Любимая женщина Кэссиди. Медвежатник. Ночной патруль

– Меня отвезли туда на допрос.

– Какой еще допрос?

– По поводу вчерашнего случая. Насчет того, что произошло вчера в задней комнате забегаловки. А эти двое тупиц…

– Но дело–то закрыли, – буркнул Гроган. – Он слегка повернул голову и бросил на Кори косой взгляд: – Как же получилось, что оно опять выплыло?

Кори пожал плечами:

– Они, должно быть, решили, что я могу им что–то рассказать.

Гроган продолжал смотреть в сторону:

– И что же?

– Ну, они усадили меня и стали расспрашивать, как все происходило. Я им все рассказал, как вы велели. Только и всего.

– Ты уверен, что это все?

Кори кивнул, медленно и устало, и продолжал:

– А потом… Ну, я вышел из муниципалитета и взял такси. Мы двинулись к мосту, а сзади ехала какая–то машина. Я понял, что это «хвост», и решил узнать, что происходит, поэтому вылез из такси на Мэрион–стрит. Та машина подъехала, и из нее вышли двое. Это были Мейси и Латтимор. Они хотели знать, что я делал в муниципалитете. В тот момент я подумал, что это вы, должно быть, приказали им следить за мной.

– Я им ничего не приказывал, – ровно произнес Гроган, глядя своими глазами–линзами куда–то в пространство. «Соображает, что к чему», – заключил Кори.

– Они спросили у меня, что я делал в муниципалитете. Я им сказал, а они переглянулись, словно мой ответ их не удовлетворил. И я тут же оказался в их машине. Не то чтобы я испугался. Во всяком случае, не тогда. – Он пожал плечами. – Я думал, они делают то, что вы им приказали, – везут меня к вам.

– А они вместо этого…

– Привезли меня на пустырь у реки. Латтимор наставил на меня пушку и велел вылезать из машины. И тогда я понял, что они больше на вас не работают. Мне пришло в голову, что их нанял кто–то другой.

Гроган не отреагировал никак. На его лице не отразилось никаких эмоций.

– Вы что, ждали этого? – спросил Кори.

– Нет, – буркнул Гроган. – Но в такой игре нужно быть готовым ко всему.

Он открыл дверцу автомобиля и уселся за руль. Кори развернулся, услышав, как испанский двигатель поймал искру и зашумел, как сотня вовсю кипящих чайников. Когда шум превратился в ласкающее ухо мурлыканье, Кори направился прочь от автомобиля, говоря себе: «Сделаешь три–четыре шага, и он позовет тебя. Вот увидишь!»

Отойдя на три шага, он услышал, как Гроган окликнул его, и оглянулся.

Какое–то мгновение Гроган просто смотрел на него, потом спросил:

– Хочешь поехать со мной? Просто прокатиться?

– Не возражаю, – пожал плечами Кори.

Он обошел автомобиль и уселся рядом с Гроганом.

