Камень Апокалипсиса

Пит Эрли

Камень Апокалипсиса

Основные действующие лица

Лестер Тидвелл Амиль, рэпер и подозреваемый в убийстве

Франк Арнольд, компьютерный вундеркинд зрелого возраста

Максин Арнольд, мать убиенной отроковицы

Тейлор Колдуэлл, генпрокурор штата Виргиния

Патти Делани, адвокат

Преподобный Дино Анджело Грассо, доктор богословия

Чарлз Макдоналд, сыщик в отставке

Эван Леру Спенсер, окружной судья штата Виргиния

Мелисса Ван-ден-Вендер, великосветская львица

Часть первая

ПРÓКЛЯТЫЙ

1

Патрик Макферсон разглядывал свою «руку»: десятка пик и семерка треф, итого семнадцать. На кон в блэкджек он поставил тысячу долларов. Открытая карта дилера показывала десятку червей.

— Думаю, лицом вниз у вас лежит фигура, — сказал ему Макферсон. — Получается двадцать. Стало быть, выиграть я смогу, когда вытяну четверку.

Игрок справа фыркнул. Расклад далеко не в пользу Макферсона. Все шансы за то, что с третьей попытки он сядет в лужу. И все-таки Патрик поскреб пальцами по столу, давая понять, что хочет еще. Хлестким движением кисти дилер выбросил очередную карту из красного пластикового чехла и перевернул ее рубашкой вниз. Четверка. «Очко».

— Черт возьми! Откуда вы знали? — возмутилась сидевшая слева дородная матрона.

Макферсон доверительно наклонился к ее щеке и — следуя законам физики — уперся глазами во внушительную складку над декольте. (Интересно, отчего домохозяйки из Де-Мойна наряжаются шлюхами, когда попадают в Лас-Вегас? — задался он праздным вопросом.)

— Мне открыто будущее, — прошептал Патрик. — Вот вы сейчас возьмете еще одну, и будет перебор, потому что выпадет дама.

Женщина бросила озадаченный взгляд на свои карты и вновь повернула лицо к Патрику. Шестнадцать. Действительно, набор неважный. (Он что, шутит? Никому не дано видеть будущее!) Решив не обращать внимания на пророчество, она попросила карту. Дама. Проигрыш, как и было предсказано. Впрочем, женщина не стала поднимать скандал. Она подозревала, что Патрик жульничает или виртуозно ведет счет, а потому надеялась, что рано или поздно он потеряет бдительность и его секрет раскроется.

— Вы, наверное, много играете в блэкджек? — осторожно поинтересовалась она.

— Нет, — ответил Макферсон, — впервые.

Толстушка склонила голову, делая вид, что лезет в сумочку за сигаретами, и внимательно ощупала взглядом его левую ладонь, которую он до сих пор упорно держал под столешницей.

— Что это?! — вдруг взвизгнула она. — Ведь у вас кровь!

Дилер замер. Все уставились на Патрика.

— Нет, — тихо ответил он. — Это просто родимое пятно. Хотя действительно иногда его принимают за кровь. — Он спрятал подозрительную ладонь в карман, а правой рукой придвинул все свои фишки к женщине. — Берите, они ваши.

— Здесь же двадцать тысяч! — пискнула та. — О Боже мой! Боже мой!

Макферсон встал из-за стола и скорым шагом направился к выходу вдоль шеренги звякающих игральных автоматов. (Как можно сокрыть убийство? Сохранена ли тайна? Впрочем, стоит ли волноваться об этом теперь? Один Бог ведает… Вердикт уже вынесен. Спасения нет. Не жди ни помилования, ни отсрочки в последнюю минуту. Библия недвусмысленно дает понять, чего Он хочет. «Езжай немедленно, — говорит Писание. — Езжай в Содом и Гоморру, езжай в гнездилища великого греха и разврата…»)

— Простите… — вывел из задумчивости женский голос. — Посыльный из «Федерал экспресс» уже забрал ваш пакет. Доставка завтра, в первой половине дня. Могу ли я помочь еще чем-нибудь?

