Поселок (СИ)

прозрачную в узорах скатерть, накрыла ею стол.

У входной двери позвонили. Дверь открыл кто-то из детей. Послышался голос Леночки:

– Папа, ты чего?..

Мужчина спокойным родительским голосом ответил:

– В гости. А что, нельзя?

Ответа не последовало, и в комнату вошел мужчина Нининого возраста. Из-за его спины

выглядывало встревоженное лицо Леночки. Нина сорвалась с места, кинулась к мужчине,

уткнулась ему в грудь, он нежно ее обнял, вздрагивающую.

Вскоре она оправилась, обернулась к Роберту:

– Роб, это Александр Семенович. Леночкин папа, мой очень хороший друг. Если бы не он,

я бы тут подохла одна и умерла от тоски.

Мужчины скромно обменялись рукопожатием.

Незаметно и быстро с помощью Леночки и Анатолия стол был накрыт. Все сели молча в

ожидании команды хозяйки.

32

– Люди, вы пришли к нам в гости. И другой причины за столом у нас нет, – Нина тяжело

проглотила комок в горле, – я никому не верю на слово, пока не увижу своими глазами или не

услышу лично от Володи. А он мне говорит другое. Всегда… и сейчас тоже…

Александр Семенович одобрительно кивнул:

– Ниночка, ты права, – он повернулся, надеясь на поддержку к Роберту, – признать

нерешенное, значит окончательно приговорить. Роберт?

Роберт снял очки, прижал пальцами глаза, задумчиво промолвил:

– Скорей всего. Нина скажи, если можешь, когда он звонил из Майами?

Нина, застыв, молчала. Анатолий хмуро взглянул на мать, держа навису у рта полную

ложку. Рука нервно вздрогнула и ложка с резким стуком упала в тарелку. Нина опомнилась, не

глядя на сына, сказала:

– Перед отъездом из Штатов дня за три.

– Какие-нибудь подробности он сообщал?

– Какие? – она настороженно посмотрела на Роберта.

– Например, какие-нибудь сомнения, что-либо мешает или еще что?

Она пожала плечами:

– Как будто бы нет. Говорил весело. Сказал, что скоро прилетит. Что все в порядке.

Передавал тебе привет.

– Спасибо… – машинально произнес Роберт. Поднялся, пошел к выходу, – немного подышу,

проветрюсь, если не возражаешь.

– Роберт, там выключатель с приветом. Щелкни пару раз.

– Понял, – кинул он на ходу.

За ним из-за стола осторожно выбрался Анатолий. Дернулась Леночка.

– Лен, не надо. Я сейчас…

Роберта он застал на скамеечке перед подъездом. Сел рядом. Помолчали.

– Дядя Роберт, я должен вам кое-что сказать.

Роберт мельком глянул на парня.

– Это твоя девушка?

– Да.

– У вас серьезно?

Анатолий кивнул головой:

– Очень.

– Ты ее любишь?

– Люблю, – Анатолий произнес это уверенно и свободно, как само собой разумеющийся

факт.

– А она?

– Очень, – в его словах не чувствовалось ни малейшего колебания, отвечал он на вопросы

друга своего отца, как если бы его расспрашивал сам отец. В голосе дяди Роберта слышалась

родительская интонация и чувство это жутко вскруживало голову. Анатолий едва сдерживал

себя от срыва, от немужской истерики, от невыносимого желания кинуться в объятия родному

человеку.

– Говори, я слушаю.

Анатолий с силой сжал кисти рук, с минуту молчал.

Роберт терпеливо ждал. Уводил себя от желания утешить парня. Прикоснуться к нему, еще

совсем ребенку, разбитому горем.

– Дядя Роберт…

– Анатолий, ты ведь знаешь, я твой отец…

– Да, крестный. Я знаю.

33

– Так вот поэтому я перед Володей в ответе. Говори открыто, иначе обижусь.

Анатолий закивал:

– Да, да, я сейчас… Когда мама разговаривала по телефону с папой… ну, в общем, я с моим

товарищем обнаружил подслушку в телефоне.

– Каким же это образом? – Роберт удивленно обвел глазами лицо Анатолия.

