Крымский Джокер

Несколько секунд Борис смотрел на телефон, пытаясь справиться с охватившим его ужасом. В голове пульсировало последняя фраза, брошенная разъярённым бандитом: «Пиздец…пиздец тебе…» Опомнившись, он схватил рацию, и срывающимся на крик голосом прохрипел:

— Хохол! Леший! Кто там на связи, бля?! Клиент — в «мерине» с немецкими номерами!

Вон он — на Артема поворачивает! Быстро за ним!!

Потом он откинулся на подголовник:

«Пиздец…»

Белая «восьмёрка» всё ещё спокойно стояла на своём месте. И только когда Кликунов доковылял до своей машины и сел за руль, она, включив дальний свет, попыталась резко рвануться вперёд. Но, не проехав и десяти метров, пошла юзом и, развернувшись, стала поперёк дороги.

Однако Жорка уже этого не видел. Медленно, зажмурив один глаз, куда попала прямая струя, он тронулся с места и с трудом развернул машину. Держась за руль одной рукой, Клык кое-как съехал вниз, и повернул на другую улицу. Дорога перед ним расплывалась, непереносимо резало глаза, и ехать дальше не представлялось возможным. Он притормозил возле такси, которое стояло недалеко от остановки, и подошёл к водителю. Спрятав кровоточащую руку в карман, Кликунов протянул в окошко сто гривен, и тихо попросил:

— Довези меня, братишка, на моей машине до улицы Горькова. Там где рынок. А обратно тебя кто-нибудь из своих подбросит. А то вот — хулиганы в глаза брызнули чем-то…Ехать не могу.

Таксист приоткрыл окно, с минуту подумал, глядя на купюру, и кивнул:

— Нормально. Сейчас, — только диспетчеру доложу, — и он потянулся к рации.

Клык поковылял обратно. Потом забрался на заднее сиденье своей «шестёрки», и, разорвав свою шапку, кое-как перемотал руку. Глаза всё ещё сильно пекли, но слёз стало какбудто поменьше.

Он посмотрел на своё отражение в зеркало заднего вида. Потом недобро усмехнулся, достал из внутреннего кармана пальто свой мобильный, и набрал номер.

— Здорово, Иван. Это Клык. Встретиться нужно. Срочно — базар есть. Я буду на Горького…

— Жорка назвал адрес. — Понял. Жду.

Он ещё раз криво усмехнулся и сквозь зубы проскрипел севшему за руль водителю:

— Вот так всегда, землячок! Ходишь в школу, ходишь.…А потом бац — вторая смена!

Тонированный шестисотый «мерс» с разбитым задним боковым стеклом, поплутав в вечерних киевских пробках, выехал на проспект Победы. Подтаявший было днём снег к ночи прихватило морозом, и машины осторожно ползли по ярко освещённой улице.

— Да не три ты глаза, — посоветовал Лось, поглядев в зеркало заднего вида, — хуже только будет. Потом подмигнул: — Что, Корытце, богатые тоже плачут? Ничего, сейчас приедем домой — сразу в душ, и промывай их тёплой водой почаще.

— За нами никто не увязался? — угрюмо спросил, совершенно продрогший в весеннем костюме, Виктор. — Что-то подозрительно легко мы отделались…

Лось свернул на улицу Воровского и пригладил бороду:

— Сам удивляюсь.… Неужто только этот доходяга-смертник тебя пас? Видал, как он в дверь вцепился? Чистый зверь! — потом неуверенно добавил:

— Странно всё это.… И не погнался никто… Может, у озверевших мафиозников денег на бензин не хватает?

Виктор сидел задумчивый. Всё это было более чем странно. Его ведь вычислили стопроцентно. И куда подевались те упыри со страшными рожами, которые маячили перед консульством, когда он стоял в очереди?

«Пожалуй, только сидя в кресле самолёта можно будет полностью булки расслабить. Но в это кресло ещё попасть надо…»

— Приехали… — Игорь притормозил. — Ты шуруй пока домой и сиди там тихо, как мышка.

А я поеду тачку отгоню, и вернусь.

Карытин выбрался из машины и бегом побежал по лестнице на шестой этаж. Взбираясь, Виктор, клацая от холода и пережитого стресса зубами, бормотал: «Надо меньше пить… надо меньше пить.… Ещё заболеть сейчас не хватало для полного ништяка!» Он ввалился в квартиру и, не разуваясь, сразу побежал набирать себе ванну, оставляя на полу мокрые следы от насквозь промокшей летней обувки.

