Секреты для посвященных

— Он такой же Зубов, как я Майкл Джексон, — ответил капитан Немцов. — Следователь Трушин из Сосновского управления внутренних дел прислал нам «пальчики» Зубова, снятые с граненого стакана, изъятого из его комнаты в общежитии. Так вот, Зубов — это уголовник Дыкин по прозвищу Бизон. Грабитель и убийца. Лет пять назад он бежал из лагеря и пропал, как в воду канул. Оказывается, изменил профессию. Из уголовника превратился в иностранного агента. Так что глядите на него во все глаза, Грачев. Перед вами важная птица.

Вячеслав быстро навел на оглушенного Зубова фотоаппарат и щелкнул затвором.

— Однако пора тушить пожар, — констатировал он. — А то огонь на церковь перекинется…

Все, дружно похватав принесенный Дергачевым из церкви инструмент, принялись растаскивать по головешкам занявшуюся огнем пристройку.

Улучив момент, Дергачев передал капитану Немцову пакет, набитый пачками кредиток:

— Это деньги, неизвестно с какой целью переданные Косте Барыкину Зубовым, — сказал он. В этих словах выразилась убежденность Дергачева в невиновности своего молодого помощника.

— Не исключено, что это те самые деньги, которые были похищены из сейфа конторы Сосновского леспромхоза, — заметил Грачев.

— Проверим, — кратко отозвался Немцов.

— Подождите, товарищи, — спохватился Дергачев. — Я покажу вам тайник душегуба. Он здесь неподалеку, в лесу, под старым пнем…

Немцов обрадовался:

— Вы знаете, где тайник? Вот это подарочек!

Тем временем подошла еще одна машина. Из нее тоже вышли люди. Кто-то прыснул Зубову в лицо водой. Тот очнулся. Ему помогли подняться. Щелкнули наручники. Двое повели нетвердо ступающего Зубова к «Волге». Проходя мимо Вячеслава, Зубов поднял голову, лицо его исказилось. Он силился понять, как и почему снова встал на его пути этот мальчишка-журналист…

— Поздравляю, Грачев, — сказал, обращаясь к Вячеславу, капитан Немцов. — Я, честно говоря, не очень-то верил в эту вашу затею. Однако, как всегда, вы попали в самую точку. Разрешите пожать вашу руку…

Вячеслав сквозь толстые линзы очков огляделся окрест. Изумительных пропорций старинная церквушка, крутой берег, поросший ивняком, река, похожая на вырезанную из фольги ленту… И затянутое рваными облаками северное небо, по направлению к которому тянулся размытый ветром густой дымок от догоравших досок пристройки.

Вячеслав вдруг ощутил: жизнь его была бы неполна, если бы судьба не забросила его в эти суровые края, под это небо.

Как ни странно, но о пусках ракет на полигоне не говорили. Это называют работой: «Вчера в 20.00 выполнили работу. Замечаний нет». И ракеты не называют ракетами, это изделие: «Изделие доставлено в указанную точку. Отклонения от цели в норме».

Но для Вячеслава то, что завтра на рассвете должно произойти на полигоне, было не заранее запланированным будничным событием, а чудом. Ему, одному из немногих, было доверено присутствовать при запуске новой военной, а следовательно, строго засекреченной ракеты, которая с небывалым напряжением создавалась усилиями сотен научных коллективов, десятков заводов, с тем, чтобы свести на нет усилия предполагаемого противника, располагающего самой современной в мире технологией и практически неистощимым запасом денежных средств.

Вместе с представителями десятков фирм и организаций, причастных к ожидающемуся запуску, Вячеслава пригласили на командный пункт. Он расположился в приземистом здании, опоясанном балконом. Сначала все собрались в большом зале. Зрители, они же «болельщики», кровно заинтересованные в успехе запуска, а следовательно, и в высокой оценке их собственной работы, расселись на стульях вдоль стен. За столом, во главе которого занял место председатель государственной комиссии генерал-лейтенант Волков, уселись те, кто имел прямое отношение к операции.

— Товарищ председатель государственной комиссии, разрешите доложить обстановку в месте предполагаемого падения изделия.

