Таможня дает добро

— Как наша дама?

— Спит.

— Ела хоть?

— Занесли еду, а ела или нет —- какое мне дело?

— Как это, какое? — вдруг вспылил на ровном месте Токарев. — Она должна есть! Не дай бог что случится с ней! Ты понимаешь, Макеев?

— Да что же я, в рот ей буду еду заталкивать?

— Ладно, иди. А братец твой где?

— Сидит возле двери, телик смотрит.

— Опять порнуху? Насмотреться никак не может?

— Нравится ему это дело, Иван Иванович.

— Придурок! — коротко резюмировал Токарев, спускаясь в кресло. — Принеси‑ка бутылочку воды холодной.

Макеев исчез в кухне и появился с большой стеклянной бутылкой минералки. Бутылка мгновенно запотела. Иван Иванович свернул пробку и принялся пить холодную воду прямо из горлышка.

— Телефон работает? Что‑то он не звонит. Макеев–младший заулыбался.

— Куда он, б…, денется, должен звонить, — поднял трубку, которая буквально спряталась в его огромной лапе, приложил ее к уху. — Гудит.

— Тогда иди.

Токарев закурил. За последние сутки он выкурил больше двух пачек сигарет. Чувствовал себя скверно. Нервы были взвинчены донельзя. Он то потел, и тогда его лицо становилось влажным, то вдруг его начинало знобить.Аппетит отсутствовал напрочь. Если бы сейчас кто‑нибудь предложил Ивану Ивановичу Токареву отправиться в ресторан и пообедать, его бы наверняка вырвало, настолько ненавистной и омерзительной казалась ему еда. Только питье принимал его организм.

«Ну где же ты? Какого черта не звонишь? — куда поехал Барановский, Токарев прекрасно знал. — Неужели что‑нибудь случилось? Нет, нет, Барановский ментов никогда сюда не приведет, никогда! Мы с ним не один год знакомы, не одно ведро чаю выпили. Да какого чая — тюремного! А тюремный чай — это совсем не то, что чаепитие на свободе, совсем не то! Нет, нет, Барановский меня не сдаст, только бы с ним ничего не случилось. Приедет, я ему сразу скажу, нет, я в этом деле не участвую, ты уж меня извини. Доводи уж его до конца сам, а я устраняюсь. Можешь обижаться, можешь злиться, но я в этом деле участвовать не хочу. Водка — это мое, там я дока, там я все понимаю и концы держу в руках. А с металлом — это уж слишком! Нет, нет, это не мое, я самоустраняюсь!»

Выпив несколько глотков холодной воды, Токарев вскочил с кресла и подошел к окну. Ему показалось, он слышит гул мотора. И действительно, на дороге появился джип Барановского.

— Фу, слава Богу! — выдохнул Токарев и рукавом рубахи вытер вспотевшее лицо. — Сейчас он придет, и я ему все выложу, и пусть поступает как знает.

* * *

Но все сложилось совсем не так, как предполагали Токарев, Барановский и Дорогин. Судьбе было угодно разыграть совершенно иную карту и пустить события по иному сценарию.

Мокеев–младший открыл ворота.

— Ну как дела? — спросил он, обращаясь к Барановскому.

Тот в ответ кисло улыбнулся и моргнул левым глазом Макееву. Тот открыл дверцу, помогая Барановскому выбраться.

— Где ребята? Где Овчарка с Сильновым?

— Я их оставил, — ответил Барановский. — Иваныч на месте?

— На месте. Женщина тоже на месте, — как‑то безразлично произнес Макеев–младший.

Все уже было как бы предрешено и договорено, и поэтому Дорогин чувствовал себя более или менее спокойно. Пистолет он спрятал под куртку, выбрался из машины.

— Пойдем в дом, я тебя познакомлю со своим партнером и компаньоном, — сказал Барановский.

Токарев сидел в гостиной. Он сразу же поднялся, едва Дорогин переступил порог.

— Ну что? — не очень дружелюбно спросил он, обращаясь к Барановскому.

— Порядок, Иваныч, полный порядок. Мы обо всем договорились, все обсудили. Он согласен отдать металл.

— Да? — не совсем уверенно осведомился Токарев.

— Подтверди, — попросил Барановский Дорогина.

—- Согласен, но с моими условиями.

— И что же это за условия? — спросил Токарев.

— Мы его берем в долю.

— В долю? — насупил брови Токарев. — Я что‑то не понял…

— Да–да, в долю, — сказал Барановский и вытер вспотевший лоб. — Денег, Иваныч, на всех хватит, так что ты не переживай.

