Моя плоть сладка (сборник)

— Нет, я не видела мистера Хайса с той минуты, как он вышел отсюда сегодня утром с мисс Хайс и с вами. Ничем не могу помочь вам, мистер Коннорс.

— Тем хуже, я ведь пришел наудачу,— ответил Коннорс.

Дымок от сигареты, который он ясно видел, был совершенно реален, и Эд почувствовал облегчение, не застав Хайса. Он еще не решил, будет ли благоразумно доверится ему. Он многое бы дал, чтобы только узнать, что ему делать.

Дымок не был продуктом его воображения. Если Селеста прятала мужчину в коттедже, логично предположить, что мужчина этот — ее муж, которого она ждала двадцать лет. Но что же делать?

Утром, когда он оставил машину перед отелем, он поднял в ней стекла и запер дверцы. Машина все время стояла на солнце. Теперь руль жег руки, а в салоне стояла невыносимая жара. Коннорс опустил стекла и прошел пешком до бара, в котором утром угощал Элеану джином..

Шериф Томсон сидел на табуретке, навалившись на стойку. Он быстро пьянел, и ему уже трудно было сохранять равновесие. Его мутный взгляд немного прояснился, когда он увидел подходившего Коннорса.

— Вот как? Мой старый друг, мистер Коннорс! Крупный фрукт и автор детективных романов.

— Джимми пьян,— предупредил Коннорса Меси.

Шериф казался недовольным.

— Вижу,— сказал Коннорс, садясь подальше от Томсона.

— Не стоит осуждать его за это,— прибавил Меси и бросил предупреждающий взгляд на бармена.— Джимми и я, мы оба родились в Блу-Монде. И поскольку мы здешние и никогда не жили в другом месте, всякие дельцы, которые здесь верховодят, третируют нас, как невежд.

— Хочу пить,— изрек Томсон, икая.

Бармен колебался, но Меси сказал:

— Ты что, не слышал?

Бармен пожал плечами, наполнил стакан Томсона и обратился к Коннорсу:

— А вам что налить, мистер?

— Одно пиво,— ответил Коннорс.

Покончив со своим стаканом, Томсон повернулся, злобно взглянув на Коннорса.

— Фрукт, а вы что здесь делаете?

Эд ответил ему одним словом.

Томсон сделал вид, что не расслышал, а может, он и действительно не слышал.

— Фрукт вы или нет, но я вас сцапаю и закажу за решетку, как только получу ответ из Нью-Йорка.— Он снова с усилием повернулся к своему помощнику. — Позвони на почту!-

— Я только что звонил туда, Джимми,— уверял его помощник,— и Чарли сказал, что ответ еще не получен.

— Невозможно! Невозможно, чтобы так было! — ворчал Томсон.— Я телеграфировал им в девять часов утра,— Он поднес стакан к губам.— Происходит что-то странное. Это напоминает мне историю блудницы и типа, у которого были кружева на кальсонах. Хотел бы я знать, кто это делает и как получается этот фокус.

Меси все время смотрел на дверь.

— Ну, допивай свой стакан и пойдем. Тебе необходимо немного поспать и протрезветь. Ну, идем, будь благоразумным, Джимми. Если мистер Хайс увидит тебя в таком состоянии, он заставит нас обоих вылететь в трубу...

Шериф Томсон не скрыл того, что он думает о Хайсе, но, допив свой стакан, позволил своему помощнику проводить себя до двери.

Коннорс посмотрел ему вслед. У него появилась дикая мысль — довериться Томсону и рассказать ему все. Естественно, сейчас об этом не могло быть и речи. Трезвым этот умный и ловкий человек был способен противостоять Хайсу. Пьяный — он был кретином.

Бармен убрал со стола стакан Томсона и вытер пролитое им вино.

— Славный тип — Джимми,— сказал он.— Такое о ним происходит раз в году. Похоже, у него возникла потребность выложить все, что у него накопилось на сердце. Да еще убийство Мака сильно повлияло на него. Мы все очень любили старого Мака.

— Не выпьете что-нибудь со мной? — предложил Коннорс.

— Большое спасибо. Выпью, что и вы,— поблагодарил бармен..

Он поставил для себя пиво и пошел к телефону, который находился на другом конце бара, но вскоре вернулся.

— Это вызывают вас, из Нью-Йорка. Служащий отеля говорит, что вас искали по всему городу и кто-то видел вас входящим сюда.

 Коннорс подошел к телефону и взял трубку. Это был Шад.

— Ты можешь говорить? — спросил его агент.

Коннорс бросил взгляд на пустой зал.

— Немного.

Потом он подумал о телефонистке. Если Джон Хайс управлял шерифом, «Вестерн юнион» и почтой, не было ничего странного в том, что он контролирует и городской телефон.

— Но на твоем месте я не упоминал бы имен.

