Исповедь оборотня (СИ)

– Я давал добровольно, сказал всё, чего помню! Всегда говорю только правду!

– Следовательно, правду говорили тогда, или сейчас?

– Да говорил только правду!..

– Судебное заседание прерывается! Следующее заседание будет!.. – оборвал судья и

стукнул молотком по столу.

Следующее заседание суда началось с опозданием на полчаса. Как только прибыл

Чибисов, мы зашли в зал. Начали с опроса свидетеля:

– Чибисов Алексей Петрович!..

– Вы находились в палате вместе с остальными доставленными! Если бы избивали, то

вы бы увидели?

– Да, конечно!

– В вытрезвителе кого-нибудь избивали? – спросила Иваньшина.

– Нет! – у обвинителя стало меняться лицо, расширив глаза, стала зло смотреть на

свидетеля. Чибисов увидев это, стушевался, – Я не помню! – она с надеждой перевела взгляд

на судью. Судья вопросительно на неё, слегка моргнул глазами.

– В судебном заседании объявляется перерыв на 15 минут! – вдруг громко сказал

председательствующий. Присутствующие встали, вышли на перерыв. Чибисов тоже хотел

выйти, но к нему быстрыми шагами, на высоких каблуках, часто цокая, подошла обвинитель

и дёрнула за рукав. У неё раздулись ноздри, вопросительно смотрела на Чибисова.

– Лариса Валерьевна, что-то здесь не так! – обратился я к своему адвокату.

– Это право председательствующего! – заключила она в ответ.

– А что с Чибисовым?

– Довертесь мне! Всё будет нормально!

– И ещё! У нас, что, нет свидетелей из тех, кто был доставлен вместе с ними? – не

унимался я.

– Николай! Довертесь мне! – успокаивающе похлопала она меня по кисти руки.

– Их же тогда много было! Можно было одного пригласить! – снова пробурчал я.

– Не надо! Вдруг скажут что-нибудь не то! – резко высказалась Каретина, – Мы

рисковать не будем!

Такое откровение для меня было шокирующим. Из-под меня словно выбили

табуретку и теперь вишу на виселице с петлёй на шее, не имея шансов на спасение.

Лучшими свидетелями бы были те, кто находились бок о бок с заявившими на нас. Даже,

если находились в состоянии алкогольного опьянения, всё равно могли что-нибудь сказать,

или подтвердить.

После тридцатиминутного перерыва, судебное заседание продолжилось дальше.

– Кто-нибудь жаловался на боли? – как обычно, словно ничего не произошло,

спросила обвинитель.

– Да, что-то было! – не уверенно сказал Чибисов, покрасневший смотря на

обвинителя.

– Догадин говорил, что применяли в отношении него насилие?

– Да, говорил, что все четыре раза принимали силу!..

– Как вы оказались на площадках с Соломиным? – спросил Аббасов.

– Не могу сказать!

– В связи с чем была ссора?

– Я не помню!

– Вы, наверное, много выпили, что не помните?

– Нет, я только джин-тоник пил!

– В связи чем давали показания, что Соломина избивали двое человек?

– Не помню!

– Вам предлагали пройти экспертизу?

– Да!

– И что?

– Ничего не нашли!

– Соломин, почему оказался на площадке?

– Вместе выходили!

– Что вы там делали?

– Просто стояли!

– Как упали?

– Запнулся, поскользнулся!

– Стучали ли вы в двери камеры?

– Нет!

– А другие стучали?

– Нет!

– Вы ранее говорили, что боролись на остановке?

– Нет, ссора словесная была!

– Почему такие отличия в показаниях?

– Не хотел связываться!

Я сидел на скамье подсудимых и уже совершенно ничего не понимал. Сторона

обвинения говорила, что ей заблагорассудится. На конкретно поставленные вопросы

отвечала невпопад. При этом председательствующий делал вид, что всё идёт, как положено.

