Резервация.7 эпизод.Финал

❼

- Именно тут и заканчивается твое путешествие, не так ли?

Антон посмотрел на старика. Тот сидел к нему спиной, скрестив ноги, и зачерпывал горсти раскаленного песка. Пропускал между артритных пальцев и снова набирал полные ладони.

Вокруг, словно застывшие волны, бились о развалины домов песчаные дюны резервации. Желтая, раскаленная пасть, вновь раскрывалась перед Антоном кошмарной воронкой. Душным, липким сном, из которого ему так и не удалось выбраться.

Он утер пот, застилавший глаза.

Старик сидел на одной из дюн, по пояс голым. Его обвисшая кожа казалась тонкой, словно рисовая бумага. Под ней виднелись синие змейки вен. От старика пахло чем-то настолько сладким и приторным, что у Антона ныли зубы.

Мы зарыли его здесь, - подумал он про старика. – А теперь он выбрался. Как жук, перебирая лапками…

На старческом лице виднелась кровь. Красные щупальца, ползущие от виска, обнимали часть щеки и шею. Крови было много, но она уже запеклась на солнце. Походила на застывшее, засахаренное варенье со дна банки.

Гай стрелял в него, - вспомнил Антон. – Там, на пустыре. Подальше от людских глаз. Но старик к тому времени был уже мертв несколько дней. Или недель.

- Именно тут и заканчивается твое путешествие, не так ли? – снова проговорил старик.

- Нет, - ответил Антон. – Кто ты такой?

- Лев Кёниг, - сказал старик. – Вот там, - он поднял трясущуюся руку и указал на развалины зданий. Антон проследил за старческой рукой, щурясь от яркого солнца – в выбитых окнах, словно в темной воде, плыли мертвые детские лица.

- Что там?

Старик опустил руку и снова зачерпнул песка.

- Вавилоны, - он помолчал. Его голова, то и дело опадала на грудь, как будто он засыпал. – Сны, - сказал старик, - порой реальнее, чем настоящая жизнь.

- Ты не спишь, - Антон подошел ближе. Ему хотелось заглянуть в лицо старику. Убедиться, что это Кёниг.

- Нет. Я не сплю, - согласился старик. – Спишь ты.

Он повернул голову. Его глаза были закрыты. Но сомнений не осталось – тот же человек смотрел на Антона с закопченной листовки, подшитой к делу об убийстве. Лев Кёниг – владелец королевских пивоварен, завсегдатай парламента. Это определенно был он. Но что-то тут не клеилось. Казалось обманом. Ведь они зарыли тут подделку, двойника. Так как же настоящий Кёниг мог оказаться здесь?

- Кто ты такой? – снова задал вопрос Антон. Он смотрел на старика, выискивая в нем что-нибудь чуждое. Разглядывал его руки, стараясь заметить под кожей витки стальных тросов.

Кёниг снова поднял руку. Его скрюченный палец опять указывал на развалины.

- Там, - сказал он. – И заканчивается твой путь, не так ли?

В темных окнах плыли детские лица. Белые пятна. Словно дыры от пуль.

- Вавилоны? – спросил Антон.

Старик отвернулся от него. Теперь Антон видел только его профиль, залитый кровью от выстрела.

- Мертвые дети, - сказал Кёниг. – И он, - его трясущийся палец указал на темный проем двери. – Он тоже там. Вместе с ними.

В темноте там кто-то стоял. Какая-то огромная фигура, подпирающая плечами покосившуюся дверную раму. Антон почувствовал на себе тяжелый взгляд.

- Что это за тварь? – прошептал он и потянулся к кобуре, но вспомнил, что давно лишился пистолета. Он посмотрел на старика. – Зачем ты искал Вавилоны? Ты искал его?!

- Именно тут, - снова повторил старик, - и заканчивается твой путь.

Он боится открыть глаза, - понял Антон. – Боится того, что увидит.

- За что они убили тебя?

- Сны, порой, реальнее, чем настоящая жизнь.

- Но ты не спишь, - сказал Антон. – Ты умер.

Старик повернулся к нему и открыл глаза. Его роговица была мутной, как бывает у трупов. И где-то там, в этой мути, плавал деформированный зрачок, похожий на кошачий глаз.

- Но если я умер, тогда что тут делаешь ты?

У Антона заломило в боку. Он схватился за больное место и понял, что истекает кровью. Попытался зажать рану, но кровь лилась сквозь пальцы горячими ручейками.

