Памятник футболисту (Скандал в благородном семействе)

Шло время. Шло расследование. Но убийцу Тринко пока не обнаружили. Старший инспектор Бафир между тем не сидел сложа руки.

Он тоже вызывал на допрос десятки свидетелей, игроков...

Однако, в отличие от своего неофициального коллеги Рассела, добился немногого.

Каспи готов был все рассказать правосудию, помочь всем, что в его силах. Он все и рассказал. Забыл только поведать о своем последнем разговоре с Лонгом, о признаниях убитого футболиста.

В конце концов, всего не упомнишь...

Марию, на которую вышел Бафир, не удалось пригласить на допрос. Она находилась где-то у черта на куличках — в Бразилии, и никто не знал сроков ее возвращения.

Удачнее обстояло дело с Корунья. Упорствуя, сопротивляясь, по постепенно сдаваясь, он все же давал показания в отношении и игроков, и себя самого, и, что было очень важным, в отношении доктора Зана. В результате этих допросов стало выясняться, что роль президента «Рапида» в преступных махинациях значительно больше, чем предполагал инспектор.

Короче говоря, следствие двигалось, хотя и не так быстро, как хотелось бы того комиссару Фабиану. А уж он времени не жалеет.

К примеру, сейчас за окном ночь, а он сидит в своем рабочем кабинете в комиссариате и в какой раз изучает сводки, протоколы допросов, донесения.

Комиссар отхлебнул остывший кофе, намочил платок водой из графина, вытер вспотевший лоб — ну и жарища, даже ночью не освежишься — и вновь углубился в документы...

В этот момент ночную тишину нарушил громкий телефонный звонок. Фабиан даже вздрогнул.

Он торопливо снял трубку.

— Комиссар слушает.

— Комиссар полиции Фабиан? — услышал он вкрадчивый незнакомый голос.

— Да, это я. Кто говорит?

— Господин комиссар, это пресс-атташе клуба «Рапид». Извините, что беспокою вас в неурочный час. Но я знаю, что вы не спите в связи с прискорбными событиями. И я подумал...

— Нельзя ли покороче? — не выдержал комиссар.

Но пресс-атташе не смутился.

— И я подумал, — продолжал он своим вкрадчивым голосом, — что могу позвонить. Видите ли, мы еще не знаем, есть ли основания для беспокойства, но решили, что в наше тревожное время лучше перегнуть палку, чем недогнуть. Хе-хе, — он хихикнул, будто дверью скрипнул.

Комиссар весь кипел от нетерпения. Он хотел было поторопить своего собеседника, но тот наконец приступил, видимо, к сути звонка.

— Дело в том, что я уполномочен официально поставить вас в известность еще об одном несчастье, постигшем наш клуб, — исчез Каспи...

Пресс-атташе замолчал. Молчал и комиссар.

— Вы меня слушаете, господин комиссар? Алло, алло,— услышав невнятное мычание, пресс-атташе продолжал: — Он должен был после товарищеского матча с местной командой «Аза», тренировочного матча, вы же понимаете, что «Аза» нам не соперник; так вот, он должен был встретиться с женой. Часов в девять вечера. На свидание он не явился. Сейчас уже два часа ночи. Жена в отчаянии, у президента Зана плохо с сердцем. Вы сами понимаете, такие удары один за другим. Короче говоря, я официально ставлю вас в известность. Алло, алло! Вы меня слушаете?

— Слушаю, слушаю, — сдавленным голосом прошептал комиссар. И после паузы добавил: — А он не мог задержаться в каком-нибудь баре, клубе?

— Господин комиссар, — ледяным тоном произнес пресс-атташе. — Каспи не пил, не курил, не играл в азартные игры.

— Да, да, понимаю, а девушки...

— Господин комиссар, — на этот раз в голосе пресс-атташе затаился гренландский айсберг, — Каспи обожал жену и своих двух малюток.

— Конечно, конечно. Сейчас к вам приедет мой инспектор. Адрес, пожалуйста.

— Не надо ко мне. Пусть едет к госпоже Каспи. Улица Роз, двенадцать. Несчастная женщина не спит.

Еще минуту комиссар стоял нажав на рычаг, но продолжая держать трубку в руке. Затем набрал домашний номер старшего инспектора Вискайта.

Вискайт был его лучшим работником, но в настоящее время пребывал в отпуске на своей маленькой вилле и в двадцати километрах от города. Он уже трижды пытался уйти в отпуск, и дважды его отзывали. Теперь придется отозвать в третий раз. Сам виноват, нечего торчать поблизости. Надо было уехать в Калифорнию, в Австралию, в Исландию, наконец, черт возьми!

