Камень Апокалипсиса

— Умоляю, берите все, что хотите, — добавила она, — только не насилуйте!

У Спенсера на уме был совсем иной сценарий.

— Я не грабитель, — надменно ответил он. — Я федеральный судья. Могущественный, тиранический, жестокосердный судья, а вы, мадемуазель… Вы — адвокат защиты, дерзкая и нахальная девчонка, которую я обязан наказать за неуважение к суду.

Мелисса подхватила игру:

— О-о, ваша честь, что случилось? Разве я плохо подготовилась к заседанию?

Она стянула черный свитер, обнажив не прикрытую лифчиком грудь и плоский живот, столь же твердый и подтянутый, как и двадцать лет назад, когда они впервые стали близки. Он всегда подозревал, что одной из причин, почему ей не хотелось заводить детей, была боязнь испортить фигуру. Мелисса сбросила сапоги, скаковые брюки и нижнее белье. От нее пахло лошадиным потом, но Спенсеру было все равно. Он даже на предварительные ласки не стал тратить времени. Он — судья, а она — жертва. Проникая в женщину, он подумал про Патти Делани и еще больше возбудился. Мелисса ответила энергичной работой бедер.

— A-а, ваша честь… — застонала она.

Лицо Делани неотрывно стояло перед глазами, и Спенсер поддал темпа. В голове вдруг мелькнула мысль: «Интересно, а про кого сейчас думает Мелисса?..»

Когда все закончилось, она пошла под душ, оставив Спенсера решать головоломку: Если, занимаясь любовью с женой, ты воображаешь другую женщину, то что это — измена или нет? И если да, то сколько мужчин могут сказать про себя: «Я невиновен»?

Словно превратившись в бухгалтера, Спенсер принялся отщелкивать костяшки на умозрительных счетах собственной жизни. Итак, он женат на поразительно привлекательной женщине, которая к тому же владеет баснословным состоянием. Одно только их поместье оценивалось в 8,8 миллиона долларов. Сам он водил «Ягуар-ХК8», хотя и с помятым бампером. Здоровье? Прекрасное у обоих. Они с женой состоят в лучшем клубе, ужинают в первоклассных ресторанах, имеют правильных друзей. Всего в достатке. Ему даже работа нравилась. Нет, определенно жизнь удалась, в этом он уверен. Так почему же из головы не выходит Патти Делани?

— Эй, ваша честь! — крикнула Мелисса из ванной. — Пора собираться! Вы еще не забыли, что мы идем к Арнольдам на ужин?

— О-о, только не это! — простонал он, перевернулся ничком и зарылся лицом в подушку. — А не ходить никак нельзя?

Мелисса вышла из ванной, завернутая в белоснежный итальянский халатик и с тюрбаном из махрового полотенца. Когда она присела за туалетный столик, халат распахнулся, и в зеркале Спенсер увидел красный сосок. На секунду он даже восхитился, до какой степени его жена красива.

Волшебный миг не продлился и секунды.

— Мозги свои дерьмовые прочисти, — презрительно бросила она. — Кстати, даже и не думай, что я отправлюсь на прием в тарантасе для инфантильных мужиков.

4

Большинство гостей пятничной вечеринки у Арнольдов никогда бы не рискнули потерять лицо, прибыв на восьмилетием «форде-бронко». С другой стороны, фамилия Ван-ден-Вендер давала Мелиссе одно важное преимущество: она вправе водить любую машину, какую заблагорассудится. Она настолько богата, что никому не надо ничего доказывать. И если уж на то пошло, заляпанный грязью полноприводный универсал делал ее куда более непосредственной в чужих глазах.

Все дорогу Спенсер брюзжал про напыщенных снобов, обычно толкавшихся на подобных вечерах. «С ними даже о футболе нельзя поговорить», — досадовал он. С приходом осени мужчины по всей Виргинии отмечали конец недели за пивом, переворачивая гамбургеры на жаровнях и обсуждая, к примеру, вашингтонских «Краснокожих». Но ни единой душе из числа толстосумов Шарлоттсвиля не пришло бы в голову подхватить речевку любимой команды, подливая себе портвейн. Единственный вид спорта, упоминавшийся в их среде, был охота на лис. Спенсер никогда не считал такие забавы по-настоящему спортивными.

На первую в его жизни лисью охоту Мелисса пригласила Спенсера вскоре после свадьбы. Весь вечер она учила его правилам охотничьего этикета.

