Памятник футболисту (Скандал в благородном семействе)

Теперь сомнений не оставалось: Каспи похитили. Никаких сигналов его жене, чей телефон немедленно подключили к прослушивающему устройству, не поступило. Пока похитители молчали. Чему, впрочем, нечего было удивляться. Так эти люди поступают всегда, нагнетая напряженность.

Комиссар Фабиан нервничал. Надо во что бы то ни стало разыскать Каспи. И убийцу Тринко. Сделать это быстро, раньше, чем его успеют обвинить в некомпетентности, вялости, бездарности и назначить другого руководителя расследования. Срочно, срочно!

Глава VIII. ВЫКУП

 Что же произошло с Каспи? Что он делал, где находился в тот момент, когда в его доме, в штаб-квартире клуба, в полицейском комиссариате царило величайшее волнение?

Матч со слабой «Азой» действительно напоминал больше тренировочную игру, нежели настоящую кубковую встречу. В первом же тайме Каспи забил два мяча, затем, как он всегда поступал в подобных играх, отстранился, давая играть другим. Такова была и обычная установка тренера. Он оберегал своего лучшего игрока. Ведь сколько было случаев, когда именно в таких третьестепенных матчах корифеи получали травмы, нанесенные неумелыми или отчаявшимися соперниками.

И все же и во втором тайме Каспи забил гол. Так со счетом 3 : 0 закончился этот неинтересный, скучный матч Мог закончиться и 10 : 0, просто «Рапид» не играл даже вполсилы.

Но традиция есть традиция. И Корунья потащил своих подопечных на пресс-конференцию. Это было зряшным делом, да и журналистов в зале оставалось едва ли два десятка. Но пресс-атташе «Рапида» отличался педантизмом и не упускал даже маленькой возможности устроить своему клубу «рекламу». А сейчас это представлялось особенно важным. Конечно, «Аза» — команда ерундовая, но ведь «Рапид» выиграл? Выиграл. Очень легко? Прекрасно — вот и расскажите, почему легко.

Впрочем, притащить на пресс-конференцию «героя дня» Каспи не удалось. Он категорически заявил тренеру, что едет встречать жену. Начался спор. Каспи намекнул: напоминать, что в этом матче все голы забил он, даже как-то неудобно, будто в игре со столь слабой командой этого не могли сделать другие. Пресс-атташе подумал и согласился.

И теперь Каспи мчится на своей роскошной «форд-гранаде» к ожидающим его радостям — встрече с любимой женой, детьми, тихому, столь редкому у спортсменов-профессионалов, вечеру за домашним столом...

Все это смутное время, эти кошмарные для его клуба дни жена находилась у старой тетки далеко на Севере — гостила с ребятишками. Он по телефону успокаивал ее, говорил, что все здесь в порядке, и уж во всяком случае не касается его. Ему хотелось сберечь покой жены.

Каспи был счастлив в браке. Он вообще считал себя «везунчиком». Хотя стал таким не сразу.

Каспи родился в небольшом провинциальном городе, на его окраине. Родители имели корову, овец, всякую живность, они занимались сельским хозяйством: поэтому Каспи любил всем говорить, что он крестьянин, «от сохи», не любит город, а любит деревню и предпочитает косить, а не бегать за мячом.

Пресс-атташе был в восторге от таких заявлений. Лишь бы Каспи не делал их где-либо в сельской местности, где какому-нибудь болвану-фотокору пришла бы мысль сфотографировать футбольную звезду на сенокосе.

Потому что косу Каспи держать не умел. Да он вообще-то видел ее разве что в раннем детстве. Дело в том, что отец, хоть он-то действительно был крестьянином, отправил сына к родственникам — к той самой тетке — в город, едва Каспи научился что-либо понимать.

Каспи получил вполне городское воспитание. Во всяком случае, гонять залатанный мяч он начал не на зеленых сельских лужайках, а на пыльных городских пустырях.

Каспи очень рано проявил себя хорошим футболистом. Быстро бегал, умело водил мяч, точно бил по сооруженным из подручных средств воротам. Но таких мальчишек в стране были сотни тысяч. Требовалось особое счастливое стечение обстоятельств, чтобы из кокона возникла прекрасная бабочка.

