Расколотый берег

– Это надо спросить следователя, – сказал он. – Как там Бобби Уолш?

Хелен Каслман закусила губу, отвернулась. Он залюбовался ее четким профилем.

– Дело не в политике, Джо, – произнесла она. – Дело в мальчиках, в их семьях… В Даунте. В справедливости, наконец.

Он молчал, будучи не в состоянии разобраться, во что ему верить.

– Джо, а полицейские вообще думают о таких вещах, как справедливость? – продолжала она. – Или правда? А может, у вас как в футболе – все, что ведет к победе, – правильно?

– Полицейские думают примерно так же, как адвокаты, – ответил Кэшин. – Только почему-то не богатеют, да убивают их чаще. Почему так?

– Мать Донни говорит, что сестра Кори Паскоу рассказывала своей матери, будто у Кори были часы, дорогие…

– Когда?

– Где-то год назад.

– Ну, кто же знает, что там было у Кори? – Кэшин услышал в своем голосе жесткие нотки. – Часы или что-то еще…

– Так ты будешь что-нибудь делать?

– Это не в моей власти.

Она замолчала, смотрела пристально, не мигая. Ему хотелось отвести взгляд, но он не мог.

– Тебе что, совсем неинтересно?

Кэшин уже хотел было повториться, но вспомнил про Хопгуда.

– Если тебе так будет легче, я поговорю с сестрой Кори, – сказал он.

– Я попрошу ее прийти сюда. У нас тут рядом свободный офис.

– Нет, не сюда.

И правда, это было не самое подходящее место.

– Она боится полицейских. Почему, интересно?

В начальной школе с ним вместе учился мальчишка из семьи Паскоу.

– Спроси, знают ли они Берна Дугью, – сказал Кэшин. – Скажи им, что полицейский – двоюродный брат Берна.

В газетном киоске он купил номер «Вестника» и открыл его, когда остановился у светофора.

Он читал на ходу. Подтянутый, загорелый Адриан Файф собирался развернуть строительство, если получит разрешение экологической комиссии. Ни о подъездных путях, ни о покупке лагеря «Товарищей» у семейства Бургойнов не было сказано ни слова.

Кэшин увидел их сразу, как только обогнул старый склад, где раньше хранили шерсть, – двое рослых мужчин и женщина стояли у края мола. Он остановил машину, вышел, засунул руки в карманы куртки и зашагал навстречу ветру, пахнувшему солью, рыбой и дизельным топливом.

Доски на молу были старые, покрытые сеткой глубоких трещин, а в расщелины между ними можно было спокойно уронить охотничий нож и даже увидеть, как он, падая, сверкает в воде. Кроме них тут было еще трое: мужчина с маленьким мальчиком рыбачили, сидя бок о бок, касаясь друг друга руками, да старик, закутанный, как кочан капусты, оперся локтями о парапет и тоже держал удочку. Спасаясь от холода, он натянул вязаную шапочку по самые брови; из серой щетины торчал острый красный нос.

Мужчины смотрели, как он подходит, женщина, стоявшая между ними, не поднимала глаз. Подойдя ближе, Кэшин увидел, что это девчонка – высокая, лет пятнадцати-шестнадцати, курносая, в прыщах.

– Джо Кэшин, – представился он, подойдя, но руку протягивать не стал.

– Крис Паскоу, – сказал тот, что стоял рядом. Нос у него был сломан, а ростом он был повыше второго. – Это Сьюзи. Что-то я вас по школе не помню.

– Ну если помнишь Берна Дугью, то я с ним учился.

– Да уж, Берн был кремень, и не смотри, что мелкий. Дугью вообще-то все такие. Я его недавно видел, не такой уж он теперь мелкий, так он меня не узнал. Почти как белый стал, фу-ты ну-ты!

Другой стоял молча, смотрел вдаль, выдвинув подбородок, словно фигура на носу корабля. Длинные дреды откинулись назад, борода тщательно пострижена, в ухе поблескивает золотая серьга.

– Адвокат сказала, вы должны мне что-то сообщить, – начал Кэшин.

– Давай, Сью, – обратился Паскоу к девушке.

Сьюзи захлопала глазами, все так же не глядя на Кэшина.

– У Кори были часы, – заговорила она наконец. – Еще до того, как он уехал в Сидней.

– Что за часы?

– На кожаном ремешке, с кучей прибамбасов. – Она провела пальцем по запястью. – Дорогие!

