Не оглядывайся!

– А как насчет чудака наверху, на Кольвейен? – начал он. – Насколько основательно вы проверили его?

– Раймонда Локе?

– Куртка на трупе принадлежала ему. И Карлсен говорит, что ходят слухи…

– Слухов много, – коротко ответил Сейер. – Каким вы верите?

– Например, тем, что он ездит вокруг и пускает слюни по девочкам. Ходят слухи и о его отце. Что у него ничего не болит, он просто лежит целыми днями и читает порножурналы, заставляя беднягу делать всю работу. Может быть, Раймонд перечитал детективов и вдохновился.

– Я уверен в том, что речь идет о человеке из ближайшего окружения Анни,- ответил Сейер.- И я уверен в том, что он пытается перехитрить нас.

– Ты веришь Хальвору?

Сейер кивнул.

– Кроме того, у нас есть еще мистическая фигура, возникшая во дворе Раймонда, после чего он внезапно стал клясться, что автомобиль был красный.

– Похоже на анекдот. Может, это был просто турист. Раймонд же дурак. Ты ему веришь?

Сейер прикусил губу.

– Именно поэтому. Я не верю, что он достаточно умен, чтобы придумать что-то подобное. Я верю в то, что к нему действительно кто-то приходил поговорить.

– Тот же человек, который подкрадывался к окну Хальвора? И подложил рюкзак в сарай?

– Предположим.

– Такая доверчивость на тебя не похожа, Конрад. Неужели ты позволил охмурить себя дураку и подростку?

Сейер чувствовал себя ужасно неудобно. Он не любил выговоров. Может быть, спросил он себя, он действительно поддался соблазну и позволил интуиции и доверчивости затмить факты? Хальвор был убитой девушке ближе всего. Он был ее парнем.

– Рассказал ли Хальвор что-нибудь конкретное? – продолжал Хольтеман. Он уселся за письменный стол, что позволяло ему глядеть на Сейера сверху вниз.

– Он слышал, как заводился автомобиль. Возможно, старый автомобиль, возможно, с одним цилиндром, вышедшим из строя. Звук шел снизу, с основной дороги.

– Там место разворота. Многие останавливаются.

– Давайте выпустим его. Он ни в чем не замешан.

– Из того, что ты рассказал, следует, что он, возможно, в любом случае является убийцей. Парень, убивший собственного отца недрогнувшей рукой. Я думаю, это слишком, Конрад.

– Но он любил Анни, действительно любил, по-своему, странной любовью. Иначе она бы ему не разрешила…

– Он вполне мог потерять терпение, а потом и голову. А то, что он снес голову своему отцу, доказывает, что молодой человек довольно взрывоопасен.

– Если он действительно убил отца, чего мы не знаем точно, это произошло только потому, что у него не было выбора. Его семья постепенно шла ко дну, он долгие годы терпел жестокое обращение и наблюдал нарастающее безумие. Вдобавок ко всему он еще и получил ножом в висок. Я уверен, что его оправдали бы.

– Вполне возможно. Но суть в том, что он потенциально способен убивать. Не все на это способны. Что думаешь ты, Скарре?

Скарре, который грыз ручку, покачал головой.

– Я представляю себе преступника более взрослым, – сказал он.

– Почему?

– Она была в исключительно хорошей форме. Анни весила шестьдесят пять килограммов, большая часть из которых была мышцами. Хальвор весит только шестьдесят три – значит, их сила была примерно одинакова. Если бы именно Хальвор утопил ее, то она бы оказала ему такое сопротивление, что это привело бы к многочисленным внешним повреждениям, например, царапинам. Но все указывает на то, что преступник значительно превосходил ее силой и был, видимо, гораздо тяжелее. Анни же скорее сама превосходила Хальвора по силе. Возможно, в конце концов, он бы с ней справился, но я уверен, что это стоило бы ему очень многого. Сейер молча кивнул.

– О'кей. Это правдоподобно. Но в таком случае мы практически возвращаемся к началу. Мы не нашли никого другого в окружении Анни с возможным мотивом?

– У Хальвора тоже нет никакого видимого мотива.

– У него нашли рюкзак, к тому же он испытывал к ней сильные чувства. Если бы я его выпустил, мне пришлось бы взять на себя ответственность, которую я не готов принять на себя, Конрад. А что Аксель Бьёрк? Ожесточенный, спившийся, с опасным характером? Там вы ничего не нашли?

– У нас нет данных о том, что Бьёрк был в Люннебю в тот день.

– Конечно нет. Судя по докладу, вы больше занимались двухлетним ребенком?

Он улыбнулся, но отнюдь не снисходительно.

– Не самим мальчиком. Реакцией Анни на его смерть. Мы попытались выяснить, как началось изменение ее личности. Возможно, это имело какое-то отношение к мальчику, или к тому, что она была больна. Вообще-то я надеялся найти кое-что другое.

– Что, например?

– Не знаю точно. Самое сложное-то, что мы не знаем, какого человека ищем.

– Возможно, палача. Он держал ее голову под водой, пока она не умерла, – жестко сказал Хольтеман. – Иначе на ее теле осталось бы что-нибудь позначительнее царапины.

– Поэтому я полагаю, что они сидели у кромки воды, бок о бок, и болтали. Откровенно. Может быть, он имел какую-то власть над ней. Внезапно он положил руку ей на шею и уронил ее в воду на живот. Молниеносно. Но решение он мог принять раньше, пока они еще сидели в автомобиле или ехали на мотоцикле.

– Он должен был вымокнуть и испачкаться, – пробормотал Скарре.

– Но на Кольвейен не было замечено ни одного мотоцикла?

– Только машина, ехавшая на большой скорости. Однако Хорген, хозяин лавки, помнит мотоцикл. Анни он не помнит. Йонас тоже не видел, чтобы она садилась на мотоцикл. Он высадил ее, заметил мотоцикл и увидел, что она направилась к нему.

– Еще какие-нибудь новости?

– Магне Йонас.

– Что насчет него?

– Ничего особенного, в общем. Выглядит так, будто напичкан анаболиками-стероидами, время от времени посматривал на Анни. Она на него не реагировала. Есть, конечно, вероятность, что он такой зверь, что не смог этого вынести. Кроме того, он бывал в Люннебю и время от времени навещал старых друзей, а еще он ездит на мотоцикле. Теперь вместо Анни он набросился на Сёльви. В любом случае игнорировать его нельзя.

Хольтеман кивнул.

– А что Раймонд и его отец? Не выяснилось ли, сколько времени отсутствовал Раймонд?

– Он был в магазине, пришел обратно, посидел с Рагнхильд некоторое время, пока она спала.

– Железное алиби, Конрад, – улыбнулся Хольтеман. – У меня сложилось впечатление, что это импульсивный и незрелый мешок с мышцами и объемом мозга пятилетнего ребенка. Я прав?

– Именно. И я знаю не так уж много пятилетних убийц.

Хольтеман покачал головой.

– Но ему нравятся девочки?

– Да. Но я не думаю, что он знает, что с ними делать.

– Ты упрям. С другой стороны, я знаю, что у тебя есть нюх на такие вещи. – Он внезапно поднял указательный палец и наставил на Сейера. – Ты неглавный персонаж детективного романа. Постарайся сохранять хладнокровие.

Сейер откинул голову назад и рассмеялся от всего сердца, так, что Хольтеман вздрогнул:

– Я чего-то не понял?

Он просунул палец под стекло очков и помассировал глазное яблоко. Потом поморгал и продолжил:

– Ну что же. Если ничего не произойдет очень скоро, я предъявлю Хальвору обвинение. Но зачем убийце, например, приносить рюкзак домой?

– Если они приехали туда на машине, они оставили ее на развороте, а значит, рюкзак должен был остаться в машине,- размышлял вслух Сейер. – И потом было, вероятно, слишком рискованно уже снова подниматься и бросать его в воду.

– Звучит правдоподобно.

– Вопрос, – продолжал Сейер, поймав взгляд шефа, – если отпечатки на пряжке Анниного ремня исключат Хальвора – вы его отпустите?

– Дай мне подумать.

Сейер поднялся и подошел к карте на стене; путь из Кристала, по перекрестку, вниз к магазину Хоргена и вверх на Кольвейен до самого озера был отмечен на ней красным. Анни изображали много маленьких зеленых магнитных человечков в местах, где ее видели. Она была похожа на зеленую фигурку пешехода на переходе. Один человечек стоял перед домом в Кристале, один – на перекрестке с Гнейсвейен, где девушка перешла дорогу и срезала путь, один был на круговой развязке, где ее видела женщина садившейся в автомобиль Йонаса. Один человечек – у лавки Хоргена. Автомобиль Йонаса и мотоцикл у магазина тоже были тут. Сейер двумя пальцами взял одну фигурку Анни, ту, что была у магазина, и положил ее в карман.