Крымский Джокер

Лидия Петровна внимательно посмотрела Борису в глаза. И сказала веско и немного раздражённо:

— А за что? За то, что прокатился в мягком вагоне туда-сюда? За то, что просто повезло ему с тем недоноском сопливым? За пару ударов по пьяному недомерку? А другие люди в то же время по той же теме на морозе на вокзалах в Питере и в Москве дубели. И заметь, получили они от силы по сотне-другой. Что на это скажешь?

Борис немного пришёл в себя и решил взять паузу. Он, подозвав стюардессу, попросил стакан вишнёвого сока.

— Вы будете, что-нибудь пить, Лидия Петровна?

Афанасьева отрицательно покачала головой.

Фролов сделал вид, что размышляет над вопросом своей начальницы. Выждав положенную минуту, он ответил:

— Ну, я вообще-то думаю, что и за удачу надо платить. Вот если бы он этого племянничка прищемил, но упустил из-за стечения объективных обстоятельств. Ну, скажем, поездные мусора случайно обход бы делали… Или проводница бы лапу на бабки наложила бы — и доллары уплыли бы навсегда, вы бы как тогда с ним поступили?

Лидия Петровна хмыкнула:

— Повесила бы всё бабло на него, ясное дело. Даже если бы Клык и на зону ушёл. Не одна же я это решаю, должен понимать…

— Вот видите. За неудачу он бы влип на восемьдесят тонн. А за фарт — ему две косых перепало. Я думаю — это не жадность…

Здесь Борис умолк, чувствуя, что подходит к опасной черте.

Железная Лида недовольно проворчала:

— Ладно — базар окончен. С вами, философами, только начни… Все понятия раком поставите, — и немного помолчав, добавила: — Напомнишь мне, когда вернёмся — подкину ещё пару штук твоему головорезу. Из твоей премии.

И Лида, хмыкнув, отвернулась к иллюминатору. Борис облегчённо вздохнул, и снова стал смотреть в ноутбук. На душе у него было тревожно.

Через полчаса голос из динамиков оповестил:

— Уважаемые пассажиры! Через двадцать минут наш самолёт произведёт посадку в аэропорту города Киева. Просим вас пристегнуть ремни!

… Под Киевом в Пущей Водице, в большом трёхэтажном особняке дедушки Гриба готовили встречу. Всем распоряжался сам Гриб, крепкий энергичный мужичок, лет пятидесяти с гаком, со сморщенным красным лицом и короткими седыми волосами на небольшой круглой голове. Его хитрые маленькие глазки весело смотрели из-под разросшихся густых белёсых бровей на по-украински щедро накрытый стол. Налюбовавшись, он неторопливо подошёл к окну и приобнял смотрящую на двор дородную симпатичную женщину, которая радовала глаз той пышной красотой, так часто встречающейся в западных районах Украины. Поцеловав её в упругую щёчку, хитрый старичок снова окинул придирчивым взглядом кушанья и напитки. Женщина оторвалась от окна и, подойдя к буфету, стала выставлять из него новые бутылки. Мужичок замахал руками:

— Да не ставь ты столько водки, Верусик! Тут такая катавасия… Лидка-то Петровна — та вообще не пьёт. Курит только как паровоз папиросы свои вонючие…Оставь бутылку муската и бутылку коньяка. Она, вроде как с помощником прилетает. Может, с ним пару рюмок треснем.

Моложавая, разрумянившаяся от суеты, Вероника, что-то проворчав, убрала со стола две бутылки водки и повернулась к мужу:

— Ты чегой-то сегодня такой шебутной, а, Василь Иваныч? Орёшь на меня с самого утра.

Та примем мы твою кралю как надо — не боись! Лучше скажи своим бездельникам шоб за икрой смоталися. А то у нас всего две банки осталось.

— Да не ест она икру. Хотя… Кажется она у нас сластёна… Сладкое-то в доме есть?

Верины брови удивлённо взметнулись вверх:

— Ну есть трохи… Но ни так шобы…

Василий Иванович Ломакин в который раз оценивающе осмотрел стол и вышел на крыльцо.

В просторном дворе, возле внушительного джипа «БМВ», стояли трое рослых парней и рассматривали сверкающий хромированными деталями мотоцикл «Харлей Дэвидсон», стоявший под навесом. Один из них, с выбритой наголо головой, спрятанной под чёрной вязаной шапочкой, со знанием дела, жестикулируя, что-то показывал и пояснял. Двое других недоверчиво улыбались и кивали головами.

Ломакин зычно крикнул с крыльца:

— Эй, хлопцы! Кто из вас сладкое любит?

