Обойма ненависти

– Травматический, – ответил мужчина и полез в кобуру показывать.

– Верю. Он тебе не понадобится. Я пойду наверх один. Услышите выстрелы – не двигайтесь. Побежит вниз по лестнице человек – ложитесь на пол и всячески демонстрируйте, что вы на него не смотрите и мешать не собираетесь. Дверь не запирать. Пусть бежит, потому что далеко ему не уйти. А вот когда он убежит, тогда быстро поднимайтесь наверх и смотрите, не понадобится ли кому ваша помощь. Все поняли?

Женщина-администратор была близка к обмороку, зато охранник храбрился и всячески изображал перед ней героя. Это было плохо. Для него в особенности. Гуров показал охраннику кулак, вытащил из подплечной кобуры свой «вальтер» и медленно двинулся по лестнице на второй этаж. Говорил он с охранником и администратором тихо, во время разговора шагов или других звуков не слышал. Это обнадеживало, но не давало гарантий. Сыщик вполне мог подняться в номер, увидеть открытую дверь, а внутри два трупа с пулевыми ранениями в голове. Гуров сейчас ни о чем не мечтал, как только о том, чтобы Горобец был жив и здоров. Чтобы он, Гуров, успел попасть в его номер до того, как туда попадет киллер. И желательно было бы, чтобы киллер постарался попасть в номер некоторое время спустя. Вот тогда бы Гуров его и взял тепленьким. И все, ничего пока больше не нужно. Потому что это многое решит в головоломке, которую они со Стасом решают уже столько времени. И наверняка даст ответы на массу вопросов, которые успели сформулироваться в голове от которых уже деваться некуда.

И тут Гуров услышал стук снаружи здания. Тихий, но характерный, как раз на уровне второго этажа. Первая ассоциация, которая тут же родилась, – шорох ног по наружной стене и стук подошвы о стену. Гуров ускорил шаги, остановился и очень осторожно выглянул в коридор, который тянулся влево от лестницы. В неярком свете дежурных светильников на стенах под потолком хорошо виднелась стеклянная дверь в торцовой стене или остекленный эркер. Последняя дверь справа в конце коридора была дверью в номер, который снял Горобец. И она была закрыта.

Гуров глубоко вдохнул, выдохнул и двумя руками поднял пистолет на уровне глаз. Крадущимися шагами он двинулся по коридору, стараясь прижиматься спиной к левой стене и двигаться чуть левым плечом вперед. Всем своим незащищенным телом Гуров сейчас чувствовал, какая он большая, просто огромная мишень. Ни нырнуть в дверь или за угол, ни укрыться. Защиты никакой, кроме варианта с падением на пол и мгновенным опустошением магазина пистолета в сторону эркера. Правда, есть еще две большие напольные керамических вазы.

И тут Гуров услышал звон разбиваемого оконного стекла. Причем настолько характерный, что сомнений уже не оставалось никаких. Киллер его опередил – на минуту, на секунды, но опередил. И звон оконного стекла был не чем иным, как звуком, с которым его пробивает пуля. И самих выстрелов не слышно, потому что оружие наверняка снабжено глушителем. И стеклопакеты эркера…

Стеклопакеты! Выстрелы снаружи на уровне второго этажа. В голове сыщика тут же представилась во всей красе картина спускающегося по веревке с крыши убийцы. Или стоящего на длинной приставной лестнице… Где он возьмет лестницу, как он ее установит? Оперативники, которые наблюдают за зданием снаружи, его засекли бы за этой манипуляцией. Значит, висит, гад, на веревке на уровне окна и стреляет через стекло спальни, прямо по постели, на которой занимается любовью парочка.

Все это пронеслось в голове сыщика за доли секунды. И прежде чем вторичный звон стекла возвестил о втором выстреле, Гуров интуитивно принял решение – единственное, которое было исполнимо. Он схватил двумя руками с пола большую вазу и бегом бросился к остекленному эркеру в конце коридора. До цели его отделяло не больше четырех метров, и скорость удалось набрать приличную за несколько шагов.

Ваза с грохотом врезалась в стекло, разлетаясь на куски вместе с ним. Гуров, хрустя керамзитом, которым была засыпана ниша эркера, влетел в проем и тут же увидел на фоне темного неба на уровне второго этажа темную фигуру. Человек упирался ногами в стену и имел вид сидящего человека. Как раз поза скалолаза на страховочном фале.

