Каре для саксофона (СИ)

Когда включили свет, Ева увидела Юльку с застывшей у выхода компанией. Показывая туда, где обычно носят часы и пробираясь к сцене, подруга всем своим видом показывала, что здесь больше делать нечего. Разноголосые комплименты на французском, итальянском и родном языках звучали как первый маленький международный успех, а бурная жестикуляция превращала успех в восхищение. И вот седьмое небо от счастья было обеспечено в первый же вечер.

— Едем к Димону на яхту, там оторвёмся. И никаких возражений! Здесь про сон можешь забыть, а если не выдержишь, то, в крайнем случае, перейдёшь на колыбельные. Ха, не отдыхать же ты сюда приехала?! — Юлька вернула воспарившую от «мировой» славы подругу на землю французской Ривьеры.

— К чёрту монегасков! — шептал Кратов, целуя Еву на яхте с российским флагом в рассвете нового дня.

Этой ночью вся кратовская тусовка по просьбе Евы отправилась вдоль разноцветной набережной поплавать в море. Почти нагишом они быстро занырнули в солёный прибой, будто его вот-вот сотрут ластиком. И опять на яхту.

Небольшими порциями в Еву упала информация, что монегаски — это граждане, освобождённые от уплаты налогов. Вероятно, чтобы стать одним из них, Димон периодически пробовал монегасочек, но явилась мадемуазель Блюз и одним махом сбросила его карту в свою пухлую колоду: «А он неплохо сложен, ямочка на подбородке».

Ещё Юлька поведала, что яхта не 27-летнего темно-русого мажора, а его отца: «Сама понимаешь, на что готовы родители ради единственного сына. Ха-ха! Но значительный промах предков — средний рост. Вот Джастин!» — добавила она, представляя своего бой-френда — молодого американца, студента Гарварда.

— Надеюсь, будущий президент США, — демонстрировала она безупречный английский, хихикая с двухметровым сопровождением.

Димка не сводил глаз с босой Евы, не подпуская к ней никого из своих многочисленных друзей.

— Твой сакс стал лучшим моим впечатлением от Ниццы в этом сезоне.

— Я сама его люблю как живого, и он платит мне тем же… Но здесь модный курорт с публикой, которая пресытилась зрелищами и бесконечным ослепляющим потоком «звёзд»… Что ожидать?

— Тебе бояться не чего! Сама поймёшь, чуть позже… Я многих видел…

Вокруг парочки уединялись и появлялись вновь.

— На самом деле мне всё надоело, — шепнул хозяин яхты, прижав палец к губам, когда они на пару минут остались одни. — Этот фальшивый гламур, льстивые речи тех, кто смотрит на мой карман. А ты настоящая и очень красивая, — Димка провёл рукой по её мокрым волосам и чуть коснулся щеки. — Я разгоняю всю эту публику? Останемся вдвоём! — завёлся он, когда Ева искала босоножки, чтобы отправиться в отель.

— А «aimer Eve» ты торопишься…

— Не останешься?

— Нет.

— Жаль, очень жаль… Я позвоню завтра, — мужские губы коснулись нежной шеи, а сильная рука неохотно отпустила девичью талию.

Войдя в фойе и взяв на ресепшн программу пребывания в Монте-Карло, никому неизвестная «le saxophoniste» шагнула в лифт всемирно известного отеля, налетев на высокого парня на своём этаже и буркнув «Прошу прощения», исчезла в номере. Теперь её нет ни для кого на 3–4 часа уж точно. Щелчок, выключенного iPhone, это подтвердил.

«Ladies and gentlemen — не желаете ли квасу»

— Осторожнее, красавица! — только и успел крикнуть вдогонку Борисыч, я же, не поворачиваясь, пошел к лифту. Пройдя сквозь роскошь и изысканность временного пристанища, мы вышли на улицу и, перейдя Avenue de la Madone, попали в парк с изящными фонтанами, высокими пальмами и морем благоухающих цветов.

— Наслаждайся, дыши полной грудью, цени прекрасное, молодежь, — восторженно призвал Аркадий Борисович, — А то вылетишь в первом туре, и вспомнить будет нечего.

Воздух, наполненный свежестью близости моря, насыщенный запахами множества цветов и приправленный истомой пальм под палящим солнцем, действительно был дурманящим.

— Не дождутся, Борисыч, мы еще повоюем, — весело бросил я и продолжил: — Мне кто-то говорил, что мы от Казино в двух шагах.

— А мы уже и пришли, — перехватил фразу Борисыч.

Действительно, мы вышли на просторную площадь, в центре которой, распыляя вокруг миллиарды брызг, красовался фонтан в форме креста.