Я обратился своему адвокату, но та, только замахала ладошкой, показывая, что всё

нормально…

– В суд поступило ходатайство от стороны защиты, о просмотре видеозаписи

доставления лиц в медвытрезвитель! Если защита предоставит аппаратуру для просмотра, то

это будет возможным! Суд такой аппаратурой не располагает!

– У защиты тоже нет с собой аппаратуры! – встав со своего места, за всех высказался

Аббасов.

– Что ж, тогда эта видеозапись не будет рассматриваться на суде, как доказательство!..

Я снова обратился к адвокату, но адвокат попросила меня помолчать, успокаивающим

тоном сказала, что всё нормально. Я сидел на скамье с негодованием. На видео было чётко

видно состояние и внешний вид всех доставленных. Попытался возразить, но, на меня, ни

кто не обратил внимания.

По результатам судебных заседаний, обвинение выглядело плачевно. Все

доказательства были косвенными. Кроме показаний потерпевших, у них не было никаких

доказательств и свидетелей. Всё говорило в нашу пользу. Самое главное, сейчас, была

презумпция невиновности. Это меня обнадёживало.

По судебному процессу, возникало много вопросов, на которые почему-то ни кто из

участников не хотел отвечать. Понимая односторонность работы адвокатов, хотелось иногда

самому выступить, высказать, своё недовольство. Первый вопрос: «Почему на суде не было

тех, которые находились на вытрезвлении вместе с потерпевшими? Что сторона обвинения,

что сторона защиты, ни кто не вызвал в качестве свидетеля тех, которые находились в эту

ночь, кроме этой компании? Почему не показали видеозаписи, и постарались их исключить

из доказательств? Почему судмедэкспертизу провели только с Соломиным и Догадиным,

если по их утверждениям, мы избивали всех, кроме Чибисова? Почему мы не прослушали

аудиозапись нашей встречи с Соломиным около ДК Солдатова? Я пытался много раз

поговорить с адвокатами, но каждый раз они меня успокаивали и говорили: «Довертесь

профессионалам!.. Все под контролем!..»

После опроса Чибисова, нас отпустили по домам, предварительно назначив

заключительное судебное заседание. Каждый раз, начальник УВД Свердловского района

интересовался состоянием дел. В очередной раз я его успокоил, обрисовав картину

происходящего на суде и ссылаясь на презумпцию невиновности. Единственно, жена

беспокоилась и отпросившись с работы, на последнее заседание поехала со мной. Заранее

приехав к зданию районного суда. Мы с ней рука об руку прошлись по Комсомольскому

проспекту и смотрели на зимнюю природу городской улицы. Деревья, укутанные инеем,

смотрелись сказочно красиво.

Приговор

Любой судья и сам рано или поздно становится подсудимым; приговор ему выносят

вынесенные им приговоры. (Джон Фаулз/ Волхв)

Ярлык подлеца легче всего приклеить на приличного человека. (Валерий Пивоваров/

ПРИГОВОР)

«Приговор – процессуальный акт правосудия. Это решение суда (судьи) о

виновности, или невиновности подсудимого в назначении ему наказания либо об

освобождении его от наказания, вынесенное судом первой или апелляционной инстанции»

(ст. 5 УПК РФ). Судебный приговор является окончательным ответом на основной вопрос

дела, ставший предметом судебного рассмотрения. Приговор выносится от имени

государства и в отношении обязательности исполнения приравнивается к закону,

основываясь на тех доказательствах, которые были рассмотрены в судебном заседании.

Свойства вступившего в силу приговора суда: общеобязательность,

исключительность, неизменность, законность, обоснованность и справедливость.

По своей структуре в приговоре указывается время, место, участники суда. Далее идёт

описательно-мотивированная часть, выводы и резолютивная часть об окончательном

решении и другие вопросы по завершению производства дела.

Судья в мантии, при государственных регалиях, зачитывает приговор: «Именем

Российской Федерации…» Всё это звучит, и торжественно, и удручающе. По сути,

начинается рутинное чтение, написанного юридическим языком, повествования деяний,