Разная любовь, разная смерть

Наконец она решила солгать:

— Не знаю, о чем вы говорите.

— Там, в машине, — начал я, — сидит мистер Рембек и с ним еще одна важная персона из корпорации. Я им пока еще не сказал, что вы взяли деньги. Я обычно стараюсь избегать конфликтов. Поэтому я и пришел один. Верните деньги, и я никому не скажу, откуда они у меня.

— Я не знаю ни про какие деньги, — монотонно забубнила она, не надеясь, однако, что я ей поверю.

— Если вы их мне не отдадите, — продолжал я, — то мне придется все рассказать Рембеку, и он устроит у вас обыск. И тогда, когда их найдут, Рембек вас накажет. Выбирайте, что вас больше устраивает.

Она, тяжело передвигая ноги, подошла к окну и, опершись толстой рукой на подоконник, уставилась на дождь.

— Мы потеряем наш мотель, — проговорила она. — Если бы нам продержаться до лета, то все было бы в порядке. Но ничего не получится. Зиму нам не пережить.

— Все равно вы разоритесь, — жестоко сказал я. — Вы — неудачники, так уж судьба.

Она повернула ко мне голову, в глазах ее вспыхнула недоуменная обида.

— Как вам не стыдно так говорить.

— Принесите деньги, Бетси.

Она отвела глаза и уставилась в пространство. Мгновение мы провели в гнетущей тишине, такой, какая обычно бывает перед грозой. Затем, не проронив ни слова, она отвернулась от окна и прошлепала за занавеску.

Через минуту она вернулась, держа в руке дамскую черную кожаную сумочку. Она молча передала ее мне, и я, тоже ничего не сказав, вернулся в машину.

Рембек, увидев сумочку, уставился на нее в упор.

— Где вы ее, черт возьми, раздобыли?

— Нашел.

— Это они ее украли?

— Нет, — ответил я. — Я ее нашел.

— Где?

— Не важно.

Он поглядел в сторону мотеля сквозь залитое дождем стекло.

— Точно они украли деньги, эти двое. Тогда я сказал:

— Керриган, вы слышали, что я говорил? Макнейлы этих денег не брали. И не хочу, чтобы им по ошибке пытались отомстить. Он кивнул.

— Их никто не тронет, — пообещал он.

— Может быть, они ее и убили? — предположил Рембек. Я покачал головой:

— Нет. Убийца в Нью-Йорке.

— Вы знаете, кто он?

— Пока нет. Вернее, не совсем. Мы возвращаемся туда.

— Куда? В город? Снова ко мне?

— Нет. Я хочу повидаться с Фрэнком Доннером. При этом имени Рембек привскочил с места.

— Фрэнк? Как он мог на такое пойти?

— Это не Фрэнк, охладил я его пыл. — Фрэнк Доннер Риту не убивал. По крайней мере, мне точно известно.

— Зачем же вы тогда хотите его видеть?

— Вы можете присутствовать при нашем разговоре, — пригласил я его и, наклонившись вперед, сказал:

— Ладно, Доминик. Поехали обратно.

— Да, сэр.

Мы мчались сквозь дождь как торпеда, и колеса с шипением оставляли полосы на мокром асфальте. Сиденье между мной и Рембеком постепенно заполнялось стопками банкнотов, по мере того как он вынимал набитые в сумочку деньги и, раскладывая, пересчитывал. Мы не разговаривали.

Когда Рембек закончил, мы приближались к Истону. Вдруг он заявил:

— Не хватает одной тысячи.

Керриган обернулся, поглядел на меня и сказал Рембеку:

— Забудь о ней.

— Проклятье! — выругался Рембек. — Проклятье, не хватает одной тысячи!

Значит, еще одну зиму Макнейлам все-таки удастся продержаться.

Глава 26

Дождь лил не переставая всю дорогу до Нью-Йорка, сильно замедляя наше продвижение, поэтому, когда мы наконец остановились у пожарного гидранта в квартале от дома Фрэнка Доннера, было уже почти четыре часа пополудни. Когда же мы, возвращаясь, пересекали мост Джорджа Вашингтона, неподалеку от которого жил Доннер, пелена дождя и сумерек настолько уплотнилась, что мы, казалось, ехали по натянутой в пустом пространстве бетонной ленте, а со всех сторон нас окружала глухая пустыня.

