Будет револьвер — будем путешествовать (сборник)

И тут вдруг я вспомнил, где раньше видел его. Может быть потому, что я одновременно думал о нем и о Пэм, но я вспомнил, что видел его на фотографии в альбоме, который показал мне мистер Франклин. Она была на одной из последних страниц: групповой любительский снимок, сделанный во время пикника в Элизион-Парке. За полквартала от места, где я оставил свой автомобиль, был маленький бар. Я зашел туда и из телефонной кабины в конце бара позвонил мистеру Франклину. Он ответил.

— Мистер Франклин, это Шелл Скотт. Вам известны имена молодых людей, с которыми встречалась Пэм?

— Ну... да, почти все. Вы что-нибудь узнали?

— Пока только предположение. Пэм когда-нибудь упоминала имя Чака Дорра?

— Нет. Никогда не слышал.

— Найдите в конце альбома снимок, сделанный во время пикника в Элизион-Парке. Каким числом он датирован?

С полминуты его не было, потом он снова взял трубку.

— Это было шестнадцатого прошлого месяца. Она... — голос его дрогнул.

Я быстро сказал:

— Она знала всех этих людей?

— Она пошла туда с мальчиком, с которым дружила, и еще с одной парой. Они должны были встретиться там с остальными. Кое-кого она знала.

Я сказал ему, что пока у меня только одни догадки и предположения, но как только я что-нибудь выясню, я сразу ему позвоню. Потом я позвонил Сэмсону.

— Сэм, дневник девочки Франклин все еще у тебя?

— Да. Тебе что-нибудь нужно? Как твои дела? Продвигаются?

Я вкратце рассказал ему о вечеринке.

— Подлая банда, ничего не скажешь. Этот дневник, в нем что-нибудь сказано о пикнике вечером шестнадцатого прошлого месяца?

Через минуту он прочитал мне несколько строк, которые меня не интересовали. Слова, написанные Пэм, звучали странно, произнесенные его грубоватым голосом:

— Божественный вечер в парке. О.У. и Дж. М. пригласили меня на студенческий вечер. С кем пойти? Думаю, с О.У. Он просто мечта! Но я бы даже и с ним не пошла, если бы знала заранее, что там будет такой тип, как Ч.Д. В конце концов мне просто пришлось игнорировать его, он такой навязчивый. Во всяком случае, мне не нравятся люди старше меня, и он такой волосатый. Завтра увижу О.У. и скажу ему, что пойду с ним. — Сэм помолчал. — Вот и все.

— Этот О.У., должно быть, Орин Уэст. Ч.Д. — это Чак Дорр.

— Ты уверен? — медленно спросил он.

— Абсолютно.

Я рассказал ему о фотографии в альбоме.

— Мы еще не достигли такой точности, — сказал он. — Но все, как будто, приводит к Дорру, а? Какое впечатление он на тебя произвел?

— Драчливый малютка! Однако ум у него ясный. Если он и психопат, то действует весьма нормально.

— Так же действовали сумасшедшие убийцы Хэдренс и Роберт Ирвин. Похоже, что нам придется следить за этой бандой, Шелл. Тем более, что надеяться больше не на кого.

— Что ты имеешь в виду?

— Орин Уэст сегодня умер, так ничего и не сказав.

«Значит, не только Пэм, — подумал я. — Теперь их двое, двое хороших симпатичных детей». Сэм прервал мои мысли, сказав почти то же самое, потом добавил:

— Еще неизвестно, первые ли это жертвы. И наверняка не последние, если мы его не остановим. Он меня всерьез беспокоит.

Да, это было самое худшее, самое страшное. Но страшнее даже, чем мысль о Пэм, лежащей в морге, была мысль о том, что ее убийцы и другие, им подобные, разгуливают по улицам, встречаясь с другими Пэм. Они выглядят, как все нормальные люди, когда сидят напротив вас в ресторане или рядом с вами в затемненном зале кинотеатра, они выглядят, как все нормальные люди, когда проходят мимо вас по улицам. Глядя в их нормальные глаза, вы не можете проникнуть в глубь их ненормальных умов, чтобы увидеть извращенные желания, странный, дикий голод.

— Мы должны схватить его, — сказал Сэмсон. — А у нас пока что мало оснований. Ты же знаешь положение насчет улик, Шелл. Мы должны представить веские доказательства, иначе прокурор не возбудит дела.

Мы поговорили еще немного. Я знал, чего он хочет, но он просто не хотел меня просить. Я почувствовал, что волосы у меня зашевелились на затылке, а в горле будто пересохло, когда я сказал:

— Я беру на себя Дорра, Сэм. Он либо сам это сделал, либо знает кто. Попробую еще раз. Я поработаю над Дорром и на этот раз добьюсь своего.

— Ну что ж... валяй, Шелл. Говори ему все, что угодно. Если это он, то сейчас внутри он весь трясется. Но доказательства должны быть неоспоримы. Он должен расколоться, иначе мы его потеряем, а расколоть его нелегко.

— Да, Сэм. — Во рту у меня было совсем сухо. — Скажу тебе правду, приятель. Я бы хотел иметь рядом десяток дюжих полицейских.

Он тихонько рассмеялся.

— С тобой все будет в порядке, Шелл.

— Ага, — сказал я, — само собой. — Я положил трубку и отправился обратно в клуб.

Право же, мне совсем не хотелось туда возвращаться. Перед домом я остановился, переложил револьвер в карман пиджака и, держа на нем руку, позвонил.

Из-за двери выглянул Крыс, я ринулся мимо него в комнату и остановился. Все головы резко повернулись, глаза прищурились, и я услышал голоса: «Ну, что ж, сам напрашивается». Крыс завел было свое «ха-ха-ха» и другие автоматически подхватили.

Я сгреб Крыса и рывком притянул к себе, чуть не подняв его в воздух. Я приблизил его лицо к своему.

— Слушай, ты, шпаненок, закрой свою пасть. Прекрати сотрясать воздух! Твои фокусы мне уже надоели.

Его лицо покраснело, и рука потянулась к карману брюк.

— Валяй, — сказал я, — а я перекину тебя через колено, и пусть твои дружки посмеются над этим.

Дверь в боковую комнату распахнулась и появился Чак, сжигая меня взглядом. Даже на расстоянии я видел, как прыгают на его щеках желваки. В комнате воцарилась тишина. Я оттолкнул Крыса так, что он пробежал почти до середины комнаты, подошел к Чаку и стал так, чтобы одновременно видеть его и всю его банду.

Он проговорил медленно и холодно:

— Я же сказал, чтобы ты дул отсюда, ищейка.

— Ты много чего говорил мне, приятель.

Глаза его сощурились. Рот был испачкан помадой. В комнате позади него я увидел блондинку, сидящую на диване. Я почти ожидал, что увижу голую женщину, но она была совершенно одета. Правда помада на ее губах была смазана, но это было и все.