Напустив пены, Витька быстро разулся, сбросил с себя одежду и погрузился с головой в горячую благодать. Потом, немного согревшись, начал тихо напевать песню «Аквариума»: «…закрыв глаза…я прошу воду…вода, очисти нас ещё один раз…»

Вода, внимая просьбам всероссийского гуру Бориса Гребенщикова, послушно очищала и согревала. Витёк аккуратно стал прополаскивать глаза проточной водой. Сразу полегчало.

Он окунулся по самые уши в душистую пену, блаженно вытянул ноги, и зажмурился.

«Бросить бы всё к чертям! Женится, скажем, на Марине, усыновить её дочку… Или удочерить — как там правильно? Может, и своих бэйбиков наплодить. Но люди, бля, гибнут за металл…конкретно! Надо Розову брякнуть — порадовать… Господи — как же отсюда свалить-то?»

Карытин ещё минут двадцать отмокал в горячей воде.

Потом лениво выполз из ванной и стал вытираться большим махровым полотенцем. Высушив феном волосы, он посмотрелся в зеркало. Глаза были в красных прожилках как у алкана со стажем. Да и весь его потрёпанный облик наводил на мысль о долгих скитаниях по привокзальным ларькам.

«Кажется, всё-таки испугался я… — подумал Виктор, рассматривая своё отражение. — Мужик, что стекло в «мерсе» разбабахал, хоть и в странном прикиде был, но глаза у него волчьи — до сих пор в дрожь бросает! И хватка железная… Интересно, почему я его днём не заметил?»

Он надел лосиный халат, который пришёлся ему до самых пяток и вышел в зал. Увидев на полу возле дивана книжку, подаренную Толстым, Виктор поднял «Волшебную Гору» и громко спросил неизвестно у кого:

— Что — обделались, Чёрные Всадники? То-то… — и подняв вверх руку, сжал её в кулак. — Но пасаран! Витька Корыто — форэва!!

Потом взял телефон и стал набирать Розова.

Через минуту как всегда немного сонный голос ответил:

— Хауй…

Это приветствие у Димыча всегда как-то очень изящно получалось. Американцы слышали в его ответе привычное «хай…». Позвонившим ему русским, слышалось не менее знакомое и родное слово из трёх букв.

Витька искренне обрадовался, услышав голос далёкого друга.

— Здорово, раб божий! На работе, поди, зависаешь? Как ты там — не помер ещё на своих плантациях?

— Да не.… Пока горбилю потихоньку… Визу получил?

— Погодь секунду…

Витёк, прижав к уху трубку, развалился на диване и добыл себе из пачки сигарету. Закурив, продолжил:

— Да уговорили меня буржуины взять эту долбанную визу! Сам консул в ногах валялся.…

Дескать, просим, кормилец, не побрезговать… — он придвинул к себе пепельницу. — И даже не простую выдали, а многоразовую, дристуны заморские!

Дима перебил его:

— Погоди-ка теперь ты секундочку…

В трубке послышалась приглушённая английская речь.

Через минуту Розов тихо пояснил Витьку свою паузу:

— Домахался тут, понимаешь вафельник один… Работай, говорит, сука — и хуяк меня кнутом по спине! Ну, всё — вроде отошёл в дальний конец барака… Можно продолжать.

Когда вылетать думаешь?

— Да хотелось бы завтра.… На старом добром наркоманском рейсе — через Амстердам.

Розов сразу почувствовал неуверенность в голосе другана:

— А что мешает?

— Да пристали ко мне какие-то страшилы… Ноют: «Дай миллион, дай миллион!» Никак отвязаться не могу!

Дима немного помолчал. Потом сказал с лёгкой укоризною:

— Говорил же я тебе, уроду безбашенному! Не шуми в своём бычатнике — козлёночком станешь…

Корытин грустно усмехнулся:

— Да я и не шумел особо… Они меня уже в Борисполе встречали. Видно, в Лас-Вегасе нас ещё выпасли.

— Что делать думаешь?

— Пока не знаю. Ща Лось прискачет — может, вместе чего сообразим…

— Так ты у Лосятины тащишься? Привет ему от меня. Короче, думайте пошустрее там. А мне пахать надо.… Вон — надсмотрщик опять косится недобро! Как купишь билет — сразу звони. Или пусть Лось номер твоего рейса доложит — я встречу.

— Давай, чувачок! Пока…

Витька только нажал кнопу отбоя, и тут же телефон запищал снова. Звонил Лось: