Воровские истории города С

Когда Стародубцев сгружал во дворе Уткина с саней бревнышки, подошли и оба Драчевых.

— Ну что, Виктор, работу обмоем? А там и о плате в процессе договоримся, — Иван показал соседу литровку спирта. — Закуска у тебя найдется?

— Да найдется, заходите, а за помощь продуктами отдам, только с женой надо б посоветоваться.

Братья переглянулись: вот подкаблучник, ничего сам не может решить! Так они и без оплаты, чего доброго, останутся… Ну да там видно будет, еще не вечер.

Разместились в кухне за столом, налили по «чистому». Виктор пораскрывал консервы: помидоры, рыбку. Хлеба — сколько душе угодно. Завязался разговор. Сосед оказался инженером, правда, «в отставке». У Николая появился интерес: сын его закончил техникум, надо бы пристроить парня. (Сам он давно нигде не работал). Уткин что-то мямлил: времена не те пошли, сокращают сейчас больше, чем принимают на завод, хотя попробовать можно… От «чистяшки» быстро все хмелели.

Расчет Драчевых был — «расколоть» Уткина на продукты, пока Добрый, до его разговора с женой: та, как известно, баба прижимистая. Подливали, не скупились. И сами захмелели быстро.

«Вовка», как всегда, стал цепляться к Ивану: «Давай силами померяемся!» Ну куда этому пигмею мериться силой? Ан нет, как бельма зальет, так поди ж ты.

— Что, струхнул? — орет пьяный Вовка, хватает Ивана за грудки. — Ты не смотри, что я на десять лет тебя старше!

Сцепились, завозились, покатились на пол… Затрещали, рассыпаясь, хлипкие дачные стулья. Иван рассвирепел, выломал, схватил ножку стула: «Убью, гад, бесишь!» — и врезал Вовке «между рог», пробил башку. Снова схватились, кинул Иван низкорослого двоюродничка на кровать, тут Николай с Виктором вмешались, оттащили. Вовка сел на кровати, утер пододеяльником кровавые сопли.

— Уходи, пока не кончил гада, — прохрипел Иван. Схватил его за шкирку, толкнул к выходу. Виктор успел сунуть в карман Стародубцеву заработанную банку консервов, нахлобучил ему шапку. Вовка перестал огрызаться, скатился с крыльца. Поплелся на свой участок.

Раздосадованный Иван повернулся к хозяину.

— А ты, рожа, почему за него вступился? Интеллигент вонючий, да?!

— Да уж не лагерник! — задиристо крикнул Уткин.

— Кто-о?

Кулак Драчева обрушился на голову Уткина. Тот упал на Николая. Николай небрежно стряхнул с себя очумевшего хозяина.

— Ребята, ребята, — залопотал Виктор, — вы что это? За что это?..

Иван молча сунул в валенок кирпич. Ударил Уткина по башке раз, другой — синяков этот увесистый снаряд, Иван знал, не оставляет. Бил его с ожесточением: инженер, туда его, гнилая интеллигенция, звания себе зарабатывал, пока они по зонам гнили, всеми благами пользовался, пенсионер гребаный!.. Николай, почуяв недобрый замысел, схватил ножку от стула… Сбитый с ног Уткин безотчетно прикрывал голову руками. Иван в порыве ярости схватил табуретку…

Отрезвились, когда Уткин, бесформенной грудой лежа на полу, тихо застонал.

— Добивать надо, — угрюмо сказал Николай. — Дачу жечь.

Иван провел грязной рукой по лицу.

— Не будем убивать. И жечь не будем. Сам все сделает…

Он сдернул стекло с керосиновой лампы, затушил огонь. Запах разливаемого керосина пошел по комнате.

— Дай-ка, где-то тут газовый баллончик стоял. Газ откроем. Только спичкой чиркнет — все взлетит, и никаких следов.

Матерясь, Николай нащупал в развале баллон, открыл вентиль. Чертыхаясь, стали впотьмах искать дверь.

— А картошку? Будем брать? Консервы? — загундел Николай. — для чего и шли?

— Сесть из-за мешка картошки хочешь? Найдут — все сразу ясно станет.

— Так ведь пшик — и нету… — напомнил Николай.

