Моя плоть сладка (сборник)

Он снова достал бутылку.

— Большое спасибо! Это доставило мне огромное удовольствие, старина.

Коннорс взял свой чемодан.

— Надеюсь, вы нашли в нем все, что искали?

— Да, все,— ответил Томсон и вновь прикурил свою потухшую сигарету.— Все, что я хотел, это получить некоторые доказательства, и я их нашел. Из вашего контракта я узнал, что вы продали свою книгу издательству «Таннер пресс» и что у вас есть агент по имени Шад Шейфер, контора которого находится в Нью-Йорке на Пятой авеню. А раньше вы провели пятнадцать дней в Ларедо, потом остановились в отёле «Клерман» в Нью-Йорке. И все это я отразил в своёй телеграмме.

— Вашей телеграмме?

— Конечно! Направленной в Нью-Йорк,— Томсон был очень доволен своими действиями.— Я дал телеграмму в прокуратуру,— продолжал он,— чтобы сообщить им все, что я знаю, и выяснить у них, что им известно о вас и, не знают ли они кого-нибудь, кто мог бы желать вашей смерти.

«Это упрощает все»,— подумал Коннорс. Он хорошо знал процедурное законодательство. Нью-Йорк, без сомнения, ответит шерифу, чтобы тот задержал его, и Томсон доставит себе удовольствие,, исполнив приказ Нью-Йорка.

— Не думаю,— сказал наконец Коннорс,— чтобы Джон Хайс был доволен вашими действиями.

Томсон снова задрал ноги на стол.

— Тем хуже для Джона Хайса. На этот раз речь идет об убийстве, парень. Люди избрали меня шерифом, и до тех пор, пока они меня не переизбрали, я остаюсь шерифом.

Тчаким образом, дело приобрело скверный оборот.

Коннорс вышел от шерифа с чемоданом в руке и оттопыренным карманом, в котором лежал револьвер. Положив чемодан в машину, Эд убедился, что еще только половина одиннадцатого, а его свидание с хозяином города было назначено на одиннадцать часов. Он убил время, попивая кофе, но все еще чувствовал некоторое стеснение, переступая порог банка.

Служащий открыл ему дверь.

— Сюда, мистер Коннорс, пожалуйста. Мистер Хайс сказал мне, чтобы я сразу, как только вы появитесь, провел вас в его кабинет.

Огромный кабинет Хайса был очень скромно обставлен. Элеана уже находилась там. Коннорс посмотрел на нее, на ее бронзовую шею, в то время как она постукивала пальцами по столу.

— Но что же мне делать? — повторяла она.— Что же я буду делать?

Джон Хайс, казалось, постарел за прошедшую ночь. Морщины на его лице обозначились еще резче. Он жестом предложил Коннорсу сесть.

Эд пододвинул к столу кресло, сел и послал Элеане самую  любезную улыбку.

— Прежде чем я поделюсь с вами своими соображениями, скажите, что омрачило вашу цветущую молодость?

Элеана злобно кусала свои губы..

— Официальные представители Лаутенбаха прибудут завтра для заключения брачного контракта. И если кто-то из них захочет взглянуть на мамино свидетельство о браке, что я им скажу?

Коннорс бросил:

— Что вам остается очень немного, чтобы доказать, что вы — незаконнорожденная.

Он предусмотрительно убрал свои ноги, чтобы Элеана не смогла пнуть его.

— Ну, хватит,— сказал Джон Хайс.— Сядь, Элеана. Если бы не Селеста, я предоставил бы вас обоих вашей судьбе.

Элеана села, искоса глядя на Эда.

Коннорс заговорил:

— Я опасаюсь, что это невозможно будет сделать, мистер Хайс. Ваш ручной шериф совсем отбился от рук. Он телеграфировал в Нью-Йорк, чтобы получить обо мне сведения. Вы знаете, что они ответят. И вы также знаете, что я не позволю отправить себя в Мексику, дабы оградить вашу репутацию и сохранить шансы Элеаны на замужество с миллионером Лаутенбахом. Как только за мной закроется дверь любой тюрьмы, я начну говорить. Я буду говорить громко и много. Я расскажу всю историю, начиная с того момента, когда «форд» Элеаны столкнулся с «кадиллаком» генерала Эстебана на Такубе у театра «Националь», и кончая нашим трогательным расставанием в такси, когда Элеана потребовала, чтобы я убирался из ее жизни, предварительно взяв у меня двести тридцать долларов, причем последние.

— Я... я у вас их выманила? — закричала Элеана.— Хорошо!

