Зловещее светило

— Нет. Это не годится, — сказал Бивер. — Нужно или разыграть как следует, или отказаться от этого вообще. Я здесь останусь, только если мы сможем проделать это убедительно.

— A-а, ладно, — согласился Экли. — Для того чтобы это выглядело убедительнее, я ударю тебя первым. Но ты, смотри, полегче, Бивер. Вон какой здоровенный детина. Ты-то свою силу не чувствуешь. Ладно, давай начнем. А теперь запомни, Бивер, после того как все успокоится, я хочу, чтобы ты подвел его к делу о накачанном наркотиками стороже.

— А что это за дело? — заинтересовался Бивер. — Первый раз слышу.

— Ну, ты о нем еще услышишь. Всю информацию получишь от нас. Это случилось вчера ночью. Карл Боннегард собирал средства для продвижения в стране какого-то политического культа. Насколько он преуспел в этом, нам неизвестно. Но денег он собрал порядочно. В ближайшем будущем предполагалось провести расследование Большим жюри присяжных, поэтому Боннегард снял все деньги со счета в банке и…

— Я понял, — сказал Бивер. — Ну и что же произошло?

— Кто-то подсыпал наркотика сторожу и взломал сейф. Нам никак не выяснить, каким образом удалось это проделать со сторожем. Там все так запутано, что просто ни в какие ворота не лезет.

— Вам не кажется, что это подстроил сам сторож, который и стащил деньги?

— Нет. Со сторожем все в порядке. Он предупредил Боннегарда, как только почувствовал, что засыпает. Придется рассказать тебе об этом попозже, Бивер. Сейчас нет времени обсуждать это. Давай, приступаем к нашей сцене. Открываем дверь. Ты негодуешь.

— Ладно, — согласился Бивер, — давайте.

Они повысили голоса в громкой и сердитой перебранке. Бивер распахнул дверь комнатки со словами:

— Я считаю, более подлого предложения мне в жизни никто не делал.

— Ну давай, продолжай в том же духе, болван, — бушевал сержант Экли. — Водись дальше с этим жуликом, чтобы в конце концов оказаться за решеткой. Да ты и сам жулик!

— Ложь! — заорал Бивер.

Тут Экли размахнулся и нанес Биверу страшный боковой удар в челюсть.

Тайный агент быстро и проворно, как опытный боксер, ушел от удара. Какую-то долю секунды он собирался. На лице его отразилось ни с чем не сравнимое наслаждение. Его правая рука вывернулась в коротком прямом ударе, который пришелся сержанту Экли по краю нижней челюсти.

Голова Экли резко откинулась назад. Удар был такой силы, что сержант оторвался от пола и рухнул на руки двоих сыщиков.

Один из них потянулся за резиновой дубинкой. Другой вытащил пистолет. Бивер повернулся к ним лицом и спиной к Лестеру Лейту и, несколько раз со значением подмигнув, заявил:

— Прошу засвидетельствовать, что он ударил меня первым, а до этого обвинил меня в том, что я жулик. Знаете, что он хотел? Он хотел подкупить меня, чтобы я остался на этой работе и действовал как шпион. Вот я и сказал ему все, что я о нем думаю. Я сказал, что мистер Лейт — лучший человек, у которого я когда-нибудь работал.

Глубоко вздохнув, он повернулся к Лестеру Лейту:

— Прошу прощения, сэр, не сдержался. Но сержант Экли взял меня под стражу сегодня вечером, хоть я и сопротивлялся. Несмотря на мои требования отправиться к мировому судье, он затащил меня на этот поезд, заставив меня сопровождать его. Мне пришлось подчиниться. Но когда он сделал мне это гнусное предложение, я понял, что, как гражданин, вполне имею право выразить свой отказ доступными средствами и защитить себя от нападения. Надеюсь, я поступил правильно, сэр.

Полицейские уставились на шпика в изумлении. Лестер Лейт оглядел обмякшие формы сержанта Экли полузакрытыми в задумчивой сосредоточенности глазами. Наконец, он проговорил:

— Бивер, при подобных обстоятельствах я сделал бы то же самое. Я четко видел, что сержант Экли совершил неспровоцированное нападение на тебя.

