Третье откровение

Какое-то время потрясенное правление молчало. Затем все заговорили разом. Когда невнятный гул наконец утих, слово получил голос разума.

— Нат, это вызовет множество проблем, — сказал Рей.

Он начал их перечислять: потеря узнаваемости бренда, затраты на кампанию по созданию нового образа, трудности, связанные с изменением всего — от логотипа до фирменных бланков. Задолго до того как Рей закончил, Ханнан поднял руку.

— Ну хорошо, хорошо.

Он отказался от мысли о смене названия, остановившись на решении возвести перед административным зданием копию грота в Лурде. ^[9]

Как-то Рей сказал, что Нат стал евнухом ради царства мамоны; его аскетический, стремительный образ жизни ведет его от одного финансового триумфа к другому. Кажется, он даже не подозревает, что в мире есть такая штука, как женщины.

— Профессиональный риск, — заметила Лора.

— Ох, не знаю, — отозвался Рей.

К этому времени их любовной связи было уже два года.

Как-то раз они с Реем наслаждались редкими мгновениями отдыха, отправившись в Вермонт посмотреть на осенние листья. Свернув поужинать в маленькую придорожную гостиницу, они решили остаться там на ночь. Рей взял ключи, и только когда они поднялись наверх, до Лоры дошло, что он снял только один номер.

— Ты ничего не имеешь против?

Они застыли у дверей, и внезапно Лора почувствовала неизбежность предстоящего. Они словно хотели доказать самим себе, что в отличие от Ханнана состоят из плоти и крови. Оба прекрасно сознавали, почему этого не должно было случиться, но правила и запреты казались какими-то выцветшими и далекими, мертвыми, словно осенние листья. Лора взяла ключ и щелкнула замком — они вошли в номер.

Так все завязалось. Быть может, в самом начале Лора видела в происходящем прелюдию к замужеству, однако они могли рассчитывать лишь на урывки счастья. Отчасти скрашивало ситуацию то, что оба страдали, постоянно извинялись друг перед другом, и им становилось чуть легче от сознания, что их не устраивает такое положение дел. Но главное, ни Лора, ни Рей не задумывались всерьез о природе своих отношений. Время, проведенное вместе, было оазисом спокойствия.

Веселая искорка в глазах Рея ясно дала понять, что он в отличие от Ханнана не аскет.

— Нет времени. Других забот хватает, так что я даже думать не могу об этом, — продолжала Лора. — Знаешь, иногда мне кажется, что мы оба состоим в браке с Натом.

— Эй, за кого ты меня принимаешь?

— Ты прекрасно понял, что я имела в виду.

Рей понял, что Лора имела в виду. Оба они, готовые по первому зову выполнять любые требования Игнатия Ханнана, были примечаниями к его жизни. За такую привилегию им платили астрономические жалованья. Да, именно привилегию. Успех Ната словно предопределяла судьба, и приливная волна текущих к нему денег поднимала все суденышки, а уж их лодки — выше остальных. Сам Нат, казалось, даже не подозревал об отношениях подчиненных.

— Ты будишь во мне чувство вины, — как-то признался он Лоре.

— Это удел женщин.

— Нет, я серьезно. Такая жизнь не для женщины.

Следующий разговор состоялся вскоре после того, как Ханнан вернулся к религии отцов и решил, что представительницы прекрасного пола не должны строить карьеру в бизнесе.

— Почитай «Что стряслось с миром?» Честертона, — посоветовал он.

— И что же?

— Прочитай книгу.

— Ты меня выгоняешь?

Похоже, Ханнан искренне удивился.

— Да я без тебя жить не смогу.

— Не сомневаюсь, ты говоришь это всем девушкам, без которых не можешь жить.

Казалось, ему требовалось обработать шутку, чтобы понять ее смысл.

— Ты — исключение из правила.

Выйдя из тени галереи у книжного магазина «Либрерия анкора», Лора быстро пересекла улицу. Жара стояла беспощадная, а площадь перекрывал лабиринт деревянных барьеров, предназначенных направлять потоки пилигримов. Лора подняла взгляд на балкон, с которого его святейшество каждое воскресенье в полдень читал молитву «Ангел Господень». Далекая фигура в белом олицетворяла моральные ценности, которыми пренебрегала сама Лора.