— Как только прибудешь на место, ты должен сказать «доброе утро» шталмейстеру графства. Таков обычай, — втолковывала она. — И кстати, впереди имеют право скакать только те, кто уже заработал «раскраску».

— Раскраску? — переспросил он. — Разве охотничий клуб графства Альбемарль — это банда апачей?

— В своем роде это действительно банда, только очень элитарная, — ответила она. — А под «раскраской» понимают цветные ленточки, которыми награждают наиболее умелых наездников. Это самая высокая честь, которой можно удостоиться из рук шталмейстера; порой требуется пять, а то и больше лет, чтобы ее заработать. Я, разумеется, получила свою ленточку уже через два года. И раз у меня есть «раскраска», то я буду скакать впереди, а тебя поставят в тыл, поближе к конюхам.

— А с тобой рядом нельзя?

— Нет, дорогой мой, заработай сначала свой знак отличия. Далее — коротенькие, но важные замечания. Не вздумай наехать на всадника впереди. И остерегайся тех, у кого к хвосту привязана красная лента: они брыкаются. Зеленый же цвет означает, что наездник неопытен. У тебя будет именно такая.

— Чем дальше в лес… — проворчал Спенсер. С некоторых пор он взял привычку подпускать сарказма при разговорах с Мелиссой. — Хвост наездника… Может, мне еще колпак с бубенцами напялить?

Жена пропустила колкость мимо ушей.

— Еще одно правило: никогда не разговаривай с гончими. Или с кем-то из всадников, когда псы окажутся рядом с лошадьми. Это их отвлекает.

— Кого именно? Всадников, лошадей или собак?

— Всех отвлекает! — раздраженно нахмурилась она. — А если лошадь тебя скинет, или ты сам свалишься и коснешься обеими ногами земли, то, согласно обычаю, шталмейстера надо одарить бутылкой первосортного виски. Но не раньше чем возвратятся остальные охотники. Потому что если шталмейстер того пожелает, тебе придется перед всеми петь серенады.

— А масонские знаки? Когда мы станем разучивать секретное рукопожатие?

— Тебе бы только позубоскалить! — обиделась Мелисса.

Чтобы правильно одеться к охоте, встать пришлось затемно. Супруга купила Спенсеру верховой костюм, куда входили черная шляпа-котелок, черный фрак, канареечный жилет, не менее яркие желтые бриджи и черные сапоги. Лишь позднее он сообразил, что этот подарок не был знаком любви и заботы. Видимо, Мелисса просто беспокоилась, как бы он не отправился в камуфляжных брюках и тапочках. Что касается ее собственного наряда, то Мелисса смотрелась изумительно. Черная жокейская шапочка, черный плащ-накидка с двумя помпонами на спине и застежками спереди, на которых сиял герб охотничьего клуба графства. Белоснежный жакет украшали начищенные латунные пуговицы. Одеяние дополняли белые шелковые перчатки, верховые брюки-галифе и черные кожаные сапоги с тупыми декоративными шпорами и оторочкой из патентованной замши. В левую руку жена взяла арапник с изящным ременным плетением. Мелисса сообщила, что хотя плетка и входит в обязательный комплект женской униформы, пускать ее в ход без специальной команды распорядителя нельзя.

— Бандаж и дисциплина, — фыркнул на это Спенсер.

Непосредственно перед началом охоты Мелисса выдала последний набор указаний:

— Если увидишь лисицу, поверни к ней морду лошади, сними шляпу и махни ею в ту же сторону. Таким образом ты не будешь отвлекать гончих. Конечно, если лисица очень далеко, тебе разрешается крикнуть «Холло-а!», а потом «Тэлли-хо!», но только в этом порядке. И пожалуйста, не ори ничего другого.

— В смысле: «Вон несчастная тварь, давайте науськивать псов, пусть ее рвут в клочья, пока мы скачем в клуб на чашечку чая!»?

В ответ Мелисса просто развернула свою лошадь и подъехала к отцу, который, собственно, и был шталмейстером.

В общем и целом Спенсер провел на охоте утомительные и скучные часы. Он редко катался верхом, к тому же на этот раз очутился на довольно капризной лошаденке, да еще между двумя великосветскими дамами Шарлоттсвиля, которые без умолку жаловались на мужей, погоду, мужей, прислугу и опять-таки на мужей. Едва лисья травля началась, как он потерял Мелиссу из виду. Лишь позднее он понял, что их разлука тем утром была прелюдией к дальнейшим событиям…