Третий выстрел киллера слился выстрелом с «вальтера» Гурова. Сыщик тут же выстрелил еще раз и приготовился метнуться от оконного проема под защиты стены, когда понял, что обе его пули достигли цели. Что-то черное длинное вывалилось из рук убийцы, его ноги соскользнули со стены, и тело, закрепленное на веревке, качнулось, ударяясь о стену здания.

В наступившей тишине Гуров понял, что из гостиничного номера слышится непрекращающийся женский визг. Значит, там есть живые, уныло подумал сыщик. Значит, не всем достались пули. За разбитым окном слышался топот бегущих людей.

– Эй, кто там? – закричал сыщик. – Это Гуров!

– Живы, Лев Иванович? – ответил голос капитана Сорокина.

– Быстро внутрь! Все на крышу снимать тело, двое снизу принимать. Он может быть ранен и все еще вооружен.

Теперь пострадавшие. Сыщик вылез из эркера, подошел к двери номера, толкнул. Дверь, конечно же, оказалась запертой. Пришлось барабанить кулаком. Можно с разбегу высадить плечом, но есть риск получить стулом по голове от перепуганной девицы. Или у Горобца окажется пистолет, который он успел выхватить. Тогда можно нарваться и на пулю.

– Горобец! Открывайте! Это милиция!

Визг в номере поутих, но с улицы послышались звуки автомобильных моторов и кваканье милицейской сирены.

– Есть там кто, отзовитесь! – продолжал барабанить и кричать в дверь Гуров. – Опасности нет, это милиция, открывайте, черт возьми!

Наконец дважды щелкнул замок, и дверь медленно открылась. В проеме показалась женская фигура с прижатой к груди скомканной простыней. На белой ткани явно виднелись темные пятна.

– Там… там…

– Вы целы? – схватил Гуров девушку за плечи.

Она была цела, но в жутком шоке. Запах алкоголя разил за версту – видать, любовники прилично выпили. Гуров оттолкнул девушку и бросился в номер. Миновав холл, он увидел открытую дверь в спальню. Оттуда слышался стон человека. За спиной затопали ноги вбегающих оперативников.

Когда спустя двадцать минут Гуров сидел в холле злополучного номера, а в опустевшей спальне работали криминалисты, в дверь влетел Крячко.

– Цел, ковбой? – тут же спросил Стас и, поняв, что все в порядке, уже спокойно уселся во второе кресло.

– Как там? – Гуров устало кивнул головой в сторону улицы.

– Сейчас Никита поднимется, расскажет, – махнул рукой Крячко. – Вот сколько уже лет тебя знаю, а не перестаю удивляться.

– Чему? – спросил Гуров и, откинувшись головой на спинку кресла, закрыл глаза.

– Сначала удивлялся твоей интуиции, – немного раздраженно ответил Стас, – но это профессия, опыт, талант. А вот чему я до сих пор не устаю удивляться, так это тому, что ты этой своей интуицией не особенно рационально пользуешься. Все просчитал, понял, что покушение вот-вот состоится. Но чего бы тебе на полчасика пораньше все не организовать, а самому не сидеть бы в кабинете и не руководить? Почему тебя самого несет в самую гущу?

– Хреновая у меня интуиция, – не открывая глаз, ответил Гуров. – Начинаю все понимать в самый последний момент, когда уже ничего изменить нельзя. Вот и остается только стрелять. К сожалению, на поражение…

– Ясное дело, – примирительно сказал Крячко, – когда стреляют в людей, милиционеру не дано право думать, как облегчить свою работу. Естественно, ты стрелял на поражение.

– И наверняка убил, а он нам живой нужен.

– А кто на твоем месте дал бы убить простого гражданина, чтобы только постараться взять киллера живым? Можешь назвать такого человека?

– Не ссорьтесь, господа полковники! – раздался голос Сузикова. – Разрешите присутствовать?

– Ну что там? – тихо спросил Гуров, так и не открыв глаз.

– Нормально, легко наш киллер отделался. За что вам, Лев Иванович, огромное спасибо. У него прострелена правая рука выше локтя и левое плечо. Вроде аорта не перебита. Он даже в сознании. Я распорядился сопроводить «Скорую» и выставить в клинике…