Обойма ненависти

Алексей Макеев, Николай Леонов

Обойма ненависти

День был по-летнему теплый. И несмотря на то, что на часах было всего половина седьмого утра, в приоткрытое окно уже тянуло теплыми запахами начала осени. Александра Лукьянова любила именно начало осени. Небо день ото дня становилось все глубже и прозрачнее. Воздух наполнялся пряными и томными запахами увядания. Она даже с нетерпением ждала, когда листья на ее любимой березке начнут золотиться.

Эту березу оставили на участке по ее настоянию, хотя приглашенный мужем ландшафтный дизайнер и пытался отговорить заказчиков. Саша понимала, что молодой и настырный «специалист» ничего индивидуального для их с Михаилом загородного дома не изобрел. Наверняка содрал с чьего-то проекта идею и наложил на конфигурацию участка Лукьяновых. А может, это был и его проект, только он применял его часто. Подозрительно быстро все подготовил и представил на рассмотрение заказчика.

Иными словами, Александре Лукьяновой вид участка не нравился. На ее взгляд, дизайн был каким-то шаблонным, почти казенным, без индивидуальности. Как у всех. Молодая женщина не отдавала себе отчета, что недовольство загородным домом лежит гораздо глубже, чем ей казалось. Она еще только начинала ощущать, что атмосфера в их семье неуловимо меняется. Внешне все было как и все эти годы, но улетучивалось какое-то душевное единение. Иногда Саше казалось, что она придирается к мужу, которому приходится очень много работать. Ведь она, занятая лишь воспитанием дочери, выпала из динамики мира большого города. Может, просто засиделась дома.

Надо было вставать, поднимать дочь и собирать ее в школу. Александра опять ощутила то непонятное волнение, которое ее одолевало вот уже третий день. Дочь Оля идет во второй класс, а мать волнуется так, будто это «первый звонок» в жизни девочки. Все ведь приготовлено еще с вечера. И плиссированная темно-синяя юбочка наглажена, и блузка с бантом. И цветы она поставила в воду еще вчера. Не замерзнет ли Оля в одной блузке? Нет, она же на машине ее повезет, и обратно тоже. Да и тепло сегодня. Только вот что-то щемит в груди…

Саша Лукьянова отбросила одеяло и спустила ноги на пол. Все, некогда рыться в своем самочувствии, пора дочку поднимать.

И начались привычные еще с прошлого учебного года хлопоты. Умывание, завтрак с обязательным стаканом натурального сока. Потом проверка ранца – все ли собрано. Потом веселая болтовня дочери про свой класс, новую подружку, про дурака Олега, который никогда не завязывает шнурки. «Они у него, наверное, развязываются?» – «Все равно дурак! Как маленький, не научился шнурки завязывать. А Елена Сергеевна у нас такая красивая! Ни у одного класса нет такой красивой учительницы». Дочь щебетала, пока Саша заплетала ее косу с бантом. И привычно крутила головой, мешая матери.

Потом они, держась за руки, спускались по ступеням к машине и весело щурились на утреннее солнце. С этой стороны дома у Лукьяновых было красиво. Выложенная двухцветными тротуарными плитками площадка перед домом для машин, расходящиеся в стороны подросшие и впервые подстриженные неделю назад газоны. И альпийская горка с ручейком и мостиком, и чаша бассейна с бетонными краями, которые весной будут застелены искусственным синтетическим покрытием, имитирующим газонную траву. Это задний двор пока еще выглядел неприглядно. Там красовался большой гараж на две машины, но без полов. Такого же красного кирпича хозблок с насосным оборудованием и автоматической поливной системой. В остальном территория было еще не облагорожена. Лукьяновы решили оставить до весны устройство патио и детской площадки для Оленьки.

Александра подвела дочь к машине и привычно нажала кнопку на брелоке. Дважды пикнула сигнализация, и выскочили из гнезд штырьки дверных запоров. Блаженное чувство! Эту машину – белый новенький «Понтиак» американской сборки – Михаил подарил ей прошлым летом. Саша закончила автошколу, уверенно сдала все экзамены и впервые выехала в город за рулем своей машины. Своей! Сама! Правда, первые несколько дней рядом сидел муж. Но потом он убедился, что Саше свойствен здоровый страх, что ездит она осторожно, тормозит заранее и не резко, не лихачит. И в тот памятный август она стала выезжать одна. Несмотря на занятость мужа на работе, она обязательно ему звонила после каждой поездки. Все хорошо, без приключений. Правда, попался один урод, который подрезал ее на перекрестке, рванув из правого ряда прямо перед капотом в левый поворот.

