Бледные короли и принцы

— Да, это очень тяжело, — сказала Сьюзен.

По щекам Кэролайн Роджерс покатились две слезинки. Потом еще две, и еще... Плакала она молча.

— Извините, — сказала она, проведя под правым глазом костяшкой указательного пальца.

— Поплачьте, пусть все выйдет вместе со слезами, — посоветовала Сьюзен.

Кэролайн вытерла левый глаз и опустила руки на колени. Слезы покатились быстрее. Потом она закрыла лицо обеими руками и разразилась бурными рыданиями:

— Я просила... я умоляла его... подумать о нас... подумать... о Брете... если ему наплевать на меня... — Слова вылетали в промежутках между рыданиями, с глотками воздуха.

Сьюзен уловила перелом в ее состоянии.

— Что он говорил? — в нужный момент спросила она.

— Он говорил, что Брету повезло, что у его отца есть связи, что сам бы он работу не нашел, — давясь рыданиями, говорила Кэролайн.

Сьюзен кивнула, Кэролайн всхлипнула, пытаясь что-то сказать.

— Работу! — выдохнула она. — Как будто работать на наркодельца — это хорошо. — Она тяжело, прерывисто дышала и плакала, выплескивая из себя слова, будто боясь не успеть сказать всего. — Будто иметь отца — наркодельца — это хорошо... Как будто блуд — это хорошо... Чтобы и Брет вырос таким же. — Кэролайн вдруг замолчала и, казалось, впала в прострацию. — Как он, — выдохнула она.

Она соскользнула с дивана на пол, на колени, снова выдохнула: «Как он» и переломилась пополам, уткнув лицо, спрятанное в ладони, в колени, и закачалась из стороны в сторону.

Я посмотрел на Хоука — на его лице никаких эмоций. Посмотрел на Сьюзен — она сконцентрировала всю себя на Кэролайн.

— У Бейли была любовница? — спросила она.

Кэролайн кивнула, все так же раскачиваясь всем телом.

— Он работал на Эстэву?

Кэролайн снова кивнула.

— Кто была его любовница?

Кэролайн замерла и подняла на Сьюзен удивленное лицо, как если бы ее спросили, где верх, а где низ. Голос прозвучал неожиданно чисто:

— Эмми, — сказала она. — Эмми Эстэва. Кто же этого не знает?

— Вам было очень больно...

— Да.

— Как вы с этим боролись?

— Я пыталась... Я старалась быть для него желанной, стать такой, какой бы он хотел меня видеть...

— Это трудно, не так ли?

— Да.

— Очень трудно, — проговорила Сьюзен.

— Да.

— Так что же вы сделали?

Кэролайн молча покачала головой.

— Вы обращались за помощью?

— Совсем недавно, — проговорила она. — Я говорила с доктором Вагнером.

— Что вы ему сказали?

— О Бейли — ничего. — Она вскинула на Сьюзен испуганные глаза. — Только о том, что у меня депрессия, а дома не все хорошо складывается. И доктор Вагнер посоветовал мне обратиться к социальному работнику.

В комнате на мгновение воцарилась тишина. За окном все падал снег.

— К кому именно? — спросила Сьюзен.

— Молодая женщина, латиноамериканка. Мисс Олмо.

— Как часто вы встречались с ней?

— Два раза в неделю в течение почти трех месяцев.

— И вы рассказали ей о Бейли?

— Сначала нет, — сказала Кэролайн. — Но мисс Олмо сказала, что если я хочу, чтобы она мне помогла, я должна доверять ей.

— Конечно, — сказала Сьюзен.

— И я ей все рассказала.

— Кому-нибудь еще вы о Бейли рассказывали? — спросила она.

— Нет, ни одному человеку.

Я взглянул на Хоука. Он — на меня.

— Но все дело в том, что ничто не помогло. А теперь уже поздно.

— Не поздно, — сказала Сьюзен. — И вам потребуется еще не меньше трех месяцев.

— Для чего?

— Для того, чтобы вновь научиться желать прихода завтрашнего дня.

Кэролайн замотала головой из стороны в сторону.

— Да, — сказала Сьюзен. — Я помогу вам, он поможет вам, — Сьюзен кивнула в мою сторону. — Сейчас вы в это не верите, но все еще будет хорошо.

Кэролайн ничего не ответила, она просто села и уставилась в окно, за которым в черноте ночи кружили белые хлопья снега.

