Евангелие отца

- Выше Церкви, говорите? Я надеюсь, что Вы не поддерживаете мистическую теорию о Верховных Жрецах? Вы говорите о пресловутых волхвах?

- Ну, да, в общем.

- Но, это как раз и есть расхожий миф.

- Вы так думаете?

- Вы же не серьезно. Этих людей нет, и не может быть. Так можно договориться до зеленых человечков.

- Ну, хорошо. Пусть пока будет так. Тогда давайте о церкви поговорим. Вы знаете, что Ватикан намеревается реабилитировать Иуду Искариота. Вы знаете об этом. Два достаточно высокопоставленных чиновника Ватикана задались целью кардинально исправить образ Иуды Искариота, чье имя стало синонимом предательства для христиан с подачи Римско-католической церкви, и, в частности, евангелиста Луки. Они сами, самостоятельно такое затеяли без чьей-нибудь высшей поддержки? Представьте себе, что Иуда, ученик, который предал Иисуса за тридцать серебряников в Гефсиманском саду, возможно, будет оправдан самим Ватиканом! Что это значит? Просто Церковь идет в ногу с современными течениями, когда вновь революция становится модным мероприятием? Или это коренное низвержение основ христианской веры внутри самой Церкви? Или, может быть, это и есть возвращение к основам христианства? Как же так: простому человеку это вряд ли придется по вкусу – он не готов предателя назвать героем вот так просто. Ведь христиане издавна связывали имя Иуды с соучастием в распятии Христа, его имя стало нарицательным, оно стало синонимом слова предательство. Да и апостол Лука свидетельствует в своем евангелии, что Иуда «был одержим дьяволом».

Так что же это? Когда близкие соратники Папы Римского Бенедикта XVI – всерьез намерены работать над новым проектом и идеей, что Иуда Искариот вовсе не был предателем, а лишь исполнял волю Божью. Что ж, это не новость, не они первые, но! Это поднято, как новое знамя. Так, что это: вопрос веры или вопрос политики? Если веры, то мы с Вами знаем, что первые христиане верили, что Иуда лишь исполнял возложенную на него Богом миссию - как и остальные участники этой истории. Если политики, то это другой разговор. Что нового? Возврат к старому в отсутствие новых идей, по причине сильного давления со стороны мусульман, по причине совершенно уже неприемлемого разобщения христиан и постоянных войн во имя Христа друг с другом? Что? Или это бунт ветхозаветников? Что Вы слышали за последние лет сто об иоаннитах? Вот-вот. Конкуренция между монашескими орденами в те времена была не меньшей, чем сейчас конкуренция между секретными службами и банками за сферы влияния и чужие деньги. Сегодня предательство не есть что-то из ряда вон выходящее: нормальная политика. Сегодня, когда слабый сильному товарищ, ищи выгоду у одного и ложь у другого. Ладно, вернемся назад.

Мы с Вами знаем, что в соответствии с христианской традицией Иуда был прощен Иисусом, который велел ему уйти в пустыню и там духовными упражнениями достичь очищения. Ушел ли? Очистился ли? Или это и есть ответ и Иуде был подсказан выход из создавшейся ситуации, и Иуда действительно ушел вовремя, чтобы продолжить истинное учение? В Библии есть все ответы, но, боюсь, что дальше Нового Завета люди не заглядывают. Вот если бы современная Церковь могла запретить Ветхий Завет, ей было бы проще, но вот этого сделать никак нельзя: Новый Завет превратится из загадочной волшебной книги в самую непонятную и совершенно бестолковую, в которую никто никогда не поверит. И тогда остается предположить, что Церковь, как институт состоит из двух частей, верно? Из тех, кто ведает Ветхим Заветом и тех, кто Новым. Ведь, если Библия состоит из двух частей, то и Церковь, как институт должна придерживаться той же схемы. Только так возможно единство. И если это предположение верно, то мы с Вами имеем две Церкви в одной. Примите это только как предположение.

И вот тут на смену вопросам веры приходит политика, которая ничем от веры и не отличается. Все принципы, приемы и ритуалы те же. И там, и там преданность чему-то или кому-то, чего на самом деле может и не быть вовсе. Политика – это всего-навсего агрессивное крыло веры. Черное на белом, понимаете? Черные и белые монахи – политики и воины. Те, кто думает и те, кто выполняет. Политики - ястребы в светских одеждах, ибо Церкви сегодня не пристало самой выступать, как сила. И если ранее цари и короли, безусловно, подчинялись Церкви, то сегодня между церковной и светской властью бизнес отношения.

