Стокгольм (СИ)

Смотрю на часы на прикроватной тумбочке. Они показывают половину десятого утра. Странно, что я так рано проснулась. В своей обычной жизни я просыпалась в полдень, а то и позже. Но это было, кажется, так давно. Мне безумно хочется еще раз увидеть маму, отца и Джерри.

Я улыбаюсь, вспоминая его улыбку и добродушные глаза. Его глаза излучают тепло и ласку, а глаза Грега – могильный холод и жестокость. Я не хочу видеть эти глаза.

Но мои желания не исполняются. В комнату входит Грег и тащит за собой целую коляску разных вкусностей. Я сглатываю слюну при виде еды – какая же я голодная. Приподнимаюсь на постели, корчась от боли и сажусь. На мне только одеяло, одежды до сих пор нет. На Греге темный пуловер и джинсы. Он сосредоточен, словно решает в уме очень сложную задачу.

- Ты хорошо спала? – осведомляется он докторским тоном. Я просто киваю, не хочу говорить с ним. Пусть уйдет! Ну, пожалуйста. Но Грег подкатывает коляску с едой ближе ко мне с одной стороны, а сам садится с другой. Его лицо внушает мне страх, хотя оно безупречное. Словно вылепленное ангелами. Или чертями, в его случае. Черная челка чуть спадает на глаза, но он нервно смахивает ее и вздыхает. Смотрит прямо мне в глаза, я отвожу свои.

- Ешь, - говорит он, - Я готовил все утро. Здесь есть все, чего тебе бы захотелось.

И это правда. На подносе мои любимые лепешки с сыром, которые я обычно ем с утра; кофе со сливками, большая тарелка спагетти с острым соусом на обед, и два бутерброда с ветчиной и маслом на ужин. Господи, он знает все мои пристрастия. Иногда мне кажется, что он знает обо мне абсолютно все. Я беру вилку и неловкими движениями пытаюсь намотать на нее спагетти. Грег видит это и ухмыляется.

- Давай я помогу?

- Не надо, - пожалуй, слишком резко говорю я, но тут же оправдываюсь, взглянув на него, - Я хочу сама…

- Ладно, но ты так и до вечера не поешь.

Он совершенно спокоен! Словно ничего не произошло. Меня это бесит, но я молчу. Крепко сжимая вилку, я делаю вдох, выдох, и снова наматываю спагетти. На этот раз они поддаются, и я с удовольствием отправляю их в рот. Грег смотрит на это действие заворожено, словно маленький ребенок на какое-то невероятное чудо.

- Нравится? Не слишком много соуса? Кажется, я положил именно столько, сколько ты любишь, - говорит он. Я непроизвольно поднимаю голову и смотрю на него. Его глаза сверкают, как изумруды. Он рад, что смог мне угодить. Киваю и снова принимаюсь есть. Так проходит около пятнадцати минут, а Грег сидит все так же неподвижно и смотрит на то, как я ем.

- Спасибо, - говорю я, допивая кофе, - Очень вкусно.

Грег наклоняется и целует меня. Я автоматически отстраняюсь и, видимо, делаю это зря. Он снова злится.

- Ты не хочешь, чтобы я тебя касался? – спрашивает он, убирая поднос на стол яростными движениями и подсаживаясь ближе ко мне. Его руки располагаются по обе стороны от моего тела, и он как бы нависает надо мной. Я вжимаюсь в спинку кровати и молча качаю головой. «Не стоит его злить, Алиша, иначе опять останешься без еды и воды на трое суток» - шепчет мое испуганное подсознание.

- Почему ты держишь меня здесь? Чего ты хочешь от меня? – спрашиваю осторожно. Грег наклоняется ближе и снова пытается меня поцеловать. Мне противно. Я не хочу! «ОТПРАВЛЯЙСЯ К ДЬЯВОЛУ!» - вопит подсознание, а я не могу снова отвергнуть Грега. Он снова изобьет меня. Поэтому я позволяю его губам дотянуться до моих. Грег оставляет на них едва ощутимый поцелуй и опускает голову с тяжелым вздохом. Я сижу неподвижно, боясь спугнуть его утихшую натуру.

- Я хочу, чтобы ты была здесь, - просто отвечает он и поднимается, чтобы уйти, - Твои вещи в шкафу. Я все привез.

- Ты был у меня дома?

- Да.

«Меня ищут?» – хочется спросить мне, но я ничего не говорю. Грег уходит, закрывая за собой дверь. Я слышу щелчок – и снова взаперти.

