За секунду до взрыва

Линн так и подскочила со своего места.

— Мики, будь добр, проиграй, пожалуйста, еще раз тот кусок, когда они заметили пожар.

Томпкинс взглянул на Хаммета и, получив его молчаливое согласие, перемотал пленку и выделил на ней один канал. На этот раз она звучала несколько иначе, возможно, из-за того, что голоса были убраны на задний план, остальные шумы звучали резче, и среди них четко выделялись отдельные звуки. Например, звук кашля. Кто-то явно кашлянул или показалось?

— Кто-нибудь из вас может объяснить, что это за звук? — спросила Линн.

— Что скажешь, Мики? — спросил Хаммет. — Тебе знаком этот звук?

— Нет, — ответил Томпкинс, — но я полагаю, этот хлопок мог издать какой-нибудь из контрольных приборов, когда загорелся.

— Согласен.

— Правда, есть одно «но», — добавил Томпкинс. — Графики ЦДИП ничего такого не показывают. Как раз наоборот, по тем данным, все приборы в норме.

— А раз так, Мики, — тут же вмешалась Линн, — значит, существует возможность, что пожар возник не в приборах, а где-то в другом месте кабины и от какого-то другого источника, не связанного напрямую с контрольными приборами. Так?

— Я бы сказал, что это весьма вероятно, — ответил Томпкинс.

Хаммет весь напрягся.

— А вы что скажете, мистер Коул? — обратился он к нервному представителю центра «Данинг». — Вам знаком такой звук в кабине пилота?

— Нет, я бы этого не сказал. Могу только предположить, что его мог издать какой-то груз при взрыве. — Мистер Коул говорил с типичным придыханием астматика. — Может быть, даже из багажного отделения.

— Нет, вряд ли, — сказал Томпкинс. — Звук слышен слишком четко.

— Давайте послушаем еще раз, — предложил Хаммет. — С самого начала, строка за строкой. Ну или как вам удобнее, Мики. И прошу всех высказываться.

Томпкинс снова включил запись. Теперь он нажимал на «стоп» после каждой строки.

Радио: «„Браво шестьдесят четыре“, выруливайте».

Второй пилот: «Спасибо, ребята».

Коул, нервозный представитель из «Данинга», пояснил:

— Дальше будут переговоры между командиром и вторым пилотом. Они выверяют приборы, а затем выруливают на взлетную полосу.

— Это голос Питера, второго пилота, — добавил Смит.

— Есть необходимость выслушивать, как выверяют приборы? — спросил Хаммет.

— Думаю, нет, сэр, — ответил Коул. — Мы ведь уже три раза это слышали. Там все было нормально.

Томпкинс перемотал пленку вперед, с характерным для быстрой перемотки препотешным звучанием голосов. Никто не засмеялся.

— Итак, — сказал Томпкинс, — команда готовится к взлету.

Второй пилот: «Это „Браво шестьдесят четыре“. К взлету готовы».

Радио: «„Браво шестьдесят четыре“, ваша взлетная полоса один-шесть. Разрешаю взлет».

Второй пилот: «Полоса один-шесть? Подтвердите».

Радио: «Подтверждаю, полоса один-шесть».

Второй пилот: «Вас понял».

Дальше, как объяснил Коул, они выверяют еще кучу данных, каждый раз повторяя слова друг за другом и отдавая приказания членам экипажа, которые их еще раз перепроверяют на приборах, слышатся характерные щелчки — это включают приборы.

— Проиграйте, пожалуйста, еще раз ту последнюю часть, с последними командами, — попросил Коул, — перед самым взлетом.

Второй пилот: «Включаю скорость… Скорость включена… Девяносто узлов…»

— Это индикатор скорости на взлете, — подсказал Хаммет. — Сейчас они готовы взлететь.

Дэггет слышал, как самолет несется по взлетной полосе, как сотрясается весь его корпус, перед тем как оторваться от земли. Он даже подался вперед, настолько явственными и реальными были эти звуки.

Второй пилот: «V-1… Вращайте…»

— Это команда взлететь, — говорил Коул. — В этот момент командир поднимает самолет носом вверх.

Звуки изменились — самолет уже поднялся в воздух. Дэггет ощущал это где-то внизу живота, как бывает, когда несешься в скоростном лифте.