Такие обстоятельства возникли. В школе оказался хороший преподаватель, к тому же бывший отличный футболист, сохранивший кое-какие связи со своим прежним клубом. Он многому научил Каспи, привел его в клуб, где его включили в «мальчиковую», потом юношескую, наконец, юниорскую команду, заключили с ним «ящичный» контракт. А в двадцать два года Каспи уже стал звездой, его перепродали другому клубу, другой — третьему.

Он играл за сборную страны, провел десятки международных матчей, забил сотни голов. Его имя не сходило со страниц спортивных газет.

Каспи вел очень размеренный, прямо-таки примерный, образ жизни (что тоже весьма радовало пресс-атташе). Он никогда не пил, не курил, рано женился, обзавелся детьми, разумно распоряжался немалыми зарабатываемыми им деньгами, вкладывал их в ценные бумаги; покупал фермы, которые потом сдавал в наем. Жил достаточно скромно, посылал деньги родителям. Словом, был не только образцовым футболистом, но и мужем, сыном, отцом.

Это, разумеется, еще больше увеличивало его популярность, завоевало ему симпатии болельщиков.

И Каспи тщательно заботился о своей репутации.

Когда однажды футболисты клуба, чьи цвета он в то время защищал, объявили забастовку, Каспи отказался к ней присоединиться, но тут же «заболел» и не смог выходить на игру. «Болел» все время, пока бастовали его товарищи.

Когда в другой раз был выброшен из клуба строптивый футболист и товарищи стали собирать для него деньги, вопреки желанию клубного руководства, Каспи отказался внести свою долю, но наутро вдвое большая сумма пришла футболисту по почте от «неизвестного» благотворителя, имя которого, конечно же, знали все ребята.

Каспи обладал не очень сильным, но уравновешенным характером. Он хорошо знал жизнь и безропотно подчинялся ее законам. Все делал добросовестно. Каспи был трудягой. Он упорно, не ленясь, трудился.

Прежде всего на себя.

Останься он, как его отец, крестьянином, он бы, как и его отец, не жалея сил обрабатывал землю и имел неплохое хозяйство.

Стань он чиновником, банковским клерком, учителем или врачом, он и там делал бы свое дело честно, не отказываясь от продвижения, премий, даров пациентов, но нигде не рискуя, не пускаясь в авантюры, не вступая в конфликты. Он никогда не стал бы предавать товарища. Но не стал бы и активно бороться за него. Во всяком случае рисковать.

Да так получилось, что не стал Каспи пи крестьянином, ни учителем, ни чиновником. А стал футболистом. Ему эта профессия беспокойства не сулила. Во-первых, он был замечательным футболистом, во-вторых, старательным, в-третьих, предусмотрительным!

Ох, сколько же он знал великих футболистов, да любых спортсменов-профессионалов, легкомысленно шиковавших в период своего, увы, столь недолгого взлета, а потом впадавших в нищету и забвение.

Нет, Каспи не из таких. Он помнил свой срок. Не обольщался. И поэтому распоряжался заработанным с толком (все же крестьянское происхождение давало себя знать). Когда настанет день и его, как в свое время сотни тысяч таких, как он, выбросят за борт большого спорта, с цветами разумеется, с музыкой и славословием, но выбросят, он не окажется, подобно этим сотням, в бедственном положении. У него будет на что жить...

То, что его оставили в стороне от всей этой истории с подстроенными матчами, он воспринял как должное. Он был слишком яркой звездой, чтобы вовлекать его. Да и требовать, чтобы такой футболист, как Каспи, промахивался по воротам, — это уже слишком.

А может быть, он и так рабски выполнял все указания тренера, не задумываясь ни о чем? Но эту мысль Каспи гнал от себя. Он даже испытывал порой эдакое блаженное чувство: вот все в этом безумном, безумном, безумном мире мчится, летит вверх тормашками, грозит опасностями и бедствиями, а он плывет себе спокойно, без приключений, ничто тревожное не касается его и не может коснуться...

В подобных размышлениях, весело посвистывая, вел он уверенной рукой могучую «форд-гранаду» пустынным шоссе.