Еще два дня проходят так же. Грег приносит еду, уходит, приходит, чтобы забрать поднос. Он больше не остается со мной, и меня это радует. Но совсем скоро я начинаю чувствовать себя одичавшей. Мне не хватает разговоров, смеха, радости. Наверное, я больше никогда не смогу радоваться жизни. Если таковая у меня будет.

Я встаю с постели около пяти вечера. За эти дни я хорошенько выспалась, отдохнула, и тело больше не болит так сильно, но легкая боль все же присутствует. Болит в основном голова и живот, еще не успевший оправиться после избиения. А голова…я ударялась ею много раз. Быть может, у меня сотрясение? Может, я скоро умру от гематомы, образовавшейся в мозгу? Нет. Вряд ли мне может так повезти.

Открываю шкаф с одеждой. Здесь все мои вещи, как и сказал Грег. Он привез абсолютно все – вплоть до трусиков. Меня тянет опустошить желудок от одной лишь мысли о том, что он мог бы делать с моими трусиками. А я не удивлюсь, если он их нюхал или что-то в этом роде. Извращенец.

Достаю чистую смену белья, темный кашемировый свитер, джинсы и теплые носки. Дом большой и холодный, поэтому я стараюсь одеться потеплее. Надеваю все это на себя и подхожу к зеркалу. На меня оттуда смотрит бледная, с огромными кругами под глазами, забитая девушка, плечи которой съежились от страха, а глаза не выражают абсолютно ничего – в них пустота. Синяки на лице уже сходят, и я радуюсь этому факту. Надо же, хоть что-то обрадовало меня. Замечаю, что сильно похудела за эти несколько дней. Одежда висит на мне, как бесформенный мешок. Некрасиво. Мне вдруг невыносимо хочется быть красивой, но, смотрясь в зеркало, я вижу только себя нынешнюю – бесцветную, поникшую, подавленную. Пытаюсь улыбнуться, но ничего не выходит.

Я сажусь на кровать и молча смотрю в стену. Появится ли Грег еще сегодня? Или, может, он куда-то ушел? Внутри просыпается испуганное подсознание и тихо-тихо шепчет мне – «Ты сможешь сбежать…только придумай, как вырубить Грега». Могу ли я вырубить его настолько сильно, чтобы он не оправился после удара? Чтобы я смогла убежать так далеко, как смогу. Прочь от этого места.

Я смогу. Я смогу. Я смогу.

Это я повторяю множество раз, пока сижу на кровати. Затем я встаю и иду к окну. Оно плотно зашторено, и занавески такие темные, что и комната невольно выглядит мрачной. Мне хочется света. Много солнечного света, попадающего на кожу, греющего и умиротворяющего. Но как только я касаюсь занавески, то слышу позади себя звук открывающейся двери. Резко оборачиваюсь. Грег стоит на пороге и просто смотрит на меня. Так продолжается несколько секунд, потом он оттаивает и подходит.

- Сегодня ужинаем вместе, - говорит он, - Внизу.

- Ты снова потащишь меня в подвал? – с ужасом в голосе спрашиваю я. Грег качает головой.

- Нет. Ты не будешь там до тех пор, пока не провинишься.

- Провинюсь? Что это значит?

Грег разводит руками и на его лице появляется весьма зловещее выражение. Меня пугает это лицо. Пугает до чертиков.

- Ты знаешь, что мне не нравится. Просто не делай этого, и все будет хорошо, - говорит Грег, вновь становясь нормальным. Он словно два разных человека, и вскоре я начинаю подозревать, что у него самое настоящее раздвоение личности. Он бывает нежным, ласковым, как тогда, когда он мыл меня в ванной и укладывал спать; а бывает жестоким, ужасным чудовищем, избивающим меня до полусмерти. Грег или Джим, кем бы он ни был, внушает мне неподдельный страх.

- А если сделаю… ты меня побьешь?

А я смелая, черт возьми. Грег улыбается, и мне не нравится эта улыбка.

- Зачем тебе делать так, чтобы я тебя бил?

- А почему ты вообще бьешь женщин?

- Некоторые вполне заслуживают этого.

- Нет, ты не прав, - выпаливаю я и тут же замолкаю. Боже, что я наделала? Грег подходит ко мне ближе и становится прямо напротив. Его рука трогает мой живот, точнее свитер, чуть оттягивает, и проходится по голой поверхности кожи. Вздрагиваю, а он смеется.

- Ты не понимаешь, почему ты здесь, - констатирует он, и я киваю. – Странно. Я думал, что ты все помнишь. Думал, такое сложно забыть.