Мы втроем — Керриган, Рембек и я — представляли собой комическое зрелище, когда под дождем в деловых костюмах бежали к зданию, где находились апартаменты Доннера. Плащей мы не захватили, поскольку, когда покидали Нью-Йорк, ничто не предвещало непогоды. Лифт наполнился благоуханием наших мокрых костюмов. Рембек, насупившись, глядел на нас из-под бровей, словно бык на корриде, готовый ринуться в бой, но еще не видящий цели.

Мы не предупредили о своем приезде, поэтому нас не ждали. Дверь открыла Этель Доннер и, мгновенно обратившись в радушную хозяйку, взяла наши мокрые пиджаки и, проводив нас в гостиную, пошла за Фрэнком.

Он был менее гостеприимен. Появившись в комнате в футболке, старых штанах и тапочках, с молотком в руке — очевидно, он занимался каким-то домашним ремонтом, — он приветствовал нас восклицанием:

— Черт побери, Эрни! Сегодня же воскресенье. Мы же договорились, что ты меня по воскресеньям не беспокоишь.

— Это я виноват, — вмешался я. — Я хотел поговорить с вами о записке, которую вы написали.

Все взгляды обратились на меня. Этель Доннер, войдя вслед за мужем и почувствовав витающее в воздухе напряжение, нерешительно спросила:

— Все в порядке? Фрэнк? Что-нибудь... — и замолчала на полуслове.

Рембек очень медленно проговорил:

— Какая записка? Фрэнк? О какой записке он говорит? Доннер вдруг весь передернулся и, хрипло рассмеявшись, ответил:

— Да он просто решил на дармовщинку деньжат получить, Эрни. Сделает из меня козла отпущения, навесит на меня это дело, заберет свои баксы и отправится домой.

— Объяснитесь, мистер Тобин, — попросил Керриган. — Вы хотите сказать, что Рита не писала той записки?

— Именно это я и хочу сказать.

— Но почему?

— В той записке с самого начала что-то было не так, — объяснил я. — Записка была написана в стиле глуповатой смазливой куколки, которую она разыгрывала из себя на людях. Если бы она и в самом деле собиралась оставить Рембека и на прощанье побольнее его обидеть, то не выдумывала бы “настоящего мужчину”, а сделала бы как-то по-иному. Теперь я хорошо знаю ее характер, по крайней мере, лучше, чем Доннер. Он видел лишь маску, предназначенную для общества, и решил, что это ее истинное лицо, и сочинил записку, соответствующую ее имиджу.

— А что бы Рита, по-вашему, сама написала в записке? — спросил Керриган.

— Она бы сняла маску и показала свое подлинное лицо. Она не удержалась бы и открыла, какой непростой, умной и проницательной она была и как много скрывала от Рембека.

— Не нравятся мне эти ваши предположения, — вмешался Рембек.

— Помолчи, Эрни, — перебил его Керриган и, повернувшись ко мне, заметил:

— По-моему, вы правы. Это больше на нее похоже. Рассказывайте, что там у вас еще?

— В жизни Риты существовало только три вещи, которые она ценила, — продолжал я, — деньги, Теда Квигли и ее актерскую карьеру. Когда она...

Рембек перебил меня неистовым возгласом:

— Квигли! Этот щенок?! Да он же давным-давно сошел со сцены.

— Эрни, спорить будешь потом, — остановил его Керриган. — Продолжайте, мистер Тобин. Что дальше?

— Совершенно не в характере Риты Касл было сбежать от Рембека подобным образом. Больше других на “настоящего мужчину” в ее жизни походил Тед Квигли, но и его ей хватало в очень умеренных количествах. Сама фраза про “настоящего мужчину” не вписывается в ее представления о жизни. И никакой мужчина, даже Квигли, не мог бы заставить ее махнуть рукой на финансовую стабильность и театральную карьеру.

— Очень уж складно у вас получается, — заметил Керриган. — Хорошо, что дальше?

— Если записка поддельная, — продолжал я, — то мы с самого начала основывались на неверных посылках. Мы искали человека, с которым сбежала Рита, а Рита, оказывается, и не думала ни с кем убегать.

На этот раз Рембек едва не прервал меня радостным возгласом, но вовремя спохватился.

— Мы исходили из поступков одного и того же лица, а в деле участвовали разные люди, — развивал я свои рассуждения. — Так, деньги не покидали пределы мотеля. Если Макнейлы и имеют отношение к их пропаже, то Риту они не убивали, да и вряд ли знали о существовании денег до ее смерти. К тому же у них было недостаточно мотивов для убийства.