Связь была отличной, и он слышал Шада так же хорошо,-как если бы тот находился в этой же комнату.

— Так вот,— начал Шад,— человек, о котором я уже говорил тебе, снова приходил и спрашивал, видел ли я тебя. Естественно, я ответил ему, что нет. Тогда он мне сообщил, что они получили телеграмму от... ну да! Оттуда, где ты находишься, с просьбой выслать о тебе сведения. И он сказал, что они дали указание задержать тебя до тех пор, пока этот вопрос будет обсуждаться у генерального прокурора.

— Почему у генерального?

— Потому что они точно не знают, какова их юридическая компетенция. У них никогда еще не было подобного случая, и они не хотели бы посылать за тобой агента, прежде чем не узнают, как им нужно держаться.

— Ты видел К...?

— Да.

— Что он сказал?

— Он говорит, что это в наших интересах, поскольку приведет их к отправному пункту, и те, которые ищут твоего общества, должны будут начинать все сначала.

— Значит,— сказал Коннорс,— ты получил мою телеграмму?

— Сегодня утром. Я позвонил тебе к Хайсу, но мне там ответили, что ты поехал в город, и я попросил дежурного телефониста разыскать тебя.— Шад не мог скрыть своего энтузиазма.— Послушай, Эд, у меня есть для тебя еще приятные новости.

— Да?

— Я пока не могу категорически утверждать это, но один из самых влиятельных критиков большого издательства читал твою рукопись и позвонил мне сегодня утром.

— И что?

— Он сказал, что можно рассчитывать на него. Он заявил, что это самая сильная, самая впечатляющая вещь, какой он давно не читал, и мы оба можем гордиться ею. Я же тебе говорил это, старина! На нас сваливаются сокровища!

— Ты мне брат, Шад!

— Это ты теперь для меня брат,— кричал Шейфер,— А как там дела?

— Плохо пахнут,— ответил Коннорс.

— А... Ничего, держи меня в курсе дела, старина,— Энтузиазм Шада несколько упал.

— Рассчитывай на это, Шад,— пообещал Коннорс.

Он повесил трубку и вернулся к своему пиву. К черту Джона Хайса, Дональда Хайса, Селесту Хайс, Хайс-коттедж и Аллана Лаутенбаха! К черту Элеану! Теперь, после многих лет работы над грошовыми вещами, он попал в «большую игру». И надо же было случиться этой истории!

Покончив с пивом, Эд забрал сдачу, вернулся к машине и поехал к коттеджу. Подъезжая, он уменьшил скорость. Селеста не работала в саду, не сидела она и на пороге дома. Все окна в доме были открыты, но входная . дверь закрыта. «Заперта на ключ»,— подумал Коннорс.

Он проехал по дороге еще несколько миль, потом свернул на дорогу, ведущую на какую-то ферму. Спустя некоторое время он снова проехал мимо коттеджа. По-прежнему никаких признаков жизни ни в саду, ни во дворе, но на этот раз ему показалось, что он уловил какое-то движение за одной из занавесок.

Доехав почти до Блу-Монда, он свернул с дороги и направился к реке. На берегу реки рос гигантский дуб. Коннорс остановился под дубом и, не выходя из машины, принялся наблюдать за стариком, объезжающим лошадь.

Может, стоило сделать единственно правильную вещь? Вернуться к коттеджу, постучать в дверь дулом своего револьвера и потребовать объяснений? По разным причинам Эд не чувствовал себя способным на это. Ему было легко описывать своих героев, силой врывающихся в дом, но сделать это самому оказалось не так-то просто!

Он попробовал заставить себя сделать это. В сущности, он ведь не знал, что мужчина в комнате первого этажа был Дональдом Хайсом. Коннорс почувствовал, как вспотели его ладони, и вытер их о брюки. Если Джон Хайс обманывает его, то, безусловно, это он находился в доме. Хайс мог рассказать Селесте об истинной причине появления здесь Коннорса и разъяснить ей Все. Нетрудно было убедить ее, что нечего ждать разоблачений, столь для нее опасных. Хайс мог легко внушить ей, что лучше совершить еще одно преступление, чем разрушить иллюзии Элеаны относительно ее брака с Алланом Лаутенбахом. Селеста жаждала этого брака. Она обожала Элеану. Ее материнская любовь могла быть настолько же жестокой, насколько и нежной. В таком случае дымок от сигареты, дрожавшие пальцы Селесты, когда она подкрашивала губы, могли быть ловушкой, чтобы заманить его в западню. Если он проникнет в коттедж и будет там убит, после того как он отказался поехать купаться, Элеана подумает, что этот удар нанес ее отец. Хайс сумеет так представить дело, что до ушей Лаутенбаха ничего не достигнет. Дональда Хайса будут еще более тщательно разыскивать как убийцу, и история Элеа-ны и Эда останется навсегда погребенной.