Без определенного местожительства...

9

Утром к Доценту подошла Наташа, спросила застенчиво:

– Можно, я с вами пойду?

В этот день они собирали бутылки вдвоем. Вечером после обычной выпивки у Каная девушка проводила шатающегося Доцента до его плиты и робко сказала:

– Можно, я здесь останусь?

Больше они не расставались. Оба ухватились за эту любовь как утопающий за соломинку. Наташа верила, что это чувство не даст ей погубить душу. Доцент ощущал, как крепнет его воля, его решимость изменить свою жизнь.

– Всем они друг другу подходят, – умиленно шамкала Валька. – Они даже не матерятся.

Наверное, самое здоровое психическое состояние человека – это безумное состояние любви. Доцент бросил пить! Первое время он страдал, не находил себе места. Затем, исследуя свое внутреннее состояние, стал удивляться:

– Вот сейчас я трезв, а радости больше, чем отрицательных эмоций. Несколько лет такого не было… Я ведь много раз бросал. И больше суток не выдерживал. Сразу вспоминалось все плохое. И столько негативных чувств накапливалось, что сердце, казалось, не выдержит, разорвется. И я снова пил. А сейчас мне водка не нужна. Наташа, ты меня спасла!

Как-то они с китайскими сумками за плечами шли вдвоем по улице, ища глазами контейнеры. Наташа уже мало отличалась от других бомжей: грязная одежда, немытые волосы. Неожиданно Доцент остановился, развернулся и зашагал назад. Девушка догнала его, заглянула с тревогой в лицо.

– Что, Андрюша?

– В том доме я жил.

Они молча прошли полквартала.

– Андрюша, а квартира до свадьбы была твоей? – осторожно спросила она.

– Да.

– Тогда по закону она тебе принадлежит.

– Я живу по своим законам, Наташа. Разводиться я захотел, значит, я и должен был уйти. Не хочу об этом вспоминать.

Она посмотрела на него своими мягкими карими глазами. В них был упрек и в то же время – любовь и понимание. Больше они к этой теме не возвращались.

Любовь придает людям смелость. Доцент решился сходить к Петрову. Он и раньше несколько раз собирался было к коллеге, но мысль, что дверь могут открыть жена или дочки Петрова и увидеть его в таком виде, останавливала его. С помощью Наташи привел себя и свою одежду, насколько это было возможно, в порядок. Канай дал ему плащ. Визит оказался на редкость удачным. Пять владельцев дач, в том числе Петров, искали сторожа. При прежнем, пьянице, дачи три раза обворовывали. Петров порекомендовал Доцента.

Они с Наташей перебрались сюда на другой день. Петров предоставил им времянку на своем участке, дал одежду из своего гардероба. Доцент получил аванс. Петров уехал.

Они не верили своему счастью.

– Это первый этап, – говорил Доцент. – Потом я документы восстановлю. В школу вернусь. Квартиру снимем. Ты учебу продолжишь.

Во второй половине дня пошел мелкий дождь. Доцент засобирался в город.

– Канаю плащ надо вернуть.

Девушка переменилась в лице.

– Да он его тебе, наверно, подарил.

– Он этого не говорил.

– Андрюша, не нужно туда ездить! У меня предчувствие нехорошее!

– Ничего теперь со мной не случится, Наташа, – улыбнулся Доцент. – Вектор моей жизни поменялся.

– Лучше вместе поедем.

– Нельзя. Я обещал, что здесь всегда кто-нибудь будет.

– Тогда я отвезу.

– Ну что ты. Тебе там одной появляться не надо. Не беспокойся, я только отдам плащ – и назад.

Он поцеловал ее и ушел. Она опустила голову.

10

Как и рассчитывал Доцент, бомжи уже были на месте: дождь заставил их вернуться пораньше. Пили водку. Предложили и ему. Он отказался, хотя ему очень захотелось выпить. У Доцента было чувство, что только выпив, он сможет в полной мере ощутить свое счастье. Сейчас же какая-та доля его «я» словно не участвовала в его новой жизни. Однако он и самому себе не признавался в этом желании и без труда поборол его. Доцент снял плащ – пиджак под плащом был приличен, но мал ему,– протянул Канаю.

– Да я его тебе насовсем дал, – удивился тот.

– Теперь он тебе нужнее, – настаивал Доцент. Канай взял плащ. – А Валя где?

