Голая королева

евести. На ноги встать…

– А кто пятый? – удивилась Алина.

– Какой еще пятый? – вскинула брови Марго.

– Ну, ты сказала: «По сотне на каждого»…

Марго бросила быстрый взгляд на Филиппа.

– Я просто округлила… Ну, пусть сто двадцать пять – что это за деньги? Так только, квартирку купить… Еще немножко останется, чтобы жизнь новую начать… А, Аля?

Аля молчала.

– А? Хорошо жизнь новую начинать, правда? Ты ведь это знаешь, по себе знаешь, правда ведь? Я тоже хочу, подружка. И ты должна мне помочь. Ведь это – просто удача, слепая удача, что ты вышла замуж за богатого. А удача несправедлива! Почему у тебя есть все, а у меня – ничего? Ты этих мужниных денег не заработала, Аля, не твоим трудом они нажиты… Так что ж ты их так бережешь? Мужа своего бережешь, деньги его бережешь, а друзья, значит, побоку? Нехорошо это, подружка. Я для тебя столько сделала! Неужели ты забыла? Все добро, которое ты видела, от меня. Как я о тебе заботилась? Кто, скажи мне, тебя из глуши вытащил в столицу? Кто тебе работу нашел? Кто тебя у себя дома поселил? А, Аля?

На лице у Али отразилось сомнение и почти раскаяние, она снова себя чувствовала беспомощной и бестолковой, маленькой девочкой, ведомой по жизни заботливой старшей сестрой, доброй подругой Марго.

– Если хочешь знать, – с упреком вразумляла ее Марго, – даже своим замужеством ты обязана мне. Сидела бы ты до сих пор в своей деревне, если бы не я! И никакого бы издателя – не то что дорогих книжек, даже туалетной бумаги, – сдержанно улыбнулась Марго, легонько стрельнув глазами в сторону фыркнувшего от смеха Филиппа, – не встретила бы. Вот так-то! Ты разбогатела благодаря мне. Все, что у тебя теперь есть, – это благодаря мне. И неужели, Аля, ты хочешь остаться неблагодарной, неужели ты не хочешь мне отплатить добром за добро, неужели ты не хочешь поделиться хотя бы малой частью своих преимуществ с подругой, которой ты обязана…

Через силу, преодолевая власть обволакивающей речи Марго, гипнотическую власть этой песни Сирены, которая заставляла ее испытывать необъяснимый стыд и раскаяние, Аля произнесла заготовленные слова:

– Это невозможно, Марго. Я ушла от своего мужа.

Глава 17

– …Как я вам уже говорила, – начала Катя, нервно переводя дыхание, – Виталий Петрович был человеком аскетичным, любил походы, жизнь в палатке, у костра… И Алю приучал к такой жизни… Только Аля все это не любила…

Кис усиленно закивал головой, боясь, что Катя снова пустится в долгие объяснения.

– Ну да, я вам это уже рассказывала… И вот, в то лето, когда мы закончили школу…

Кис ловил каждое слово, слетавшее с ее губ, угадывая между мучительными паузами и прерывистыми вздохами все то, что не договорила – по неведению или по умолчанию, – все то, что не посмела выговорить Катя…

…В то лето, когда Аля закончила школу, Виталий Петрович привычно наметил расписание походов в лес. Он прекрасно знал, что Аля не любила этот летний аскетическо-туристический образ жизни, но не придавал ни малейшего значения ее эмоциям. «Хо­чу –