— А вдруг — не пшик? Живой он там? Где дверь, хозяин? — крикнул Иван. — Тут в сенях хоть глаз выколи…

— По стенке… — прохрипел из комнаты избитый, но на удивление живучий Уткин. — Направо…

— Ну, счастливо тебе, извиняй, так получилось…

Утром соседка Уткина Анастасия Макарова приехала проверить свой домишко. С Надеждой Уткиной они дружили, часто помогали друг другу. Знала, что Уткин оставался на даче один.

Виктора она увидела во дворе его дома. Он стоял, держась за забор, и тихо плакал, как ребенок. Лицо его трудно было узнать — сплошная синяя маска.

— Кто тебя побил?! — ужаснулась Анастасия. — Тебя что, одного и на день оставить нельзя? Ведь тебя могли убить!

— Хотели… — еще больше скривился Уткин. — Младший братец говорил: надо убить и дачу сжечь, да Ванька не дал.

— Это бомжи, что рядом-то живут? Ты что, пил с ними? Пойдем-ка! — Анастасия потянула его в дом.

Уткин замотал головой: «Боюсь!»

— Да что с тобой: твой дом, чего тебе бояться?

Он оторвался от забора и пошел вслед за соседкой.

— Давай-ка собирайся и езжай к жене, тебе к врачу надо, но сначала домой, понял?

— У меня деньги отобрали… Часы вот тоже…

— На тебе на билет. — Анастасия порылась в кармане. — Закрывай дом, и сейчас же к жене! — она осуждала Уткина за пьянку и разговаривала с ним сурово.

Внутри дачи был беспорядок: стулья, табуретки опрокинуты, сушки, продукты рассыпаны, белье на кровати скомкано; сильно воняло бензином. Уткин надел пиджак. Проверил в кармане: «Хоть Документы не взяли… Бандиты…» Закрыл входную дверь на ключ.

— Закурить не найдется? Я-то бросил, с собою не взял курева…

— Нет, не найдется, иди давай.

Макарова посмотрела вслед медленно удаляющейся тщедушной фигурке в ушанке и валенках.

Рано утром Стародубцев приперся к домику Драчевых. Иван был на ногах, Николай валялся на койке не раздевшись.

— Ты за что меня вчера саданул? — осведомился Вовка у Ивана.

— Пойдем-ка лучше часы толканем, — Иван показал ему наручные часы на черном ремешке. — Дурак ты по пьянке, вот и получаешь постоянно.

Они пошли по шоссе. Шоферу тормознувшей машины продали часы за пять тысчонок. Иван добавил десять тысяч — на бутылку — и дал Вовке на дорогу:

— Мотай в город. Одна нога здесь — другая там.

Спровадив Вовку за спиртом, братья пошли к дому Уткина: удостовериться, что там происходит. Пожара утром не наблюдалось. Значит, или мертв, или… надо добить. А может, газом отравился?

Придя к даче, обнаружили, что она закрыта. Насторожились, заволновались. Где он там? Живой? Мертвый? Выбили стекло на веранде, потом в тамбуре… Хозяина нигде не было видно. Дальше не полезли: будь что будет. Кажется, ушел отсюда. А им уже никак не уйти: иначе — сразу вину признать свою.

Когда вернулся Вовка, Николай, как более неуравновешенный, все еще тревожась, за выпивкой рассказал, что ночью били Уткина, что Ванька ударил его табуреткой по башке…

В тот день, 9 апреля, водители на загородном шоссе встречали не однажды подгулявшего бомжа. Он неуверенно шел посредине дороги и голосовал проезжающему транспорту. Водитель грузовика, остановив машину, увидел синее, избитое лицо, затуманенный взгляд; мужчина попросил отвезти его в город, хотя сам шел по дороге на Кудьму. Водитель объяснил ему, что он не прав, и тронул машину дальше.

Видели и другие проезжающие, что мужчина, одетый в фуфайку и валенки, стоя на дороге, как ненормальный, голосовал машинам, идущим в противоположные стороны. Шофер самосвала, притормозив возле него, услышал, что мужчине хочется к жене Наде, которая живет в городе по такому-то адресу, но испугался его устрашающе-синего лица и не стал связываться. Затем мужичка, напоминавшего бомжа, видели идущим по узкоколейке к Водогону, а там кондуктор дежурки, следовавшей до Белого озера, не пустила его в вагон, так как ехать мужчина хотел в город…

К вечеру ему удалось сесть в автобус, но оказалось, что он идет на Солзу, и кондуктор посоветовала сильно побитому, но не пьяному бомжу выйти из автобуса, перейти на другую сторону дороги и дождаться попутного транспорта. А что бы — повезти его в город через