— Слушай, Вискайт, я тебя не разбудил?—елейным голосом начал комиссар, но тот перебил его.

— Еду, еду, я все же слежу за газетами. Разве без меня обойтись?

— Тут сложное дело, — уже по-деловому заговорил комиссар. — С убийствами разберется Бафир. Но возникла еще одна забота: пропал Каспи! Что значит «какой Каспи»? Ты что, не интересуешься футболом? Совсем? Каспи — это величайший футболист современности! Еще знаменитей, чем Лонг. Конечно, Лонг будущий величайший футболист, а Каспи — величайший уже сегодня. Ясно? Так вот, он пропал.

Комиссар пересказал старшему инспектору разговор с пресс-атташе.

— А теперь поезжай и все выясни, что там, убийство, а может, от жены сбежал или загулял. Знаю я этих непьющих, — закончил он разговор.

Через три часа Вискайт, бодрый, чисто выбритый, благоухающий дорогим одеколоном, явился с докладом. На улице уже светало. Горизонт окрасился зеленью, желтизной, пурпуром. Золотисто-кровавое море, пунцовое от натуги, выдавливало из своих загоризонтных недр тяжелый солнечный шар.

Свежий утренний ветерок задувал в окно соленый запах моря, аромат цветов на набережной, аромат хвои. Было прохладно, и комиссар надел пиджак. Он побрился дежурной бритвой, ополоснул лицо, причесал усы и выглядел вполне презентабельно, несмотря на бессонную ночь. В наследство от нее остались лишь припухшие веки и налитые кровью глаза.

Выпив уже третий за эту ночь литр черного кофе, он приготовился слушать доклад.

Вискайт очень быстро все выяснил, да и выяснять было особенно нечего.

Накануне после товарищеского матча с «Азой» Каспи не остался на традиционную пресс-конференцию, а, усевшись в свою роскошную «форд-гранаду», поспешил на аэродром встречать жену, которая с их двумя сыновьями-близнецами возвращалась из поездки к родственникам. О встрече они договорились еще утром по телефону.

Самолет прибыл по расписанию.

Сначала удивленная, а затем обеспокоенная, жена прождала его час. Потом на такси приехала домой. Не застав мужа, стала звонить друзьям, тренеру, подняла тревогу.

Президент клуба Зан успокоил ее и приступил к розыскам сам. Хотя он не сомневался, как и пресс-атташе, что Каспи обожает жену и детей, однако ему ведомы были два-три телефонных номерка, где иной раз можно было Каспи обнаружить. Но все усилия президента разыскать пропавшего футболиста оказались тщетными. Вот тогда-то и последовал звонок в полицию.

Старший инспектор Вискайт обнаружил некоторые дополнительные детали. Например, видеомагнитофон Каспи был заряжен специальной кассетой с записью эстрадных номеров, которые они с женой любили смотреть после обеда, в холодильнике лежала бутылка ее любимого вина... Словом, все говорило за то, что Каспи собирался провести с супругой приятный вечер.

О том, что он едет встречать жену, Каспи рассказал служащему бензоколонки, у которого заправил машину перед поездкой на аэродром. Он действительно поехал в сторону аэропорта, до которого было километров тридцать.

До цели, как известно, он не добрался. Следовательно, он исчез на отрезке шоссе между бензоколонкой и аэродромом. Слева здесь на всем пути было море, справа — несколько тупиковых проселочных дорог и одно боковое шоссе, которое проходило мимо поста дорожной полиции и где машину наверняка бы заметили, чего не произошло.

Куда же девалась машина? Может быть, она заехала в одну из бесчисленных прибрежных вилл? Или ее сбросили в море? А быть может, проехав аэродром, Каспи продолжил путь в неизвестном направлении?

Объявили розыск на машину. В десять часов утра комиссар Фабиан и старший инспектор Вискайт, потрясенные, склонились над только что доставленным им фотодокументом.

Это был снимок, сделанный автоматическим радаром дорожной полиции. На нем была зафиксирована объявленная в розыск автомашина «форд-гранада», принадлежавшая Каспи и мчавшаяся со скоростью 80 километров в час в сторону аэродрома. После бесконечных изучений и увеличений стало очевидно, что вел машину сам Каспи. Однако важным было другое. Кроме Каспи, в автомашине находились три человека, чьи лица невозможно было разглядеть.