Второй пилот: «Позитивная скорость».

— Все идет по плану, — пояснял Томпкинс, — они набирают высоту. Нос поднят на десять градусов.

— Дальше вы услышите голос пилота Билла Данлопа, — вмешался Дон Смит. — Он приказывает убрать шасси.

Командир: «Убрать шасси… Размах на десять».

— Дальше башенный контроль, голос диспетчера, — пояснил Хаммет.

Радио: «Подтвердите взлет».

Снова заговорил Коул:

— Хочу еще раз подчеркнуть: все идет нормально Самолет благополучно взлетел, точно по плану.

Второй пилот: «Скорость набрана, Билл».

— Все идет нормально, — еще раз повторил Коул.

Дэггет старался не смотреть на его прыгающую ногу и сосредоточиться на пленке.

Командир: «Крылья вверх».

Мики Томпкинс, по-видимому, за свою жизнь прослушал сотни таких записей.

— Дальше они опять выверяют приборы, — сказал он. — Там все нормально, до самого конца. Нет необходимости прослушивать.

— Как вы, мистер Коул? — спросил Хаммет. — Можно это пропустить?

Коул молча кивнул.

Радио: «„Браво шестьдесят четыре“, поверните влево на три-пять-два. Поднимитесь и оставайтесь на один-шесть тысяч».

И снова Дэггет поразился спокойствию этих голосов, звучавшему в них профессионализму. Шестьдесят тонн стали, алюминия, пластика и всего два штурвала да сотня переключателей, удерживающих эту махину в воздухе. А эти люди разговаривают так, как будто читают какой-нибудь справочник по садоводству.

Второй пилот: «Принял. Три-пять-два. Один-шесть тысяч».

Томпкинс остановил пленку.

— Первый признак того, что что-то неладно, появляется именно в этом месте. Слушайте внимательно.

Дэггет услышал этот звук, что-то вроде легкого хлопка. Как пробка от бутылки. А затем все тот же спокойный голос человека, который в тот момент должен был бы испытывать настоящую панику. Если это и было так, он ни одним звуком этого не показал.

Командир: «В кабине пожар. Пит, у тебя под сиденьем».

Дэггет постарался сосредоточиться на этих словах.

— Он сказал: «под сиденьем»? Это точно?

— Сомневаюсь, — ответил Коул. Нога его с бешеной скоростью барабанила по ножке стула. — Под сиденьем второго пилота обычно находится огнетушитель. Я полагаю, командир напоминает второму пилоту, что его обязанность — достать огнетушитель и затушить огонь. — Он помолчал. — Какие еще мнения?

— Может быть, и так, — заговорил Томпкинс. — И все же… звук огня, если это именно звук огня, гораздо лучше слышен из микрофона второго пилота. Так что, на мой взгляд, прав скорее мистер Дэггет.

— Пускайте пленку дальше, Мики, — распорядился Хаммет.

Второй пилот: «Огнетушитель!.. Черт! Какого хрена! А!»

Командир: «Принимаю меры. Прошу разрешить срочную посадку».

И опять все собравшиеся в комнате долго молчали. Даже при четырехкратном повторении ужас и внезапность того, что произошло, не становились меньше.

— А как объяснить слова второго пилота? — произнесла наконец Линн Грин. — Он говорит, что не может добраться до огнетушителя?

— Да, — сказал Дэггет, — мне тоже так показалось.

— И еще, — добавил Смит, — в его голосе явно слышится паника. Я никогда не слышал, чтобы Пит так говорил, особенно в полете.

Коул обернулся к Линн.

— Это действительно непонятно, мисс Грин. Под сиденьем второго пилота нет абсолютно ничего такого, что могло бы вызвать пожар. Что-то в приборной доске — возможно, но только не под креслом второго пилота.

«Да, — думал Дэггет, — если бы мы остановили Бернарда тогда, в Лос-Анджелесе, нам бы сейчас не пришлось выслушивать вот это». Уже в конце пленки он решил, что выскажется сразу же, пока другие не успели сформулировать свои заведомо ложные выводы.

— Вы все здесь эксперты, — начал он, — а я всего лишь наблюдатель или что-то вроде того. Но скажите мне, мы все здесь слышали звук, похожий на кашель или на хлопок. Мог этот пожар быть вызван небольшим взрывом?