Волков кивнул, седой хохолок над высоким лбом взметнулся.

— В нейтральных водах появился корабль, а в воздушном пространстве к границе приблизился американский самолет-разведчик. Его уже посетил заправщик, в воздухе перелил горючее и отбыл на базу.

Легкая усмешка тронула губы Волкова:

— Я думаю, будем начинать? Как ваше мнение?

— Конечно! — члены комиссии были единодушны в своем решении.

Волков поднялся со своего стула и в сопровождении членов комиссии и командования полигоном пошел в святая святых — помещение, где находилась аппаратура, предназначенная для управления полетом. На пороге на секунду задержался, обернулся, поманил к себе пальцем заместителя генерального конструктора Гринько, приглашая его следовать за собой, приветливо улыбнулся Вячеславу. Дверь за ними закрылась.

Из репродуктора на стене громко прозвучали команды:

— Приготовиться к пуску!

— Протяжка один…

— Протяжка два…

В наступившей тишине чей-то командный голос методично отсчитывал последние секунды той огромной, жизненно важной для страны, для народа работы.

— Пять, четыре, три, два, один…

Накануне с разрешения генерал-лейтенанта Волкова Вячеслава свозили на место старта. Он ожидал увидеть знакомые по телерепортажам с Байконура громоздкие металлические конструкции, ракету высотой с многоэтажный дом, стартовый стол с котлованом под ним, куда должен ударить вырвавшийся из сопел ракеты столп бешено ревущего пламени.

Однако ничего такого там не было… Ему почудилось, что он оказался на захолустной железнодорожной станции. На рельсах стояло несколько обыкновенных товарных вагонов.

— А где же ракета? — озираясь, спросил Вячеслав.

— Там!

Сопровождающий махнул рукой в сторону вагонов. И только тут Вячеслав заметил толстые кабели, которые бежали по железнодорожной колее, между рельсами. В одном месте они отрывались от земли и устремлялись под днище вагона.

— Пуск!

Он мысленно представил себе, что произошло в этот миг на «захолустной железнодорожной станции». Крыша одного из вагонов внезапно отскочила, и, подчиняясь какой-то не слышимой и умной силе, в образовавшуюся щель выплыло наружу сигарообразное тело ракеты. Она отклонилась в сторону, как бы присела перед прыжком… И тотчас со страшным ревом включились двигатели, из сопел ударило пламя, и ракета устремилась в небо.

Вячеслав вместе с другими стоял на балконе, прилепившемся на высоте второго этажа к зданию командного пункта. Пристально вглядывался вдаль, в направлении, обозначенном для удобства наблюдения специальным полосатым шестом, вбитым в землю. Но, несмотря на готовность Вячеслава все увидеть, услышать и понять, для него почему-то оказалось неожиданным появление над горизонтом ослепительно яркого огненного пятна, которое по невидимой и однако же четко очерченной дуге пошло ввысь, оставляя за собой на серой глади предутреннего неба размытый темный след.

У присутствующих вырвался шумный вздох. Облегчения? Радости? И все, ухватившись руками за прохладные металлические поручни балконного ограждения, инстинктивно наклонились вперед, чтобы быть ближе к ней — уходящей в просторы неба ракете.

Светящееся пятно скрылось в облаках, и только тогда до них донеслись далекие раскаты грома. А ракета, прорвав земную атмосферу и сбрасывая отработанные, ставшие ненужными части, продолжала свой стремительный путь к дальней цели.

Балкон опустел, все вернулись в зал. Расселись по местам.

— Пятьдесят секунд! Полет протекает нормально.

— Шестьдесят секунд! Полет протекает нормально.

Как только звучало очередное сообщение, кто-то из присутствующих вскакивал, не скрывая своей радости. К нему тянулись руки, счастливчика поздравляли.

— Вам-то хорошо! У вас уже все в порядке. А нам еще ждать.

Если голос в динамике медлил, ритм поступавшей информации нарушался, тотчас же кто-то из присутствующих менялся в лице, начинал нервно двигаться по залу.

Но звучало очередное сообщение, и человек мгновенно успокаивался, переходя от тревоги к тихой, спокойной радости.