Все страхи мира

Росселли выпрямился и тихо произнёс:

— Либо он говорит правду, либо он редкостный жулик.

— Капитан, я рад, что вы принимаете эту точку зрения. А теперь мне нужно ещё кое-что.

— А именно?

— Доступ к «горячей линии».

— Я не имею права разрешить это.

— Капитан, вы следили за обменом телеграммами между Кэмп-Дэвидом и Москвой?

— Нет, у меня не было на это времени. В настоящий момент одновременно идут три сражения и…

— Пойдём посмотрим.

Никогда раньше Райану не приходилось бывать в центре связи «горячей линии», и это показалось ему странным. Отпечатанные экземпляры телеграмм были прикреплены к стене. В помещении находилось шесть человек. Лица их были пепельно-серыми.

— Боже мой, Эрни… — заметил Росселли.

— Поступило что-нибудь за последнее время? — спросил Джек.

— Нет. Последнюю телеграмму президент послал двадцать минут назад.

— Всё шло хорошо, когда я заходил сюда сразу после… Боже мой! — воскликнул Росселли, прочитав последнее сообщение, висевшее ниже других.

— Президент больше не контролирует ситуацию, — заявил Джек. — Он отказывается слушать меня и игнорирует мнение вице-президента Дарлинга. А ведь ситуация на самом деле очень проста. Я знаком с президентом Нармоновым. Он знает меня. Располагая сведениями, полученными нами от ФБР, — вы их только что слышали сами, капитан, — мне кажется, я сумею кое-чего добиться. Если нет…

— Сэр, это невозможно, — ответил Росселли.

— Почему? — спросил Джек. Его сердце колотилось как бешеное, но он заставил себя дышать медленно и спокойно. Держи себя в руках, спокойнее, спокойнее, твердил он себе.

— Сэр, весь смысл этого канала связи состоит в том, что только два человека имеют доступ…

— Один из них, а может быть, теперь и оба не в себе. Капитан, вы не можете не понимать положения, в котором мы оказались. Я не могу заставить вас выполнить эту просьбу. Я всего лишь хочу, чтобы вы подумали. Несколько секунд назад вы проявили способность мыслить. Проявите эту способность снова, — спокойно произнёс Райан.

— Сэр, мы все пойдём за это под суд, — заметил старший офицер «горячей линии».

— Чтобы пойти под суд, для начала надо уцелеть, — сказал Джек. — Сейчас все мы находимся в режиме «ОТСЧЁТА». Вам известно, насколько это серьёзно. Капитан Росселли, вы здесь старший по званию и должны принять решение.

— Я хочу видеть все, что вы введёте в это устройство, прежде чем начнётся передача.

— Не возражаю. Можно мне печатать самому?

— Да. Печатайте, потом, прежде чем текст будет передан, он подвергнется проверке и шифровке.

Сержант морской пехоты встал и освободил Райану кресло. Джек сел и, не обращая внимания на запрещающие надписи, закурил.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ, медленно напечатал Райан, с вами говорит ДЖЕК РАЙАН. ВЫ ПО-ПРЕЖНЕМУ ЛЮБИТЕ СИДЕТЬ У КАМИНА НА СВОЕЙ ДАЧЕ?

— Нет возражений?

Росселли кивнул сержанту, сидящему рядом с Райаном.

— Передавайте.

— Что это? — спросил министр обороны. Над терминалом склонились четверо, напряжённо вглядываясь в появляющийся текст. Майор Советской Армии переводил на русский язык.

— Здесь какая-то неисправность, — заметил офицер связи. — Это…

— Передавайте, — произнёс Нармонов. — Вы помните, кто перевязывал вам колено?

— Что?

— Передавайте! — скомандовал Нармонов. Ожидание длилось две минуты.

ВАШ ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ АНАТОЛИЙ ПОМОГАЛ МНЕ, НО ПРИ ЭТОМ ПОСТРАДАЛИ МОИ БРЮКИ.

— Это Райан.

— Давайте убедимся наверняка, — сказал Головко.

Переводчик посмотрел на экран.

— Здесь говорится: «Как поживает наш друг?» Райан напечатал:

ОН БЫЛ С ПОЧЁТОМ ПОХОРОНЕН В КЭМП-ДЭВИДЕ.

— Что за чертовщина? — спросил Росселли.

— Не найти и двадцати человек во всём мире, кто знает об этом, — сказал Райан. — Он хочет убедиться, что с ним разговариваю действительно я.

Его пальцы застыли над клавишами.

— Это какая-то чепуха.

— Пусть чепуха, но разве это вредит кому-нибудь?

— Посылайте.

— Что происходит? — закричал Фаулер. — Кто занимается…

— Сэр, сюда поступило приказание президента. Он требует, чтобы…

— Не обращайте внимания, — спокойно посоветовал Райан.

— Я не могу, черт побери!

— Капитан, президент больше не контролирует положение. Если вы позволите ему прекратить мой разговор с Нармоновым, ваша семья, моя семья и множество других людей погибнут. Вы поклялись соблюдать конституцию страны, капитан, а не указания президента. А теперь посмотрите снова на телеграммы и попытайтесь убедить меня, что я ошибаюсь!

— Из Москвы, — произнёс переводчик. — «Райан, что происходит?»

ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:

МЫ СТАЛИ ЖЕРТВОЙ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОГО АКТА. У НАС ЦАРИТ ЗАМЕШАТЕЛЬСТВО, НО ТЕПЕРЬ В НАШЕМ РАСПОРЯЖЕНИИ ИМЕЮТСЯ ДОСТОВЕРНЫЕ ДАННЫЕ ОТНОСИТЕЛЬНО ПРОИСХОЖДЕНИЯ БОМБЫ. МЫ УБЕЖДЕНЫ, ЧТО ВЗРЫВ НЕ БЫЛ ВЫЗВАН СОВЕТСКИМ ОРУЖИЕМ. ПОВТОРЯЮ, МЫ УБЕЖДЕНЫ, ЧТО БОМБА НЕ БЫЛА СОВЕТСКОЙ. В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ МЫ ПЫТАЕМСЯ ЗАДЕРЖАТЬ ТЕРРОРИСТОВ. ОНИ МОГУТ ОКАЗАТЬСЯ У НАС В РУКАХ В ТЕЧЕНИЕ НЕСКОЛЬКИХ БЛИЖАЙШИХ МИНУТ.

В ответ прозвучал вопрос:

— Почему ваш президент обвиняет нас в этом? Снова двухминутное ожидание.

ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:

ПРИЧИНОЙ ВСЕГО ЯВЛЯЕТСЯ ПОЛНОЕ ЗАМЕШАТЕЛЬСТВО, ЦАРЯЩЕЕ ЗДЕСЬ. К НАМ ПОСТУПАЛИ СООБЩЕНИЯ О ПОЛИТИЧЕСКИХ БЕСПОРЯДКАХ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ. ЭТИ СООБЩЕНИЯ ОКАЗАЛИСЬ ЛОЖНЫМИ, НО ОНИ ОЧЕНЬ ЗАПУТАЛИ НАС. ВДОБАВОК ПРОИЗОШЛИ ДРУГИЕ СОБЫТИЯ, ВЗВИНТИВШИЕ ОБЕ СТОРОНЫ.

— Да, с этим трудно не согласиться.

— Пит, немедленно выслать туда людей и арестовать этого человека!

Коннор не мог не выполнить приказ президента, несмотря на взгляд, который бросила на него Элен Д'Агустино. Он позвонил в штаб Секретной службы и передал распоряжение.

Он спрашивает:

— Что… что вы предлагаете?

ПРОШУ ВЕРИТЬ НАМ И ПОЗВОЛИТЬ НАМ ВЕРИТЬ ВАМ. НАМ ОБОИМ НУЖНО УСТУПИТЬ. Я ПРЕДЛАГАЮ, ЧТОБЫ ОБЕ СТОРОНЫ — И ВЫ, И МЫ — СНИЗИЛИ УРОВЕНЬ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ ВОЙСК СТРАТЕГИЧЕСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ И ОТДАЛИ ПРИКАЗЫ ВСЕМ ВОИНСКИМ ЧАСТЯМ ИЛИ ОСТАВАТЬСЯ НА МЕСТАХ, ИЛИ ОТВЕСТИ СОВЕТСКИЕ ИЛИ АМЕРИКАНСКИЕ ВОЙСКА, НАХОДЯЩИЕСЯ В НЕПОСРЕДСТВЕННОЙ БЛИЗОСТИ ДРУГ ОТ ДРУГА, И, ЕСЛИ ВОЗМОЖНО, НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЬ ОГОНЬ.

— Ну? — спросил Райан.

— Посылайте.

— А это не может оказаться военной хитростью? — спросил министр обороны. — Какой-нибудь уловкой?

— Головко?

— Я считаю, что мы разговариваем с Райаном и он, по-моему, действует из лучших побуждений, искренне и честно. Но сможет ли он уговорить своего президента?

Президент Нармонов прошёлся по кабинету, думая об истории, о Николае II.

— Если мы отменим боевую готовность наших войск…

— Они смогут нанести нам сокрушительный удар, и мощь нашего ответного удара сократится вдвое!

— А разве вдвое меньший ответный удар недостаточен для их уничтожения? — спросил Нармонов, видя путь к спасению, стремясь к нему и надеясь, что он окажется реальным.

— Ну, понимаете… — Министр обороны утвердительно кивнул. — Разумеется, в нашем распоряжении имеется оружие, мощность которого более чем вдвое превосходит ту, которая требуется для полного уничтожения Соединённых Штатов. Мы называем это «оверкилл», способность к многократному истреблению.

— Сэр, в ответе из Москвы говорится:

РАЙАНУ.

ПО МОЕМУ ПРИКАЗУ, ПОСЛАННОМУ В ТОТ МОМЕНТ, КОГДА ВЫ ЧИТАЕТЕ ЭТО, СОВЕТСКИЕ ВОЙСКА СТРАТЕГИЧЕСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ СНИЖАЮТ УРОВЕНЬ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ. ПОКА МЫ РЕШИЛИ ВСЕ ЖЕ СОХРАНИТЬ СПОСОБНОСТЬ К ОБОРОНЕ, НО ТЕМ НЕ МЕНЕЕ СТРАТЕГИЧЕСКИЕ СИЛЫ ПЕРЕВОДЯТСЯ НА ТАКОЙ УРОВЕНЬ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ, КОТОРЫЙ НЕМНОГО ВЫШЕ СУЩЕСТВУЮЩЕГО В МИРНОЕ ВРЕМЯ. ЕСЛИ ВЫ ПОСЛЕДУЕТЕ НАШЕМУ ПРИМЕРУ, Я ПРЕДЛАГАЮ, ЧТОБЫ ОБЕ СТОРОНЫ, ШАГ ЗА ШАГОМ, ОТВОДИЛИ ВОЙСКА И ПОНИЖАЛИ УРОВЕНЬ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ НА ПРОТЯЖЕНИИ ПОСЛЕДУЮЩИХ ПЯТИ ЧАСОВ.