Голая королева

е умел заниматься самоанализом, во всяком случае, таким, который высвободил бы подсознание и помог бы с ним разобраться. Ему было давно ясно, что в душе его соседствуют два противоположных начала, и все, что он мог сделать, – это обуздать в себе волка-оборотня. Задавить его, загнать, забыть.

И он пытался. Честно пытался. И безрезультатно. Волк стал выходить на тропу все чаще и чаще…

Все кончилось однажды и разом. Алина, до сих пор прощавшая его и каждый раз верившая новой клятве: «Больше никогда, Алина, слышишь, клянусь, никогда!» – Алина сбежала от него.

Он дернулся, разъяренный, – найти!!!

Марго пустилась в крик. Антон и Гена были на ее стороне…

Филипп никогда не отличался инициативой. Он привык подчиняться своей властной матери, властной бабушке – он всегда делал то, что скажут. Он не умел, не научился жить самостоятельно, занятый дрессировкой поселившегося в душе волка. У него не было никаких целей в жизни, он не думал ни о карьере, ни о деньгах – хотя бы в той минимальной степени, которая обеспечивает минимальные потребности. Его ничего не интересовало, кроме волков-оборотней, саксофона и потом – Алины. Поэтому он легко принял создавшееся положение, при котором распоряжалась Марго. С женщиной он не мог соперничать – самцы бьются с самцами, а самкам уступают. Марго, под силовым обеспечением Антона, взяла на себя функции лидера их маленького отряда – ну и пусть. Зато с утра, открывая глаза, он знал, что нужно ехать туда-то и туда-то, делать то-то и то-то: Марго ему и всем указывала. Это избавляло от мучительной необходимости обозначать самому список собственных дел и искать для этих дел цель…

И потому, когда Марго стала исходить криком: «Не смей Альку искать! Или я, или она!» – он смирился. Просто он подумал: если я ее найду – перегрызу горло.

Лучше не надо.

Потому что потом я покончу с собой.

И еще он подумал: эти – Маргошка с ее командирскими ухватками, дебильноватый Антон, женственный Гена, – это все, что у меня есть из людского племени. Если я их потеряю, то мне останется только уйти в лес, к волкам…

Аля привела себя наскоро в порядок, плеснула в лицо холодной водой, протерла очки.

Филипп терпеливо ждал.

– Ты поняла, что говорить? – наконец спросил он, протягивая ей телефон.

– Я не представляю, как я все это могу ему сказать!

– Сделай голос такой… Подходящий для ситуации. Растерянный. Поплачь в трубку. Он должен тебе поверить. Скажешь, чтобы шел в банк немедленно…

– А если я не сумею?

– Тогда я сам позабочусь, чтобы ты плакала натурально, – его глаза приобрели блеск. – Тогда ничего и играть не придется. Ясно?

– Ясно…

– Звони.

Аля молча смотрела на трубку, которую Филипп вложил в ее руку.

– Чего ждешь? Звони!

Она перевела глаза на Филиппа.

– Звони, я сказал!

– Не буду.

– Что-о-о?

– Не буду, – повторила Аля.

– То есть как это – не буду? Ты что?!

– Не буду. – Она швырнула телефон в стену.

Рука Филиппа взлетела, тогда как все его тело одновременно рванулось поднимать