Бивер повернулся к двум полицейским:

— И я призываю вас, джентльмены, засвидетельствовать, что произошло. Я требую, чтобы вы убрали отсюда сержанта Экли. Думаю, когда он придет в себя, он первый скажет, что я действовал в соответствии со сложившейся ситуацией.

Один из сыщиков подмигнул ему в ответ.

— Ладно, Бивер, — проворчал он. — Твоя взяла. Давай, Эл. Помоги вытащить сержанта отсюда, пока не случилось еще какой беды.

Когда за ними закрылась дверь, Бивер обратился к Лестеру Лейту:

— Предательство — одна из тех вещей, что больше всего вызывают у меня отвращение, сэр. Терпеть не могу предателей. Никак не мог сдержаться.

— Я нисколько тебя не виню, — сказал Лестер Лейт. — Что меня удивило, так это то, что у Экли хватило духу арестовать тебя и затащить на тот поезд.

— Меня тоже это удивило, сэр, — поддакнул шпик. А потом, хитро поглядывая на него, добавил: — Между прочим, сэр, пока я сидел с ними там, в купе, я слышал, как они обсуждали преступление, совершенное ни больше ни меньше, как вчера вечером; при этом был накачан наркотиками сторож…

Лестер Лейт поднял руку ладонью от себя.

— Не сейчас, Скаттл, — проговорил он. — Я не хочу об этом слышать.

— Может быть, завтра, когда вы отдохнете…

— Нет, и не завтра, Скаттл.

Дальше настаивать шпик не стал.

— Хорошо, сэр, — проговорил он.

— Кстати, Скаттл, — заметил Лейт, — думаю, я выпил бы сейчас бренди, и приглашаю тебя присоединиться ко мне. Зрелище, как ты наладил эту плюху в челюсть сержанту Экли, доставило мне немалое удовлетворение.

The Sad Serbian

Frank Gruber

Лишь немногие авторы дешевых романов и рассказов для бульварных журналов были так же плодовиты, как Фрэнк Грубер (1904–1969). На пике карьеры он писал по три-четыре объемных романа в год. Их основными персонажами являются серийные герои Джонни Флетчер и его закадычный друг Сэм Крэгг. Грубер также оставил после себя многочисленные рассказы, в ряде которых появляется Оливер Квейд, «ходячая энциклопедия», и сценарии, среди которых почти классические «Маска Дмитрия», «Ночные ужасы» и написанный совместно со Стивом Фишером «Джонни Ангел». Его перу принадлежат и более двадцати вестернов.

Он считал своим моральным долгом неослабно трудиться. Огромное трудолюбие и прекрасное воображение, а также специально разработанные Грубером одиннадцать требований к литературным произведениям помогали ему ускорить процесс работы над рукописью. Такую специальную формулу для своих детективных рассказов писатель вывел в автобиографии «Джунгли бульварной литературы», которую можно рассматривать как художественную историю дешевых детективных журналов и самой эпохи, во время которой они процветали.

По мнению Грубера, успех жанра обеспечивается следующими позициями: колоритный герой; предметная тема, не очень хорошо известная читателю; негодяй, более сильный или могущественный, чем главный герой; яркий фон, на котором развивается действие; особый способ убийства или неожиданные обстоятельства преступления; необычные варианты обычных мотивов — жадности и ненависти; хорошо спрятанная подсказка; хитрость или поворот, благодаря которым удается вырвать победу из пасти поражения; напряженность и быстрое развитие действия; личная вовлеченность главного героя и ошеломляющая развязка. Конечно, эти ключевые моменты характерны для всей бульварной литературы, даже для гораздо более поздних авантюрных и детективных рассказов.

«Грустный серб» был впервые опубликован в 1939 году, в мартовском выпуске «Черной маски».

Грустный серб

Фрэнк Грубер

переводчик — Мария Жукова

Если бы вы застали меня за чтением некрологов в разделе объявлений во время завтрака в кафе «У Томпсона», то решили бы, что я — сотрудник похоронного бюро. Я не гробовщик, но работа у меня такая же веселая. Вот, например, возьмем сегодняшний день. Я располагаю целым набором карточек с различными фамилиями, которые сличаю с уведомлениями о смерти. Я делаю это каждое утро и примерно два раза в год нахожу нужное мне имя. Сегодня утром мне повезло: в статье упоминалось семейство Друар.