Сконструированный по заказу автомобиль круто развернулся и поехал в южном направлении к Эддисон–авеню. Все встречные прохожие приветствовали его, а Гроган через открытое окошко махал им в ответ. Потом, когда автомобиль покинул предместье, проехав по длинной арке моста высоко над рекой, Гроган включил радио и поймал трансляцию баскетбольного матча. Машина влилась в неторопливый субботний полуденный поток транспорта, двигавшегося по шестирядному шоссе, граничащему с рекой. Они ехали мимо заводов, угольных шахт и складов. В этом районе река текла довольно быстро. У берега стояла полузатонувшая баржа, и какие–то мальчишки в плавках ныряли с нее, как с вышки. Машин на дороге становилось все меньше и меньше. Это был состоятельный район с рядами дорогих домов, выстроенных вдоль улиц. За ним начинался городской парк с памятниками генералам Гражданской войны, некоторые из которых отдавали честь, а один даже размахивал мечом. У постамента этого памятника прямо под тенью от меча на траве мирно спал старик–негр. Автомобиль двигался дальше на север по шоссе, миновал парк, аквариум и огромное здание музея искусств, построенное в стиле Парфенона. Оно обошлось городу примерно в тридцать миллионов долларов, а служило в основном местом гнездовья голубей и игровой площадкой для мальчишек, которые приходили по вечерам погонять в прятки в лабиринте мраморных колонн. Шоссе обогнуло музей искусств и повернуло совсем близко к реке. На берегах рыбаки ловили зубатку и карпов; попадались конные полицейские, следившие за порядком в парке, и спортсмены в мокрых от пота тренировочных костюмах, упражнявшиеся в спортивной ходьбе. Вдалеке показались очень старые, но крепкие и хорошо ухоженные здания, над крышами которых развевались флаги. Это были клубы, члены которых – все гребцы или бывшие гребцы, ходили в основном на гоночных восьмерках. Река здесь была чистой; рыбаки, любители купаться и случайные прохожие сюда не допускались, о чем свидетельствовало объявление на заборе. Город гордился своими гребными клубами, некоторые из которых могли даже похвастаться спортсменами, участвовавшими в Олимпийских играх. К тому же многие их члены происходили из семейств, чьи имена были вписаны в историю города, а корнями уходили аж в семнадцатое столетие. За забор допускались лишь избранные. Простой смертный мог стать членом клуба лишь в том случае, если он был первоклассным гребцом, признанным чемпионом. Купить членство в клубе не было никакой возможности. Даже некоторые городские мультимиллионеры годами пытались туда попасть, но им это так и не удалось. В очень редких случаях членом клуба мог стать человек, имеющий компромат на кого–то из избранных. Например, фотографию представителя голубых кровей в постыдной ситуации. Именно так туда попал Гроган двенадцать лет назад. На фотографии, сделанной ночью в зоопарке, был запечатлен один из представителей элиты в момент полового акта с зеброй.

Автомобиль Грогана свернул на стоянку возле большого четырехэтажного здания в колониальном стиле. На его оранжевом с белым стяге красовалась надпись: «Юго–восточный гребной клуб».

– Подожди здесь, – сказал Гроган, и это были первые слова, которые он произнес с тех пор, как они двинулись в путь. Гроган вылез из машины.

– Вы долго там пробудете? – поинтересовался Кори.

– Минут тридцать – сорок, – ответил Гроган. – Ты против?

Кори пожал плечами:

– Послушаю баскетбол.

Гроган направился к зданию клуба. Несколько минут Кори слушал радио. В пятом периоде Цинциннати с Филадельфией счет был три – три. Роберт Робертс подавал за Филадельфию и проиграл одно очко. Потом из–за ошибки на поле им пришлось поступиться еще одним. На подачу вышел следующий. Комментатор сказал: «Теперь Робертс в трудном положении…»

«Мне бы его заботы!» – проворчал Кори, обращаясь к радио.

Интересно, зачем Гроган привез его сюда. Кори выключил радио и попытался поразмыслить логически. Ничего не получилось. На ум ему ничего не шло – лишь платиновые волосы и темно–зеленые глаза.

По реке к причалу Юго–восточного гребного клуба шла байдарка–четверка. А двойка отчаливала. Восемь мужчин лет тридцати – тридцати с небольшим подняли над головами блестящую гоночную коричнево–красную байдарку. Тщедушный рулевой выкрикивал команды. Они понесли байдарку по наклонному дощатому настилу вниз к воде. Потом из боковой двери клуба стали выходить более пожилые байдарочники. Они прошли мимо автостоянки по посыпанной гравием дорожке, ведущей к пристани. Им было от пятидесяти до шестидесяти, а одному, на взгляд Кори, уже перевалило за семьдесят. На некоторых были оранжевые трикотажные фуфайки и плавки в белую и оранжевую полоску, другие – по пояс голые. Подойдя к причалу, они быстро и умело принялись готовить свои байдарки к спуску на воду. Кори пожал плечами и подумал: «Некоторые никогда не сдаются. Им это дано от рождения. Разрази меня гром, если я понимаю, что тут к чему! Каждому свое».

Он увидел, как из боковой двери вышел Гроган. Его серебряные волосы сияли на солнце, словно зеркало. Под мышкой Гроган нес два больших весла, лопасти которых были выкрашены в оранжевую с белым полоску. В руке он держал белую капитанскую фуражку козырьком вниз. Он был голым до пояса, в ярко–оранжевых шортах, белых носках и белых кроссовках без единого пятнышка.

Гроган прошел мимо автомобиля, даже не взглянув на него, направился к причалу и поболтал минуту–другую с остальными гребцами. Они сгрудились вокруг него и закивали, когда он что–то сказал, указывая на реку.