У каждого свой долг (Сборник)

— Куда тебе? — крикнул водитель.

— В Торжок…

— Залазь!

Ехали молча. У самого города, на развилке, шофер остановил машину и сказал:

— Мне направо. Ты доберешься и так, тут рядом. Шагай прямо по дороге.

Ромашко вытащил из кармана хрустящую бумажку и, спрыгивая с подножки, сунул ее в руку шоферу.

— Возьми…

Шофер включил было скорость, но, рассмотрев бумажку, остановил машину.

— Эй, парень, бери назад. У меня нет сдачи!

— Ладно, оставь. Мельче нет, — Ромашко махнул рукой и зашагал к городу.

Шофер покачал головой, посмотрел на удалявшуюся фигуру и тихо пробормотал:

— Не знаешь, кого везешь… Жулик или аферист! Ну и шальные же деньги у людей!

Торжок праздновал Первомай. Окраины были пусты. Ромашко долго шел по тихим улочкам, пока добрался до вокзала. На скамейке в майском неустойчивом тепле дремал одинокий пассажир.

Ромашко посмотрел расписание поездов и зашел в буфет. «Этот трусишка Боб не скоро еще доберется! Нужно подкрепиться», — подумал он и сел за столик. К нему долго никто не подходил. Ромашко стал оглядываться, пытаясь отыскать глазами официанта. Наконец, не выдержав, он подошел к буфетчице.

— Я бы хотел поесть…

— Пожалуйста.

— А где официант?

— У нас самообслуживание… Вы не здешний?

На какую-то долю секунды глаза Ромашко метнулись в сторону, но он взял себя в руки. «Тихо, Дик. Тебя в школе этому учили! Ты забыл!» И спокойно спросил:

— Что у вас есть из горячего?

Выпив водки и плотно позавтракав, вышел на улицу. Настроение поднялось. «Теперь можно и подождать Боба… А куда, собственно, торопиться?»

На привокзальной улице становилось все оживленнее. Подъехали две автомашины, высадили пассажиров с чемоданами. Откуда-то из переулка появились трое мужчин «навеселе», оживленно разговаривая и смеясь, они приближались к Ромашко.

Водка согревала тело, оно наливалось молодецкой силой, и у Ромашко даже радостно стало на душе. «И вовсе не так опасно, как твердил этот толстый босс: «Будьте осторожны, особенно в первое время! Вы забыли русские привычки». Какие там привычки! Все знакомо, все осталось таким же, как пятнадцать лет назад… Он — такой же русский. Вот документы столько! Нужно побыстрей раздобыть новый паспорт. Прописаться где-нибудь, и «утерять» этот, выданный американцами. И тогда — все! Никакой черт не страшен!»

Внезапно руки Ромашко очутились в могучих клещах, которые с силой потянули их вперед и соединили вместе. В тот же миг послышался негромкий щелчок. Он ощутил прикосновение чего-то холодного. Попытался было дернуться назад, освободиться, но поздно. Руки накрепко прикованы друг к другу.

Ромашко изогнулся, тряхнул плечами с такой силой, что державшие его люди едва устояли на ногах. Но в этот момент подъехала автомашина и эти трое, словно куль, погрузили его. Один из них сказал:

— Ну, вот и все. Подержите его, пожалуйста, еще секунду.

Ромашко снова зажали в тиски, так, что он не мог пошевелиться, а произнесший эти слова быстрым взмахом перочинного ножа отхватил угол воротничка рубашки.

— Зачем это, товарищ Забродин?

— Вот, пощупайте, здесь зашита ампула с ядом. Раскусит и — все…

Забродин возвратился домой, когда жена заканчивала мыть посуду.

— Наконец-то! Я уже беспокоюсь! Гости ждали-ждали… Надоело и разошлись. Праздник не праздник, — воскликнула она, вытирая руки полотенцем.

— Ничего, Валюша. Сегодня мы хорошее дело сделали. — Он повесил плащ и прошел в комнату.

…Забродин проснулся рано. Не спалось. «Удалось ли схватить других парашютистов? Не расползлись ли они по городам и поселкам? Как быть с Пронским? Как наладить с ним связь? С чего начинать допрос Ромашко?» Тысячи вопросов возникали у него, и ни на один он не мог ответить.

Наскоро умывшись и позавтракав, Забродин заторопился на службу.

— Я пойду к Державиным, — сказала жена, провожая его до дверей. — Они пригласили нас. Когда освободишься, приходи к ним.