— Это, юноша, площадь Казино, за которой и есть одноименный дворец, — победно констатировал Борисыч.

Монументальное здание в смешанных стилях барокко и позднего ренессанса с большим трехдверным входом, башенными часами над статуями воинов, увенчанное куполом и двумя башнями, предстало нашему взору. Влево уходили, построенные как единый комплекс, но в разное время, многочисленные разнящиеся по стилю игровые залы. Площадь была заполнена отдыхающими.

Борисыч уверенно повернул налево, я проводил его взглядом и увидел, что он направляется к кованой чугунной арке с надписью «Kafe de Paris». Маленькое с виду кафе представляло собой капитальный навес из стекла и кованных ажурных элементов, в этом же стиле была и мебель, за исключением барной стойки, выполненной из красного дерева, за ней размещались другие крытые залы. Внутреннее пространство ограничивалось цветами в вазах и кашпо.

— Здесь такие вкусные кальмары в сырной корочке — пальчики оближешь, — устремляясь к свободному столику, замурлыкал, как кот, Борисыч, плюхнулся на стул и начал глазами искать официанта.

В мои планы на сегодня не входило долгое общество Борисыча, пора было заняться подготовкой к турниру, но обижать его нельзя — это срез информации, особенно из штаба организаторов, которая могла пригодиться, и я сел рядом.

На мое счастье, не успели мы заказать блюда, как Борисыч увидел давних знакомых и пригласил к нам за стол. Это были ирландцы, их характерный, грубый в произношении английский выдавал национальность. Они тоже приехали на турнир, но по количеству спиртного, оказавшемуся на столе, было ясно, что решили расслабиться. Выпив чашку кофе и улучив момент, я поспешил покинуть веселую компанию и направился к морю.

Монте-Карло находится в предгорье Альп, уходящих в море, поэтому найти дорогу к набережной проще простого — надо идти вниз. Так я и сделал: спустившись по проспекту Monte-Carlo, вышел на бульвар Lui II и увидел море.

Море предстало ярко-синей подавляющей бесконечностью, теряющей краски лишь у линии горизонта, сливаясь с небом.

Бесконечность — это все, что угодно, не имеющее определение… то есть, не определено в данный момент, сию минуту — как космос, вселенная или видимая линия горизонта. Турнир — тоже бесконечность, пока он не начался.

Я медленно шел вдоль набережной, мимо пирса с множеством пришвартованных яхт, таких одинаковых и разных, чем-то напоминающих людей. Легкий бриз ласкал лицо, и звук саксофона где-то далеко в данный миг был бесконечностью…

…В размышлениях я незаметно для себя обогнул порт и оказался на проспекте Карантэн, который вывел меня на скалистый мыс, далеко выступающий в море, в парк музея океанографии.

Море, нестесненное молами и волнорезами, бушевало, безуспешно стараясь поглотить пенными губами подножие скал. «То, что надо», — подумал я, увидев под невысокими деревьями одиноко стоящую скамейку: — «Никто не помешает сосредоточиться», — и, разместившись по удобнее, начал мозговую атаку.

Пока все идет хорошо. Команда работает… да, команда. Канули в небытие времена богатырей-одиночек или сальных супергероев. Судя по полученным смскам, дела идут неплохо. Выявлено около дюжины прихвостней синдиката, но нет логова, да и неизвестно, какая часть преступной когорты работает по турниру. Алекс и Александер, мои старые друзья студенческой поры, отрабатывают участников. Бурное недалекое прошлое этих парней в определенных международных службах вселяло оптимизм.

Год назад, до турнира в Австрии, мы случайно встретились в Питере и, конечно же, решили «спрыснуть» это событие. Сидели в каком-то небольшом ресторане, и я рассказал ребятам, что профессионально играю в покер, даже участвую в международных турнирах. Это их очень заинтересовало, они поведали мне про синдикат, о потере друга и попросили меня помочь. С их коллегой Леонидом я встретился, когда ребята уже работали в Интерполе. Высокого роста блондин, атлетического телосложения, выделялся развязной манерой поведения. Как они объясняли, «вживался в образ». «Артисты на сцене — это ерунда», — говорил он, смеясь: «А вот в реальной жизни всё гораздо сложнее, чтобы убедительно сыграть подонка, надо, по меньшей мере, им стать». Как потом мне намекнули, он готовился к внедрению в какую-то международную криминальную сеть, поставлявшую молодых девушек из стран Азии и Африки для европейских и американских борделей. Синдикат вычислил его, видимо, где-то была допущена ошибка, и он погиб.