Где бы ты ни скрывалась

— Ну нет, он под надежными замками, так что не волнуйся. Я звонила в тюрьму сегодня утром. Просто так. На всякий случай.

— Но письмо отправлено не из тюрьмы.

— Я заметила. Он попросил кого-нибудь отправить его «с воли». Как бы то ни было, я подам рапорт об этом письме, обязательно. Пусть найдут того, кто его послал.

Мы съехали с шоссе; навигатор Сэм железным голосом приказал нам повернуть налево, а потом ехать прямо еще две с половиной мили.

— А как Стюарт?

— Хорошо. Мы живем хорошо.

— Ну и как это — быть замужем?

Я рассмеялась:

— Точно так же, как жить в грехе, если честно. Да мы-то всего полгода назад расписались, еще не успели надоесть друг другу.

— Детки планируются?

— Пока нет. А ты что, хочешь детей?

— Я — нет, но Джо прямо трясется. Мы хотим пожениться в следующем году. Наверное…

— Сэм, ты никогда об этом не говорила.

— Ну, знаешь, мы вместе уже десять лет. О чем тут говорить?

— А ты уже сделала предложение?

— Пока нет.

— Тогда вперед, чего тянуть? А можно мы придем на свадьбу?

— Конечно. Я и Сильвию хочу пригласить.

— О да, она будет рада.

— Ну все, приехали.

Да уж, ну и местечко. В промзоне Фарли мы не встретили ни одного человека: ни машин, ни прохожих, только ветер гнал мусор по улицам. Мы проехали мимо закусочной: двери заперты, окна закрыты ставнями. Половина зданий вообще выглядела необитаемой, да и строение под номером двадцать три было вполне себе обветшавшим. Оно стояло последним в ряду. Как будто мы приехали на край света.

Сэм припарковала машину прямо перед ним.

— Ладно, пошли.

По узкой грязной тропе мы обогнули здание, протискиваясь между стеной и железной сеткой. Крапива там росла очень злая, ветер прибивал колючие листья к нашим голым ногам. Сэм шла впереди, перебирая рукой по стене. На тропинку вдруг выскочил кролик, и мы обе ахнули от неожиданности.

Позади здания действительно открывался вид на небольшую рощу, за которой до самого горизонта тянулся пустырь. Мы зашагали по старой бетонной дороге, заросшей сорняками, пробивавшимися через трещины. Солнце припекало нам затылок, оглушительно щебетали птицы. И ни души вокруг.

— Ну что, куда теперь?

Я прикрыла ладошкой от солнца глаза и огляделась. И тут же увидела яркое пятно, очень яркое на фоне серого, коричневого и зеленого. То есть бетона, земли и упомянутой в письме рощицы.

— Вот туда. Видишь?

Алый флаг. Когда мы подъехали ближе, он затрепетал под порывом ветра как живой. Но это был совсем не флаг…

Меня прошиб холодный пот, по спине поползли мурашки. Слезы неудержимо покатились по щекам. Как будто я в кошмарном сне увидела давно погибшего друга.

— Что это? — спросила Сэм.

— Мое платье.

Подол оборван, измызганное, ни одной пуговицы не осталось, большие куски ткани выстрижены ножницами, и в дырах гуляет ветер. Но все равно я его узнала.

— Просто старое платье?

Оно было пришпилено к насыпи из земляных глыб — пришпилено покореженным ржавым лезвием штыковой лопаты, а на самом верху насыпи лежала груда камней. Смахивает на пирамиду. Или на надгробие.

— Нет, не просто. Это опознавательный знак, — сказала я.

И тут она тоже увидела это: на дне неглубокой канавы тихо шевелились на ветру человеческие волосы. Темные. Сначала я решила, что они не натуральные, — так они были похожи на грубые нити старой дерюги. Но росли они из лоскута кожи, растрескавшейся, как старый холст. А когда рядом блеснула белая кость, сомнений не осталось.

— Вот черт! — Сэм выхватила из кармана телефон, судорожно затыкала пальцами в клавиши, вызывая резервный наряд, а я опустилась на колени среди комьев земли и камней и тихонько погладила алый шелк.

— Думаю, ее звали Наоми, — сказала я.

Я вынула из кармана второй листок письма и протянула его Сэм:

— Вот, почитай.