– А он говорил, откуда у него эти часы?

– Он вообще не знал, что я их видела. Я нашла, когда свои диски искала, – он их вечно тырил.

– Почему ты его не спросила?

Она посмотрела на него большими карими глазами, удивленно подняв брови:

– Чтобы он узнал, что я шарила в его комнате? Вот уж хрен, я еще жить хочу!

– Не выражайся! – одернул ее отец.

– Ты узнаешь часы, если я покажу тебе фотографию? – спросил Кэшин.

Сьюзи пожала плечами, но куртка на ней была такая тяжелая, что еле пошевелилась.

– Не знаю я.

– Ты хорошо их запомнила?

– Ну да.

Кэшину вспомнилась белая полоска незагорелой кожи на запястье Бургойна.

– Как же так – видела, а узнать не сможешь?

– Не знаю, может, и смогу.

– А марку часов заметила? – продолжил он.

– Заметила.

Кэшин посмотрел на мужчин. Тот, что был с дредами, сворачивал самокрутку.

– Ну и что за марка?

– «Бретлинг». Что-то вроде этого.

– Повтори по буквам, пожалуйста.

– Это зачем еще? – вмешался Крис Паскоу. – Она же видела!

– Повтори по буквам.

Она призадумалась.

– «Б-р-е-т-л-и-н-г». По-моему, так.

Если бы ее подучили, оНа бы не ошиблась. Разве что ее подучили ошибиться…

– Это когда было? – спросил Кэшин.

– Давно уже. С год, наверное…

– Скажи, пожалуйста, – осторожно произнес Кэшин, – а почему ты рассказала об этих часах только сейчас?

– Я маме сказала на следующий день.

– После чего?

– Как вы застрелили Кори и Люка.

Он молча проглотил это и продолжил:

– И что она тебе сказала?

Девочка бросила взгляд, но не на отца, а на другого, с дредами. Он открыл рот, и ветер унес дымок от его сигареты. Кэшин ничего не прочитал в его глазах.

– Она велела мне помалкивать.

– Почему?

– Не знаю. Так она сказала.

– Идти пора, – произнес Крис Паскоу. – Ну вот, она вам все теперь сказала, так? Теперь вы не скажете, что ничего не знали, правильно?

– Правильно, – ответил Кэшин. – Теперь не скажу. А кстати, как зовут вашего друга?

– Стиво, – сказал Паскоу. – Стиво его зовут. Верно, Стиво?

Стиво сосредоточенно пыхтел сигаретой, втянув щеки. Докурив, он кинул окурок, и ветер погнал его вдаль по молу. Порхнула чайка, подхватила его. Только тут Стиво оживился:

– Видал? И птицы курят.

– Спасибо, что пришли, – поблагодарил Кэшин. – Можно ваш номер, вдруг мне потребуется позвонить?

Мужчины переглянулись, Стиво пожал плечами.

– Мобильник дам, – сказал Паскоу.

Он нашел в кармане мобильник и продиктовал Кэшину номер. Кэшин черкнул его в записную книжку.

– Я сам вам позвоню или адвокат, – сказал он. – Спасибо, Сьюзи.

– Кори был неплохой парнишка, – вздохнул Паскоу. – Мог бы и в футбольной лиге играть. Но дурак – думал, что на травке поднимется. А вы приятель Хопгуда и его шайки-лейки?

– Да нет.

– Ну какая разница – вы заодно, так? Все?

– Я просто делаю свою работу. Ни с кем я не заодно.

Кэшин шел обратно по неровным доскам, смотрел на рыбаков, на неспокойное море и спиной чувствовал взгляды. У старого склада он обернулся.

Мужчины всё стояли, прислонившись к парапету, и смотрели ему вслед. Сьюзи уставилась вниз, на щербатые доски.

– Трудно, – сказал Дав. По телефону его голос казался еще более сиплым, чем обычно. – Я не могу тут свободно работать.

– Меня беспокоит вся эта история, – ответил Кэшин.

– Ну и что особенного? Сегодня одно беспокоит, завтра другое.

– Как это?

– Я говорил – ситуация заморожена. Выборы на носу. Стоит начать беспокоиться – и окажешься в Северном Брингальберте. И твой приятель Виллани не поможет.

– Где это – Брингальберт?

– Вот именно – а хер его знает.

– Прежде мы думали, что это сделали мальчишки, и ты говорил, что есть установка не давить на Донни, чтобы он смог выйти под залог.