Она схватила чековую книжку, лежащую на столе, и заполнила чек.

Хайс поднял телефонную трубку и приказал соединить его с почтой.

— Алло, Чарли, это Джон. Ты получишь из Нью-Йорка телеграмму для Томсона. Да, в ответ на посланную им телеграмму. Когда она придет, принеси ее мне в банк. А если Джимми спросит тебя, скажи, что она еще не получена.

Хайс повесил трубку и закурил сигарету.

Недоверчиво улыбнувшись, Коннорс заметил:

— Рискую показаться вам навязчивым, но должен сказать, что таким образом вы не выйдете из положения. Никто не может играть роль Господа Бога.

— Нет, может. Здесь, в Блу-Монде,— это я.

Элеана протянула чек Коннорсу.

— Вот ваши двести тридцать долларов.,Большое спасибо!

Коннорс положил чек в бумажник.

— Это я должен благодарить вас, миссХайс.

Джон Хайс продолжал:

— Я, например, знаю, что вы спрашивали у служащего отеля, не видел ли он меня вчера вечером перед убийством. Я знаю, что вы купили револьвер «смит-вессон» тридцать восьмого калибра и коробку патронов. Я подозреваю, что именно он оттопыривает ваш карман. Я знаю также, что вы расспрашивали у парикмахера, не отсутствовал ли я в городе четыре недели назад.

Коннорс засунул руку в карман и нащупал там оружие.

— У вас что, второе зрение?

Хайс тонко улыбнулся.

— А многие вещи доходят до меня, и самым естественным образом. Так уж получилось, что я — владелец отеля. Я также дал денег Джо на .открытие парикмахерской, он был постоянным парикмахером в моем цирке. Чарли — также мой старый друг. Мы все здесь живем дружно, мы пожимаем друг другу руки и никогда не оставляем в беде товарища... И теперь моя очередь задавать вам вопросы. Что дает вам повод предполагать, что именно я был тем типом, который стрелял в Макмиллана вчера вечером?

Элеана подскочила.

— Но ведь это абсурд?

— Совершенный,— согласился Хайс. Он говорил без гнева, равнодушным тоном, но его безразличие еще более устрашало. Это было равнодушие человека, доведенного до предела.— Я могу вас заверить, мистер Коннорс, что, если бы я хотел вас убить, я сделал бы это не нервничая и не торопясь. И убил бы вас, а не старого человека, которого любил. Итак, я задал вам вопрос.

Коннорс молчал, не зная, что ответить.

— Он, без сомнения, вспомнил о той идиотской истории, которую написал в Гвадалахаре. Я ему рассказала,— заговорила Элеана,— что произошло между моим отцом, Тамарой и Пабло. Но, узнав, что отец посылал мне каждый месяц деньги, Эд сказал, что отец очень сильно любит меня, а потому ре стал бы убивать Санчеса таким образом, так как это ставит меня в опасное положение. Эд вообще перевернул всю историю. По его версии, мой отец неожиданно вернулся домой и застал вас ухаживающим за Селестой. Тогда вы его убили и закопали в землю. Потом вы убили Пабло, который попытался вас шантажировать, и заплатили Тамаре, чтобы она покинула город, причем так, чтобы люди поверили, что мой отец удрал с ней. Конечно, вы забрали деньги, которые привез отец, но совесть ваша была неспокойна, и тогда вы связались с адвокатом Санчесом и через его посредничество, якобы от имени моего отца, стали посылать на мое имя ежемесячно пятьдесят долларов. Потом, месяц назад, когда я отправилась в Мексику за брачным свидетельством, вы испугались, что адвокат Санчес может все открыть мне. Тогда вы сели на самолет, прилетели в Мехико и вызвали в Урапан Санчеса. Вы его убили и оставили в его руке медальон моего отца. Я ужо сейчас не помню, как там объяснял Эд, зачем вам понадобился медальон.

— Он взял его с тела брата, которого убил двадцать лет назад,— сказал Коннорс.

Хайс с интересом взглянул на Коннорса.

— Вы написали эту историю?

— В общем-то да.

— И кто-нибудь купил ее у вас?

— Конечно.

Хайс вынул сигарету изо рта.

— Мне бы хотелось когда-нибудь прочитать этот детектив.

Коннорс немного ослабил узел галстука.

— Вы уверены, что случайно не читали его? У Элеаны был черновик. И я обнаружил обгорелые страницы позади вашего дома вчера вечером; после того как вы пожелали мне спокойной ночи, я спустился к реке.