Поспешив в тень колоннады Бернини, она, чтобы пройти к храму, обогнула площадь широким полукругом, образованным громадными мраморными столбами. Джон был рукоположен в соборе Святого Петра три года назад, и Лора с родителями по этому случаю приезжали в Рим. Отец увидел сына священником и, словно выполнив свое предназначение в жизни, умер через месяц в Штатах. После похорон мать стала быстро угасать, и ее поместили в дом престарелых в пригороде Бостона. Все расходы взял на себя Нат.

— Считай это дополнительной льготой.

Лора едва не расцеловала босса. Джон настоял бы на том, чтобы разделить с ней расходы, а он не мог себе этого позволить. В Ватикане он зарабатывал сущие гроши. У него были еда и крыша над головой, но и только. Лора передала Игнатию от Джона слова благодарности.

— Попроси его отслужить за меня мессу.

Нату было приятно сознавать, что родственник Лоры священник. Что ж, она и сама радовалась этому, будто своеобразной страховке. Именно тогда Лора шепнула Нату, что брат сможет помочь с его новым грандиозным проектом. Нат согласился и послал ее в Рим. Лора удивилась и возликовала, когда Рей сообщил, что будет ее сопровождать.

— Ты все рассказал Нату?

— Он сам настоял. — Рей потер переносицу. — Я только намекнул, что хочу получить полное отпущение грехов.

— Ты просто ужасен.

— Можешь не сомневаться.

Воспитанная в католической вере, Лора давным-давно почувствовала, как узы религии ослабли, а затем и вовсе растворились в повседневной жизни. Она не так далеко отошла от веры, как, судя по всему, отошел Рей. И все же возможность провести с ним несколько дней в Риме привела ее в восторг.

С раскаянием за очередное грехопадение придется подождать.

Она не собиралась смущать брата известием об отношениях с Реем, вот почему отправилась на встречу одна.

Когда Лора подошла к воротам, дежурный гвардеец отрывисто козырнул. Она объяснила, что обедает в доме Святой Марфы с отцом Джоном Берком. Взгляд в список — и ворота открылись, словно по волшебству. Охранник проводил Лору до места, откуда была видна обитель священников, где жил ее брат. И она сразу же заметила Джона, дожидавшегося ее перед зданием. Он узнал сестру, и Лора, подбежав, кинулась ему на шею. Через полминуты Джон смущенно отстранился.

— Еще слухи пойдут…

— О Джон! — рассмеялась Лора.

— Священнику не полагается тонуть в объятиях красивой женщины, — сказал Джон. — Даже если она его сестра.

Лора взяла его за руку.

— Так лучше? — насмешливо спросила она.

— Гораздо. Я очень рад, что ты приехала. Пойдем внутрь. Наконец-то я покажу тебе, где живу.

Войдя в здание, они оказались на балконе над первым этажом, к которому слева и справа поднимались две дугообразные лестницы. Прямо под ним стоял стол консьержа. Внутреннее убранство здания не привлекало внимания, позволяя сосредоточиться на том, что его окружало. От главного входа за вымощенной булыжником улицей открывалась громада базилики Святого Петра — вид сбоку, которым редко любуются туристы. Слева в маленьком сквере о чем-то шептал фонтан. Чуть дальше стоял ряд бензоколонок для служебных машин, из-за них выглядывал уголок Ватиканской обсерватории. Чтобы попасть в папскую академию, где работал Джон, надо было обойти собор, взобраться на довольно крутой холм — но, в конце концов, Ватикан ведь и есть один из семи римских холмов, — пройти еще через один сквер, и вот он, храм знаний.

Дом Святой Марфы, построенный Иоанном Павлом II, служил жилищем и для ватиканских прелатов, и для священников, приезжающих в Рим, — гораздо более удобным, чем прежняя обитель каса дель Клеро у пьяцца Навона или обычный отель. Разумеется, американские епископы останавливались также на вилле Стритч.

Почти все места в обеденном зале уже были заняты, и в воздухе висел приглушенный гул голосов. Лора удивилась количеству епископов.