- Твою мать, - он опустился на колени. Кёниг смотрел на него с интересом. Разглядывал мертвым взглядом.

- Сожми свой глаз, - сказал старик.

- Что?.. – выдохнул Антон.

- Сожми свой глаз! И ты поймешь…

Рукой, заляпанной в крови, Антон сдавил себе глаз. И на секунду увидел бездну. Огромное, темное пространство, в котором вращалось бесчисленное количество галактик. А потом Антон сблевал. И понял, что кто-то подставил ему ведро. И он уткнулся в него, и вся та бездна, открывшаяся ему, оказалась замкнутым пространством оцинкованного ведерка. Он оторвался от затхлой темноты и посмотрел на старика. Тот глядел на него не мигая.

- Что я должен был увидеть? – откашлявшись, спросил Антон.

- Бездну.

- Я увидел ее.

- Ты видел ведро с блевотиной, - сказал старик. – Не такой бы ты хотел видеть загробную жизнь. Посмотри.

Он развернулся к Антону. Вполоборота, но этого хватило, чтобы стал заметен черный шрам, пролегающий по дряблому телу - от горло до пупа.

- Что они с тобой сделали?

- Когда я закрываю глаза, я вижу бездну, - ответил Кёниг. – Я падаю сквозь нее и не чувствую больше ни стыда, ни боли. Но когда я открываю глаза, я вижу это. Его. Тех мертвых детей. Я снова возвращаюсь в резервацию. В этот ад.

- Что делают в Вавилонах? Что внутри у всех этих детей? Что внутри у тебя?

- Я не знаю, - ответил старик. – Я видел бездну, когда они делали это со мной. Когда она это делала.

- Она? – переспросил Антон.

- Она. Часть его…

Они вдвоем посмотрели на темный дверной проем. Фигура все еще стояла там. Сверлила их взглядом. Охраняла свою территорию.

- Ты должен уйти, - сказал Кёниг. – Здесь место для снов.

- Ты умер.

- Сны порой, реальнее, чем настоящая жизнь.

Антона тряхнуло. Еще раз. И еще. Так, что внутри все сжалось от боли. И он открыл глаза. И увидел перед собой Анино лицо.

- Живой, - выдохнула она. – Живой…

На ее скуле зацветал желтым цветком синяк. А черные волосы спадали на татуированные плечи. Ее горячие слезы капали Антону на лицо. А ему казалось, будто это дождь смывает с него прошлую жизнь.

Позади девчушки маячило лицо Гая. Осунувшееся. Заросшее щетиной. Измученное, но такое счастливое.

Были еще какие-то люди. Кружились тенями. Антон, было, приподнялся, чтобы разглядеть их, но сил почти не осталось, и он рухнул обратно на кушетку. Заметил только полную чернокожую женщину, с электродами дефибриллятора в руках. И понял, что его только что вернули к жизни.

Он вспомнил место, где был. Кёнига. И мертвые лица в окнах. Он вспомнил, о чем говорил со стариком. Но все случившееся ускользало от него, как дурной сон. Он должен был рассказать кому-то. Пока еще было можно. Пока он еще не забыл.

Он схватил девчушку за руку и подтащил к себе. Зашептал высохшими губами. Поначалу она отпрянула, хотела вырваться, но потом остановилась, замерла. Она слушала. По спине ее бежали волны мурашек, ей стало холодно от его слов. То, что она услышала – она предпочла бы не знать. Но он говорил. И она слушала.

- Что он тебе сказал? – Гай поднялся по ступеням, и встал рядом с Аней под брезентовым навесом. Там, внизу, где он только что был, царила прохлада, а на улице творился полуденный ад. Раскаленное добела небо, казалось, вот-вот начнет прогорать до черноты. И все в этом месте полетит к чертям.

Наверное, - подумалось Гаю, - это будет самый справедливый исход.

Он поглядел на старый, изъеденный коррозией жбан из-под пива, лежавший в пыли, в тени от брезента. Он был похож на космическую капсулу, упавшую в степи. Не хватало только серпа и молота на боку. Вместо флага СР на жбане проглядывались буквы «БАЛ…КА №».

- Аня? – позвал Гай. – Ты меня слышишь?

Девушка вздрогнула. Обернулась.

- Мне холодно, - сказала она и обняла плечи руками.

- Холодно? – Гай удивленно вскинул брови. - Да брось, на улице настоящее пекло.