– Шляется где-то,– ответила Ырыс.– С утра бухая: Куклу ее поезд переехал.

Бомжи поделились с ним последними новостями. Они узнали их от Назгуль-эдже: ее родственник работал в милиции. Толян и Руслан сидели в следственном изоляторе. Их подозревали в убийстве Склеротика и Егорыча – почерк был один и тот же: обоих сначала били, в полсилы, затем перерезали горло – и грабежах. Толян сознался, что ограбил троих в сговоре с проститутками. Те приводили клиентов в условленное место. Награбленным он делился с сутенерами..

– Одну проститутку тоже задержали. За соучастие,– с каким-то удовлетворением сказала Ырыс.– Перизат эту самую.

– Это ее заставили,– вмешался Канай.– Она же тихая, безответная.

Ырыс только махнула на него рукой и продолжала:

– Толян сказал, что вытащил у Егорыча шестьсот сомов. Но клянется, что никого не убивал. Руслан отрицает все.

Доцент выслушал и собрался уже уходить, как вдруг увидел бегущую к ним Светку.

– Доцент, выручай! – Она подскочила к нему.– На Толика еще и старикана того, Склеротика, вешают! Раз отсидел – все на него можно валить! А ты же в тот день, когда Склеротика замочили, с Толиком и Русланом кантовался, весь день. Вспомни! Ты им еще железку помог нести. Толик тебе еще вечером морду набил. За то, что за меня заступился.

– Что днем было – помню.

– Так днем и надо. Деда в полдень пришили. Так установили… Доцент, дай показания! Только скажи, что вы в тот день вместе были. Пойдем, здесь недалеко.

Доцент колебался. Ему не хотелось идти в милицию, все его существо восставало против этого.

– Что ты, Светка, несешь? – вмешалась Ырыс.– Кто его будет слушать?

– Еще и его заметут,– добавил Канай.

– Да заткнитесь вы! – прикрикнула на них девочка.

– Не ходи, Доцент. Не смеши людей. Твои показания ни на что не повлияют,– присоединился к ним Митрич.

Светка злобно выругалась.

– Если старика не он замочил, значит, и Егорыча – не он: мочили же одинаково!– Девочка зашмыгала носом, схватила Доцента за руку.– Дядя Андрей! Пожалуйста!

Ее горе было неподдельным: тот скудный запас любви, каким ее наделила природа, она целиком отдала Толяну.

– Пошли! – сказал Доцент.

– Плащ надень,– посоветовал Канай.– Для солидности.

– Одень, Доцент, одень! – подхватила Светка.– А то ты в этом пиджачке как клоун. Ну дядя Андрей!

– Если только с возвратом.

– Вернешь, вернешь,– сказал Канай.

Доцент надел плащ. Они направились к дороге.

– Тогда уж и про ту нестыковку, Доцент, скажи,– проворчал им вослед Митрич.– Про поезд.

Светка остановилась.

– Какой поезд?

Ей объяснили.

– Что же вы молчали? Вот гады! И про это расскажи, дядя Андрей. Обязательно! – И она чуть не потащила Доцента за собой.

– Ну и дурак! – крикнула вдогонку Ырыс.

Дождик постепенно прекратился. Прошел час, прошло полтора. Доцент не возвращался.

– Еще в распределитель определят,– ворчал старик.– Это что за дела? Добровольно к ментам ходить. Без документов.

– Доценту-то зачем возвращаться? – сказала Ырыс.– К себе поехал.

– Нет, он обязательно придет,– возразил Канай.– Плащ отдать. Я его знаю.

– Крикнул кто-то! – вдруг воскликнула Ырыс, махнув рукой в сторону оврага.– Да?

Канай и Митрич ничего не слышали.

Минут через пять из-за плит показалась Светка. Она шла торопливо. Раза два оглянулась. Светка шмыгнула под плиту и забилась в угол.

– Крик слышала? – спросила Ырыс.– Ты же оттуда пришла.

– Нет,– тотчас пролепетала девочка. Она словно ждала этого вопроса.

– А Доцент где?

Светка не ответила, лишь смотрела на бомжей широко открытыми испуганными глазами. Только выпив водки, она заговорила. Девочка сбивчиво объяснила, что час ждала на перекрестке, когда выйдет из отделения милиции Доцент. На нее обратили внимание милиционеры. Она, не дождавшись Доцента, ушла.