Братки встрепенулись и застыли, глядя на хозяина в полном недоумении.

— Сладкое, это как, Иваныч? — удивлённо спросил бритоголовый. — В каком смысле?

Ломакин удручённо покачал головой, и с каким-то сожалением посмотрел на своих помощников.

— Н-да…кого бы послать? Слышь, Николай, у тебя вроде подруга-малолетка? Ну та, которую ты со школы встречаешь? Из- за которой, скорее всего, ты первый свой срок получишь…

Дедушка Гриб захохотал собственной шутке. Парни, за исключением любителя нимфеток, тоже грохнули смехом. Отсмеявшись, Василий Иванович поманил к себе пальцем здоровенного детину в длинном кожаном плаще.

— Ладно, Колян — не дуйся. Давай, бери бричку — и дуй за ней. Заедешь с ней на Хрещатик, и пущай твоя зазноба покажет тебе, что там стоящего есть из сладостей. Она ж у тебя вроде как толковая дивчина. Только дешёвки не бери — всё самое лучшее!

Озадачив парня, Гриб зашёл обратно в дом. Высокий браток недоумённо хмыкнул, взял у знатока мотоциклов ключи и открыл дверцу джипа. Он уже занёс ногу на подножку, когда Ломакин, показавшись в проёме двери, крикнул ему вдогонку:

— Совсем забыл! На рынок заскочи — захвати у Михалыча икры красной и чёрной! Да скажи ему, что мне везёшь. А то вам он завсегда глаза от кильки подсовывает!

И весёлый мужичок, не дожидаясь реакции на свою шутку, снова скрылся в доме.

Один из парней пошёл открывать ворота. Чёрный тонированный джип медленно выехал со двора. Лысый коренастый парень, щёлкнув мощным засовом, вернулся к новенькому мотоциклу. Проведя рукой по никелированному баку, он обратился к стоящему рядом товарищу:

— Слышь, Хохол! А кого это ждём сегодня? Иваныч в запарке весь…Какие-то сласти старику приспичило раздобыть… Что за маета?

Более крупный парень со светлым чубом, который никак не мог оторвать взгляд от сверкающего американского чуда, пожал плечами:

— Да бис ёго знает… Бабу з Крыму. Та нэ просту жинку, а круту якусь. — Он обернулся, и кивнул на мотоцикл: — А скильки вин коштуе, Сашко?

Сашка задумчиво почесал гладко выбритый затылок.

— Думаю, штук пятнадцать. Может и больше. Это дед Гриб сынку своему купил на совершеннолетие. Но пока ему не показывает. Смотри не проболтайся — башку оторвёт!

Хохол посмотрел на приятеля тяжёлым взглядом. Он всегда воспринимал всё буквально.

— Да ладно тебе! Расслабься — пошутил я! — Саня хлопнул его по плечу. — Знаешь, почему у нашего деда погонялово такое?

Светловолосый браток недоумённо тряхнул чубом:

— Чому?

— В последнюю ходку, где-то в Коми, Иваныч пристрастился к грибам. Ну, в смысле варить и жрать их, для кайфа. И как-то нарвался на какие-то крутые мухоморы, и крышняк у него насквозь потёк. С месяц на больничке слюни пускал. Потом, когда попустило, с месяц ещё косил… Чуть под актировку не попал, но на ВКК какой-то врачило ушлый его выкупил. И пошёл наш Иваныч опять на зону, но уже как Грибник. А потом, когда короновала его братва, сократили до Гриба. Так-то, братан… — Сашка покровительственно посмотрел на открывшего от любопытства рот парня. — Ну что, пошли — в нарды перекинемся?

И охранники деда Гриба, ещё раз глянув на роскошный «Харлей», пошли во флигель.

Василий Иванович Ломакин, коронованный ещё в застойные времена вор в законе, не зря так суетился. С Лидией Петровной их связывали очень давние и тёплые отношения. Он всегда был в восторге от её идей, приносивших гораздо больший доход, чем крышевание коммерсантов и, связанные с этим, постоянные разборки. Да и хлопотно стало в столице последнее время. Менты всю дорогу прижимали даже официальные охранные структуры, подгребая под себя весь навар от рэкета.

А вот, к примеру, последняя тема, связанная с организацией на Украине широкой сети бюро трудоустройства за границей, давала такой серьёзный доход, что Гриб даже подумывал о расширении деятельности на всё пространство бывшего Союза. Все эти фирмы, профессионально разрекламированные во всех газетах Украины, были, конечно, чистая липа.