Мы знаем, что образ Иуды стал жертвой теологической провокации, которая послужила затем толчком к появлению антисемитизма. Значит ли это, что это просто вопрос взаимодействия с Израилем, как центра сбалансированного Востока или Германией, как основного центра Европы? Мелко для глобальной политики, управляемой бизнесом. Конечно, в это вписываются и признание холокоста Германией, Ватиканом и другими. Да и сам Понтифик, как говорят, одобряет этот проект, который может оказать серьезную помощь в налаживании отношений между христианами и евреями, которое нынешний Папа считает одним из главных приоритетов своей каденции. Все правильно и все логично: мусульмане стали настолько активны, что набирают все больше очков в этой игре за Бога и за души людей. А что если еще более серьезный приоритет – это активное движение к униатской церкви в части пересмотра приоритетов внутри Библии? Я говорю об унии, включающей в себя и иудаизм. Если вдуматься, то все выглядит и странно, и фантастично, но если при этом не отбрасывать всех возможных вариантов, то нет ничего более естественного, чем что-то кажущееся нереальным.

Великий Мастер не проронил ни слова. Задумался? Еще бы! Много лет назад, когда он только входил в масонский храм, он был уверен только в одном: свершается то, что является единственным и непреложным – истина встречает его на пороге. Теперь не так. Теперь все кажется обманом: если и была истина, то где-то в другом месте. Познавая год за годом, ступень за ступенью, градус за градусом учение масонов, Джонатан Тиз не на йоту не приблизился к Тайне. Что являло собой учение? Дорогу к истине? Возможно, но истина эта не имела никакого отношения к тому, о чем думали все: к познанию божественной тайны. Только теперь, когда он постиг тридцать третий градус, когда он оказался, как ему казалось, на вершине пирамиды, он понял всю суть идеи, созданной когда-то и кем-то: его Храм – это он сам, учение масонов – это только университет, окончив который ты оказываешься в начале пути. Только теперь он понял, что собранные воедино все артефакты и символы, все обряды, смешанные вместе в одно, все слова и действия ритуалов, вся мешанина из язычества, всех возможных религий, всех народов, всех существующих в памяти и записях человечества – все это лишь библиотека. Он понял, что нет никакой тайны – есть только долг хранить все это до времени, когда кто-то откроет двери и скажет: пора. Движение к непостижимому для истины и светлых разумом - идеальный план тех, кто не таясь, на открытом месте, создал масонский храм, как великую иллюзию. Иллюзию тайны, великого секрета, всеобщего заблуждения. А там ничего, кроме хранения накопленного за века и идеальной формы существования веры: формы униатской церкви. И теперь наступило время – открылись двери и вошли те, кто готов открыть миру правду. Является ли она истиной? Те ли вошли, кто имеет право? Вот вопросы. Все ли будет так, как предполагалось, или еще не время? Вот вопросы, на которые ответ будет дан скоро.

Все, что говорил рыцарь, полностью отвечало мыслям Великого Мастера. Но пугала теперь не мысль о врагах Ложи, которых, скорее всего, вообще не было. Где-то внутри появился страх другого, более высокого порядка: страх, что цель и высший смысл масонства действительно под угрозой, которая гораздо более серьезна, чем все, что представлялось Великому Мастеру ранее. Кто направил его сюда? Ведь он никогда не знал тех, кому сообщал все новости и кто направлял его действия. Неужели Дайс Ледуайен был прав, когда говорил о том, что он слишком поверил в свою миссию? Заигрался и перестал думать. Но, разве не абсолютная вера, не абсолютная преданность идее и есть смысл существования? Не думай, не задавай вопросов, ибо сомнения – великий грех. Видимо, нет. Масонский Храм, который стал смыслом жизни для Великого Мастера оказался не более, чем склад, который становится смыслом жизни для его заведующего. Придавать сакральный смысл полкам и шкафчикам с имуществом под инвентарными номерами – это слишком. Но, если это все-таки тот самый храм, который должен открыть свои двери и вернуть религии смысл? Если все же это и есть истина: все едино и все едины перед Богом? Тогда все правильно. Все, кроме того, что происходит теперь. А рыцарь, сидящий напротив, кто он? Он послан теми, кто крайне озабочен происходящим. Скорее всего, так. И действия, которые рыцарь предпринимает, Великому Мастеру начинают не нравиться. Зачем этот мальчик Люсьен здесь и почему он должен поверить в то, что он наследник Иуды? Кто тот, кто приходил только что? Что задумал этот человек, называющий себя рыцарем? Запахло кровью, Великий Мастер. Сильно запахло – так начинались большие войны, которые длились веками. Все припадали на колено и целовали лики святых – одних и тех же святых, и святые молча смотрели на убийц и убиенных во имя Твое. Будут еще и смерть и разрушения, и далеко то время, о котором говорится в Книгах. Время радости и счастья. Но, близко, очень близко время крови и если есть возможность его отдалить – это надо сделать тебе, Великий Мастер, ибо в чем тогда величие, если не в этом?