Глава 32

Хоук сидел за рулем, я, держа дробовик, рядом с ним на переднем сиденье. Снег падал все так же мягко, временами прерывая свое кружение, словно раздумывая, не обернуться ли бураном.

— Отправляюсь пострелять мафиози, а попадаю на сеансы психотерапии, — говорил Хоук, — как у доктора Рута.

— Дойдет очередь и до мафиози.

— Надеюсь.

Крытый красной черепицей дом Хуаниты Олмо оказался в десяти минутах езды сквозь снегопад. На пути нам вновь встретилась снегоуборочная машина и молодая родительская пара, которая везла на санках чадо, укутанное до состояния колобка, мальчик это или девочка — определить не представлялось возможным.

Мы остановились напротив старого каркасного дома на две семьи. На нерасчищенной подъездной дорожке стояли три припорошенные снегом машины, одна из них — «эскорт» Хуаниты.

Хуанита открыла нам дверь: в джинсах и футболке с изображением Микки Мауса. Посмотрела на меня, на Хоука — он держал в руках дробовик — и снова быстро перевела взгляд на меня.

— Мой друг — охотник на куропаток, — сказал я.

— Что вам нужно? — спросила Хуанита.

— Войти и поговорить.

— А если нет?

— Мы все равно войдем.

— А если я вызову полицию?

— Мы не дадим.

Лицо Хуаниты слегка запылало, глаза словно увеличились.

— Вот как? — отрывисто бросила она.

Я переступил через порог и оказался в гостиной, Хоук последовал за мной, прикрыв за собой дверь.

— Соседи дома, — поторопилась сообщить Хуанита.

— Вот черт! — как бы расстроился Хоук.

Глаза Хуаниты забегали: скользнут по Хоуку — и в сторону, скользнут — и в сторону, лицо продолжало рдеть нервным румянцем.

— Присядем? — предложил я.

Хуанита посмотрела на меня:

— Да, конечно. Садитесь.

Я сел в обтянутое твидом кресло с деревянными закругленными подлокотниками. Хуанита стояла в арке, ведущей в столовую. Хоук прислонился спиной к двери, держа ружье дулом вниз.

— Что это за ружье? — спросила Хуанита.

— "Смит-и-вессон", — ответил Хоук. — Помповое ружье. Двенадцатый калибр, заряжается четырьмя патронами сразу.

— Я долго ломал голову, но так и не смог понять... — Я смотрел на Хуаниту — она на меня. — Если вы так восхищены Фелипе Эстэвой, зачем вам было говорить, что его жена спала с Вальдесом, тем самым сразу наводя меня на Эстэву?

Хуанита взяла с верхней полки дешевой еловой этажерки пачку сигарет и закурила.

— И еще одно я не смог объяснить: когда я спросил вас, спали ли вы с Вальдесом, вы посмотрели на меня так, будто проглотили бейсбольный мячик, а затем скрылись за дверью женского туалета, оставив меня в одиночестве.

— Хотите кофе? — спросила Хуанита. — У меня растворимый.

— Нет, спасибо. Пытаюсь держать себя на одной чашке в день, — сказал я.

Хоук молча мотнул головой.

Все помолчали. Через стенку из соседней квартиры доносился слабый звук работающего телевизора.

— А теперь я узнаю, что с Эмми Эстэвой спал Бейли Роджерс.

Хуанита глубоко затянулась, задержала дым и выпустила через нос. Она молчала.

— И еще я узнаю, что вам это было известно.

Лицо Хуаниты пылало.

— Так как его жена обратилась к вам за помощью и обсуждала с вами свои семейные проблемы. Она рассказала вам, что Бейли куплен Эстэвой и что он спит с его женой Эмми.

Хуанита снова затянулась — у сигареты вырос длинный пепельный хвост. Казалось, она ушла в себя, но ее темные глаза были широко раскрыты.

— И что из этого следует? — раздался ее голос, как из глубокой мертвой шахты.

— А то, что у вашей пациентки убили и мужа и ребенка. А уитонские легавые собираются прикончить меня. Пора делиться секретами.

Хуанита заскользила глазами по комнате. Ссутулив плечи и обхватив себя левой рукой, она вцепилась в локоть правой, державшей сигарету всего в дюйме ото рта, но, видимо, напрочь позабытую, дым тонкой струйкой вился вверх, к грязному потолку комнаты. Она переводила взгляд с Хоука на меня и с меня на Хоука.