— Нет, — ответил он, протягивая пятерку. Для работника гостиницы дежурная не сделала ничего особенного, но в Лас-Вегасе принято раздавать чаевые всем подряд. (Да и не важно. Деньги уже не играют роли…)

Макферсон подошел к лифту. Во всяком случае, в любом другом отеле Лас-Вегаса это сооружение назвали бы лифтом. В «Луксоре» же его именовали «инклинатором», а все потому, что сей отель был построен по подобию египетской пирамиды. Вдоль ее ребер, словно фуникулеры, под углом 39 градусов ходили четыре таких инклинатора. Архитектура увеселений. Можно было остановиться в гостинице-казино «Нью-Йорк — Нью-Йорк», построенной в стиле небоскребов Манхэттена, или в «Париже», рядом с этим отелем стояла миниатюрная копия Эйфелевой башни. Но лучше всего его интересам отвечал как раз пустотелый тетраэдр «Луксора». Сегодняшний завтрак он съел в кафе «Пирамида», а из подложенного под тарелку рекламного листка узнал, что главный банкетный зал «Луксора» по своим размерам занимает первое место в мире. Он до того громаден, что в нем с успехом разместились бы девять «Боингов-747», поставленных друг на друга. Словом, то что надо.

Макферсон нажал кнопку двадцать восьмого этажа, но в последний момент в кабинку ворвались две супружеские пары с оравой детишек. Самодельные шорты из обрезанных джинсов; канареечные футболки, обтягивающие подернутую жирком молочно-белую плоть; оранжевые сумки-набрюшники, побрякивающие при каждом шаге; майка с надписью «Сам дурак!». Стиснутый со всех сторон, Макферсон слушал путаный, грамматически изнасилованный лепет. Слова колокольным гулом отдавались в ушах. На гарвардском юрфаке он отполировал один любопытный навык: если сосредоточиться, то внутренним взором удавалось буквально увидеть чужие высказывания. Со всеми знаками препинания. Изрядная помощь на судебных слушаниях… в инклинаторе это сводило с ума.

Бессмысленные жизни. Мелкие мечты. Нули, бредущие в никуда. Транжиры сезона отпусков с бюджетом в три сотни мучительно скопленных долларов под азартные игры… Сам Макферсон был другим. Он всегда был другим. Третий сын Альфреда Камберленда Макферсона и Алисы Хейворт из Стамфорда, штат Коннектикут. Деньги со старыми корнями. Генетический фонд верхнего социального слоя — если угодно, корки — Америки. Впрочем, богачи знают: признать существование такой культурной иерархии — себе дороже. Нет, пусть лучше низкородный плебс верит, будто Америка до сих пор является страной безграничных возможностей, где ничтожный фермер из Джорджии или, скажем, сопляк, вылупившийся в трейлерном поселке Арканзаса, может стать президентом. Да, конечно, может, но даже после переезда в Белый дом ему не быть одним из своих. Из президентов получается интересное угощение к званому ужину, однако в конце их всегда ждет дверь на выход. Учись сколько влезет, все равно не освоишь социальные нюансы и тонкости, что ведомы Макферсонам и иже с ними. Это у них в крови, в костном мозгу породы. Ни единая душа во всем семействе ни разу не завела с ним разговор просто так. Что бы он ни сказал, все подвергалось придирчивому анализу и по мере возможности использовалось против него. Его манера одеваться или вести себя за обеденным столом, его стиль речи или взгляды, любая его мысль или поступок — все это безжалостно критиковалось полчищами нянек и репетиторов, не говоря уже про братьев, родителей и деда с бабкой. Что поделаешь, ведь он — Макферсон, и это кое-что значит. Его требовалось вылепить по правильному шаблону, не то выйдет некондиция. После Гарварда он пришел в одну из самых старых и влиятельных юридических фирм Бостона. Куда же еще? Женился на юнице из равноценной семьи, тоже при деньгах и положении. На ком же еще? И вот сейчас ему сорок девять. Седеющие виски придают солидный вид. Жизнь, кажется, удалась. Впрочем, нет, не кажется. Так оно и есть. Жизнь удалась. Абсолютно. Летний дом на Мартас-Вайньярде, апартаменты-студия в Париже, семизначный доход. Он удачно попал в колею, и все бы хорошо, кабы не та посылка, что неожиданно пришла девять месяцев назад. Он тогда еще подумал: «Подарок, наверное». Или, скажем, чья-то шутка. А оказалось, что это начало конца. Причина, по которой он здесь…