Машина была нужна Саше, чтобы возить Олю в школу в Москву из загородного поселка. Была у Лукьяновых и городская квартира, но после того, как выстроили загородный дом, бывать там стали редко. Подумывали сделать там ремонт и подарить дочери на совершеннолетие. В загородный дом «ухались» страшные суммы денег, как в прорву. Благо, гостинично-ресторанный бизнес мужа шел успешно, потому что на чиновничьи его доходы такого строительства они бы не потянули.

Олю в прошлом году определили в частную школу. Там дочь проводила время до пяти часов вечера. С утра – уроки с непременным вторым завтраком, калорийный обед, развивающие мероприятия. Дважды в неделю экскурсии. После обеда – приготовление домашнего задания, игры, спортивные занятия, полдник.

Сегодня Саша не стала ждать окончания торжественной части открытия учебного года. Утром мог позвонить муж и сказать, во сколько должна была прийти новая домработница. Разговаривать за рулем по мобильному телефону Лукьянова пока не рисковала и хотела в этот момент быть уже дома.

Свернув в переулке к воротам своего дома, она вышла из машины, приложила магнитный ключ и дождалась, пока отползет в сторону воротное полотно. Калитку она тоже отперла, чтобы не бегать потом и не встречать у ворот домработницу.

– Саша! – послышался сбоку из-за кирпичного забора женский голос.

– Вероничка! Привет! – отозвалась Лукьянова. – Я сейчас.

Эту калитку сделали в заборе сразу. Саша еще в начале строительства дома как-то сдружилась с соседкой – молодой генеральшей Вероникой Завадской. Женщины ходили друг к другу через нее в гости, обсуждали свои женские вопросы, обменивались семенами цветов, рецептами. И еще тысяча причин была у женщин одного круга, чтобы встречаться и что-то обсуждать. Одна беда – мужья у них не очень сходились между собой. У Завадского был свой круг, чисто военный, у Лукьянова свой – чиновники и бизнесмены.

Саша открыла калитку. Вероника была в домашнем халате и с мокрыми волосами.

– Привет, Вероничка! Ты чего такая всклоченная?

– Ты не представляешь себе, подруга! – возмущенно заявила соседка. – Я два часа как дура просидела у стилиста. Мы только цвет почти час выбирали – и вот, полюбуйся.

– Мокрые волосы всегда выглядят не так, как сухие. А что же ты там, не видела, что за цвет? По-моему, ничего, темненькие.

– Мне обещали с темно-каштановым отливом, – капризно надула губы Вероника. – Надо менять салон! Слушай, Саш, а ты в какой ходишь? Ты прямо конфетка.

– В «Гармонию».

– А где это? Дай телефон.

– Заходи, – предложила Лукьянова, посторонившись.

– Я тут подожду, Саш, – лениво махнула рукой соседка и томно улыбнулась. – У меня шезлонг новый, я еще его толком не обсидела и не облежала.

– Ладно, облеживай свой шезлонг. Я сейчас принесу. У меня где-то визитка «Гармонии» была.

Не закрывая калитки, Лукьянова повернулась и пошла к дому. Уже около ступеней она услышала, как на заднем дворе что-то упало. «Собака, что ли, забежала?» – подумала женщина. Она обогнула дом и стала искать глазами источник шума. Двор был пуст. Та же стопка привезенного кирпича у задних ворот, куча песка, лопата у калитки, гора щебня. Может, у лестницы в полуподвал, где котел? Лукьянова двинулась в сторону низкого входа с козырьком, и тут спину под левой лопаткой рвануло огнем. Женщина пошатнулась, хватая воздух широко открытым ртом. Еще два тупых удара толкнули ее в спину, заливая грудную клетку диким пламенем. Потом в глазах пропала резкость, дом поплыл в сторону, а перед лицом появилась земля…