— Хорошо.

Начальник контрразведки, генерал Шестов, был уже на службе, и, как только Забродин позвонил по телефону, он тут же пригласил его к себе.

— Присаживайтесь, Владимир Дмитриевич. Расскажите подробности.

Забродин обстоятельно изложил все, что узнал от Краскова. Затем спросил:

— Георгий Константинович, как с остальными?

Генерал ответил:

— Все диверсанты уже у нас!

— Как?!

— Точнее не у нас, а их конвоируют сюда…

— Всех? — Забродин все еще не мог скрыть своего удивления.

— Вот именно. — В таком приподнятом настроении Забродин видел генерала впервые. — По правде сказать, я и сам не ожидал, что удастся так быстро, за одну ночь! Помог партийно-комсомольский актив. Двое сами явились с повинной… Вот только снаряжение кое-кто все же успел запрятать… Ну, это не страшно. — Затем, быстро меняя тему разговора, генерал продолжал: — Сейчас вот что нужно, Владимир Дмитриевич. Узнайте у Краскова, какие инструкции получили парашютисты, когда они должны выходить на связь со своим центром, ну, в общем, все, что надо. В быстром темпе, чтобы мы смогли ускоренно провести следствие.

Забродин бегом спустился по лестнице к себе в кабинет. Позвонил на квартиру капитану Лунцову и вызвал его на службу.

Вскоре раскрасневшийся от свежего воздуха, одетый в праздничный костюм с ярким галстуком, Лунцов рывком отворил дверь и отрапортовал:

— Прибыл по вашему указанию, товарищ полковник!

— Входите. Будете мне помогать.

По выражению лица Забродина и по его тону Лунцов понял, что произошло что-то необычное. От уравновешенности полковника не осталось и следа.

— Что-то случилось, Владимир Дмитриевич? — с тревогой спросил Лунцов.

— Случилось. Теперь все хорошо. — И Забродин рассказал о событиях минувшего дня. — Быстро собирайтесь. Поедем к Краскову в гостиницу «Северная», а вечером мы с вами будем допрашивать Ромашко. Захватите, пожалуйста, чистой бумаги. Чемодан с вещами Краскова я возьму сам. Как будто все. Выходите к машине.

Озабоченность Забродина передалась Лунцову.

Красков ждал их в холле гостиницы.

— Здравствуйте! Очень рад. — Они крепко пожали друг другу руки, Забродин представил Лунцова.

Поднялись в номер, Забродин вызвал официанта и заказал бутылку «Твиши». Пока официант накрывал на стол, Забродин подошел к раскрытому окну. Небо заволакивали серые тучи, ветер крепчал. Красков присел на край своей кровати и притих. Официант ушел, Забродин плотно притворил раму и пригласил всех к столу.

— Как устроились на новом месте? — спросил он Краскова.

— Давно так не спал…

— Давайте отметим ваше благополучное возвращение. И с праздником!

— Благодарю вас. Лучше, чем мозельское… Товарищ полковник, когда я смогу повидать родных? — без всякого перехода спросил Красков. Видно, эта мысль давно его тревожила.

— Н-да… — Забродин помедлил. — Я вас понимаю… Но придется еще подождать… Ничего не поделаешь…

Красков вздохнул:

— Ну, что ж… Потерплю… Дольше ждал.

За стеной или где-то наверху включили радио. Мужской голос запел: «Я трогаю русые косы».

Красков прислушался:

— Хорошая песня! Я ее слушал совершенно в другой обстановке. Там… Мы были тогда вдвоем с Ромашко. Если бы вы его только видели в тот момент! Хотите, я расскажу?

— Да, пожалуйста.

— Это было весной прошлого года. Вместе с Ромашко я приехал в Бад-Нойар, недалеко от Бонна. Вероятно, вы слышали об этом городе?

— Никогда в жизни… — Забродин улыбнулся.

— Этот городишко известен своим игорным домом. Вроде Монте-Карло или Баден-Бадена, только меньших масштабов. Рулетка и все прочее. Город богатый и очень красивый, хоть и небольшой. Цветы, чистота… Куда пойти? В игорный дом нас не пустят — не такого мы полета птицы. Да и на что играть? Мы зашли в ресторан. Было тоскливо и захотелось выпить. Наскребли денег, заказали коньяк. Попросили целую бутылку… Вы знаете, как заказывают немцы? Маленькими порциями, грамм по двадцать. Мы так не умеем…