– Очень просто. Я поймал в радиоприемнике волну передатчика на УКВ мамы с папой

разговор. А потом, когда мама ушла на работу, разобрал телефон и под крышкой обнаружил…

Роберт ощутил неприятный холодок уже знакомого омерзительного чувства подопытного

кролика. Снова кто-то или что-то напомнил ему роль заложника. Роль подопытного

животного в комфортабельной клетке на сытых харчах.

– Ты кому-нибудь об этом рассказал?

– Нет, что вы!

– Сделал правильно. Я подумаю. Потом сообщу, что делать. А жучок не трогай, забудь,

хорошо?

– Я понял.

– Я буду часто звонить, приезжать. Терпи, будь мужчиной, Толя. Хорошо?

– Я понял, дядя Роберт, – голос у него дрогнул.

– Подружка у тебя замечательная, чувствуется воспитание.

– Я знаю. Мы решили быть вместе.

– То есть?

– Ну… она согласна стать моей невестой.

Роберт усмехнулся:

– Короче, сообщишь заранее о помолвке.

Анатолий признательно улыбнулся:

– Обязательно, дядя Роберт.

– Ну вот. Пошли, а то мать там одна.

– Она не одна. Он ее любит.

– Ты это серьезно? – Роберт не смог скрыть удивления.

– Да, – Анатолий придал своей улыбке ироничный оттенок. – Серьезно.

Роберт качнул головой, ничего не сказал.

Они поднялись и пошли в квартиру.

Глава 9

Ее Тайна

Роберт не мог заниматься на работе только собой. Игнорировать Институтскую плановую

работу можно было, но не так откровенно-нагло, как невольно приходилось. Угнетала мысль.

Она все сильней угнетала и нагнетала чувства. От нее нельзя было избавиться даже в

присутствии Виталия Ивановича, его непосредственного начальника и друга. Виталик

старался включить его в свои сложные расчеты остатков углерода в топливе, какими

занимался, на какое-то короткое время ему это даже удалось, но очень скоро он заметил

остановившийся взгляд в глазах у Роберта. И снова предложил ему уйти домой, не строить из

себя порядочного дисциплинированного сотрудника, а его отсутствие он спокойно прикроет

от любопытного высшего начальства, например, отбытием коллеги в неожиданную

командировку по городу. Но Роберт отлично понимал, что никакое ни моральное, ни

физическое отвлечение его не сможет увести от тяжелых мыслей. Кроме всего, что мог он

34

сделать для поисков супруги, что еще, если милиция этим занималась уже второй день и

никаких результатов? Уйти домой, где доведенная до предела странным исчезновением

дочери теща, поджидала его на пороге с внушительным орудием кулинарного производства?

Вот уж по истине, нет страшней жить под одной крышей с родителями, а тем более – с тещей.

Продолжать работу над электронным устройством, подавляющим агрессивную энергию в

сознании, о котором кроме Виталика и Назарова никто не знал, было бессмысленно. Эта

работа требовала не меньшую энергию своего «родителя», чем та, которую низвергал

террорист на головы своих жертв. И эту энергию почти всю поглотило Женечкино

исчезновение. Единственным делом, каким нужно было бы заняться, – прокрутить в памяти

события за последние, ну скажем, две недели. Припомнить что-нибудь неординарное,

нелогичное, непонятное… Если говорить о неординарности, то с позиции придирчивого

взгляда все эти дни выглядели неординарно. О нелогичности, поэтому и говорить не

приходится – так и есть. Последний Женечки выпад тому очевидное. Может быть –

непонятное?.. Тогда – случай с этим ужасным человеком. С несчастным, непонятным,

появляющимся неожиданно где-нибудь в районе их с Женечкой прогулок? Роберт никогда не

говорил ей о своих наблюдениях. Казалось, она знала причину, по которой этот человек

следовал за каждым их шагом и Роберт не хотел затрагивать щепетильный вопрос, может

быть касающийся лично ее. Почему следил он именно за ней, а не за ним, не трудно было

определить. Во-первых, это был мужчина, а не женщина, а Роберт никому не давал повода

думать о нем, как о гее. Во-вторых, – из любовных побуждений, потому что человек следовал

неприкрыто, неопытно, на значительном расстоянии и его взгляд, (Роберт замечал