Несколько лет назад я бы тут же ответила «да». Когда-то я всю ночь могла шататься по клубам и барам. «Увидимся позже» могло означать, что пересечемся в другом баре, а могло подразумевать поцелуйчики и обжимания где-нибудь у подъезда, а потом на подгибающихся ножках — домой и весь остаток ночи отрываться в постели. А утром проснуться с дикой головной болью и желанием поскорее все вытошнить.

— Ой, не знаю, — промямлила я. — Я минут через пятнадцать пойду домой.

— Хочешь, я тебя подожду? — спросил Стюарт. — Провожу до дому.

Я с подозрением уставилась на него. Что у него на уме: просто проводить или проводить в расчете на что-то?

— Нет, спасибо, — сказала я наконец. — Здесь же недалеко. Я сама дойду, развлекайся дальше. Увидимся!

Он немного помедлил, потом снова улыбнулся, поставил бутылку на барную стойку и отправился догонять своего Ральфи.

— Это твой друг? — спросила Кэролин.

Я помотала головой.

— Вот жалость-то, — огорченно сказала она. — Такой симпатяга! И явно на тебя запал.

— Да ну, глупости, — сказала я, размышляя, хорошо это или плохо.

— Не глупости! Он же с тебя глаз не сводил! Поверь, я сразу такое вижу. Он так на тебя смотрел… А откуда ты его знаешь?

— Это мой сосед Стюарт. Живет этажом выше.

— Ах вот как? На твоем месте я бы времени не теряла. А то кто-нибудь тебя опередит. Такой товар не залеживается!

Я наблюдала за своими сотрудниками, они обсуждали, куда отправиться дальше: то ли погрузиться в такси и поехать в Уэст-Энд, то ли пройтись пешком до «Красного льва». Эрин, конечно, настаивала на «Красном льве» — все знают, что она строит глазки тамошнему бармену. Но мне-то было все равно, дальше я идти с ними не собиралась, тем более в «Красный лев», — в этом пабе на входе дежурят вышибалы. Мы высыпали на улицу и двинули в направлении «Красного льва» и Толбот-стрит. Я нарочно замедлила шаг, чтобы при первой возможности свернуть на боковую улицу, и тут меня сзади кто-то окликнул. Я обернулась: из дверей «Ллойд Джорджа» вышел Робин, на ходу застегивая ширинку. Видимо, он забил на Диану и Люси и решил переключиться на меня.

— Эй! Постой! Кэ-эти… — сказал он, подлетая ко мне и обдавая меня смешанным запахом пива, виски и цыпленка карри. — Это самое… Я уже говорил, что ты сегодня потрясающе выглядишь?

Он положил мне на плечо руку и придвинулся так, что я почувствовала жар его тела. Дернув плечом, я скинула его руку и ускорила шаг, чтобы догнать остальных. Я не стала ему отвечать, боялась, что сказану что-то не то.

— Эй! В чем дело, красотка! — Он нагнал меня. — Ах какие мы цацы, какие мы недотроги… Скажите же хоть словечко!

— Ты пьян, — сумела пробормотать я, с тоской глядя в спину Кэролин. Хоть бы обернулась, хоть бы подошла и спасла меня.

— Истинная правда! — расхохотался Робин, снова обдав меня букетом ароматов. — Да, крошка, я пьян. У нас рождественская вечеринка, мы за этим здесь и собрались.

Я остановилась и повернулась к Робину. Несмотря на оживший страх, я разозлилась и прошипела ему в лицо:

— Да отстань ты от меня, понял? Попробуй подцепить кого-нибудь другого!

Он тоже остановился, на красивой роже мелькнула злая ухмылка.

— Фригидная корова! — громко бросил он. — Небось, только девке своей даешь! А перед мужиками выламываешься!

Мне почему-то стало смешно, и я улыбнулась.

Вот этого точно нельзя было делать: зарычав, как зверь, Робин наскочил на меня. Потеряв равновесие, я отступила на два шага назад и уперлась спиной в кирпичную стену. Робин навалился сверху, и мне стало нечем дышать: он притиснул свое лицо к моему и впился в губы, запустив мне в рот свой мерзкий язык.

Понедельник, 17 ноября 2003 года

Ли явился ко мне около полуночи. Обещал быть в восемь и… пропал — ни звонка, ни сообщения, ничего! К одиннадцати я уже дошла до ручки, чуть было не отправилась в бар, но передумала и пошла легла. Весь вечер я боролась с искушением позвонить ему и спросить: «Ну где тебя черти носят?» — но взяла себя в руки. Должна же быть у девушки гордость! Я вымыла ванну и туалет, прибралась в доме, отправила пару писем друзьям. Но в душе копилась обида и злость.

В двенадцать в дверь постучали.

Я изучала потолок очень сосредоточенно и, услышав стук, решила, что мне померещилось. Но постучали снова, настойчивее. Может быть, вообще не открывать? Во-первых, проучу, чтобы он не смел больше так себя со мной вести! А во-вторых, я уже в пижаме.

Я вслушалась — больше не стучали, но лежать уже было невозможно. От злости даже свело живот. Вздохнув, я встала с кровати и крадущимся шагом прошла вниз, зажгла в холле свет. Потом распахнула дверь, приготовившись высказать этому типу все, что я о нем думаю.

И увидела залитое кровью лицо:

— Боже мой, что с тобой? Что случилось, черт возьми?

Как была, босиком, я выскочила на улицу, дотронулась до его щеки. Он дернулся от боли.

— Можно мне зайти? — спросил он с вымученной дерзкой улыбкой.

Он был совершенно трезвым, я-то в первый момент подумала, что набрался. А одежда… грязные, заношенные джинсы, выцветшая рубашка, видимо когда-то голубая, вся в грязи и пятнах крови, обтрепанный коричневый пиджак, столетней давности кроссовки. И ни малейшего запаха алкоголя, только запахи холодной ночи, грязи и пота.

— Да что с тобой приключилось, черт подери? — допытывалась я.

Он не ответил, но я уже тащила его в гостиную, усадила на диван, принесла в тазу теплой воды, йод и ватные шарики. В полумраке гостиной я смыла кровь с его скулы, чувствуя, как под моими пальцами на его щеке наливается здоровенный желвак. Кровь шла также из пореза над бровью.

— Ты расскажешь мне? — спросила я уже спокойно.

Он посмотрел на меня очень кротко и погладил по щеке:

— Ты такая хорошенькая в этой пижамке! Прости, что задержался.

— Ли, прекрати! Что случилось?

Он покачал головой:

— Я не имею права об этом рассказывать. Могу только извиниться за то, что не смог прийти к восьми. Не смог добраться до телефона, но я пытался…