— Где Тамара? — вдруг прозвучал резкий вопрос Сергея Дорогина.

— Эй, Макеев, — крикнул Барановский, — проводи товарища к подруге!

Макеев посмотрел на Токарева, тот подтвердил кивком просьбу Барановского.

— Пошли, — произнес он и двинулся, как моряк по палубе подскакивающего на волнах корабля.

Вскоре они спустились по ступенькам. Макеев повернул ключ в замке железной двери, открыл ее.

— Проходи.

Дорогин вошел в темное подвальное помещение. Дверь скрежетнула, щелкнул замок. Тамара сидела в углу, на старом диване.

Дорогин щурился, привыкая к темноте.

—- Тамара! — позвал он.

Но та уже услышала, сама поднялась, быстро приблизилась к Сергею и бросилась ему на шею.

— Наконец‑то мы вместе! Зачем ты сюда приехал? — прозвучали две взаимоисключающие фразы.

— Я приехал за тобой, — сказал Сергей.

— Не надо было тебе приезжать, не надо! Они нас не отпустят!

— Не волнуйся, — уверенно сказал Дорогин, — отпустят. Куда они денутся? — он держал Тамару за плечи, пытался рассмотреть ее лицо, видел большие заплаканные глаза. — Ты в порядке?

— Да. Все хорошо. Где ты пропадал?

— Попал в историю, как обычно — сказал Дорогин.

— Я уже это поняла. Они — мерзавцы, они нас отсюда не выпустят! — на ухо прошептала Тамара.

—- Не волнуйся, выпустят. Без меня они как без рук. У меня хватило ума спрятать металл.

— Какой металл?

Сергей взял Тамару за плечи, подвел к ящику, усадил. Сам опустился на корточки, взял ладонь Тамары в свои и, заглядывая в глаза, быстро принялся объяснять все, что с ним произошло. Тамара слушала молча, и по прерывистому дыханию Дорогин понимал, она волнуется.

— Так что, они сожгли Гришу и его семью?

— Да, сожгли. Но бизнесмены ни при чем, у них свои дела…

Токарев и Барановский остались наедине в гостиной.

— Не нравится мне все это. Лучше действуй дальше без меня, — говорил Токарев быстро и настойчиво, — чувствую, добром все это не кончится.

— Не переживай, Иваныч, все идет путем. Главное, что мы сообразили взять в заложники его бабу. Я и сам не рассчитывал, что он так сильно клюнет на эту приманку. Я ему еще денег посулил… А главное, когда металл окажется у нас, мы его… — и Барановский оскалился. — Ты меня понял, Иван?

— Не надо бы! Чует моя задница, чует, добром это не кончится!

— Не умирай до расстрела, Иван, не умирай. Мы уже слишком плотно влезли в дерьмо, слишком плотно, чтобы идти на попятную!

Вдруг Геннадий Павлович Барановский засуетился.

— Погоди, будь здесь! Позови сюда своих архаровцев! — сам же он заспешил в одну из комнат на втором этаже.

Токарев слышал, как заскрипели деревянные ступеньки винтовой лестницы, как скрипнула дверь, а затем хлопнула, закрытая сквозняком.

«Куда это он? Что это с ним? Нет, надо уходить, надо завязывать! Барановский с его проблемами у меня уже в печенках сидит!»

— Эй, братья, идите сюда! — снизу послышались шаги, и в большую гостиную вошел младший Макеев.

— Звал, Иваныч?

— Да, звал, — сказал Токарев. — А где старший?

— Сейчас, идет.

И действительно, через несколько секунд появился старший Макеев.

— Вроде все на мази? — взглянув на Токарева, осведомился Макеев–старший.

— Вроде да. Но сдается мне…

Опять хлопнула дверь, заскрипели ступеньки. С белым плащом, перекинутым через руку, по ступеням спускался Геннадий Павлович Барановский. Его лицо было непроницаемым, изредка губы кривились, стекла очков поблескивали.

— Чего хотел, Павлович? — спросил Макеев–младший.

— Как там наши гости?

— Что им сделается, сидят в подвале. Наверное, целуются, обнимаются, ведь не виделись давненько.

— Это хорошо, — Токарев боком шагнул в сторону, все время косясь на белый плащ, перекинутый через правую руку Барановского.

— Иваныч, погоди. Ты куда? — с ехидной улыбкой спросил Барановский.