Памятник футболисту (Скандал в благородном семействе)

— Похитят?

— Наверное. Не знаю, — Мария всхлипнула.

— Успокойтесь, дитя мое. А что говорит на это полицейский следователь?

— Я им об этом ничего не рассказывала. Они меня не вызывали.

— Понятно, понятно, — Рассел покивал головой, так что его неимоверно длинный нос чуть не уткнулся в бювар перед ним, — будем надеяться, что вас оставят в покое.

— Я думала сама пойти в полицию, рассказать, что знаю, — Мария вопросительно взглянула на Рассела.

— Можете, конечно, но учтите: они потом будут вас мучить, без конца вызывать на допросы, перепроверять, они ведь никому не доверяют. Могут и задержать, временно конечно.

— Задержать? Как задержать? — испуганно спросила Мария.

— Они все могут, — зловеще подтвердил Рассел. — Но, думаю, — вам это не угрожает, — он расплылся в улыбке. — Дело в том, что пригласил-то я вас для другого. Три наши «футбольные девушки» из разных клубов завтра вылетают в Бразилию. За опытом, так сказать. Посмотреть, как у них, — там, говорят, «футбольные девушки» достигли в своем деле совершенства. Вот поезжайте, поглядите. Вернетесь, если потребуется, я сам свяжу вас с полицией и позабочусь, чтобы они не слишком беспокоили вас. А сейчас, дитя мое, идите собирайтесь, самолет вылетает очень рано. Мой секретарь позвонит вашим родителям. До свидания.

Не успела Мария покинуть кабинет, как Рассел, снова перезарядив диктофон и спрятав обе пленки в сейф, нажал кнопку интерфона и сказал секретарю:

— Немедленно позвоните родителям этой девчонки, да-да, той, что только что вышла, и сообщите, что она в составе нашей футбольной делегации завтра рано утром вылетает в Бразилию. Пообещайте им приличную компенсацию за труд их дочери, — он усмехнулся, но тут же, вновь став серьезным, продолжал: — Найдите еще двух девушек из других клубов и какого-нибудь нашего служащего, какого-либо лентяя и любителя поездить за нас счет. Пусть забирает их всех и направляется в Рио. Пусть изучают с каким-нибудь там клубом, как работают «футбольные девушки» у них. Я позвоню в бразильскую федерацию, предупрежу. И пусть не возвращаются, пока я не скажу. Все.

Следующую беседу Рассел вел со старшим тренером «Рапида» Корунья. Но Корунья был орешек потверже.

— Рассказывайте все, Корунья, — сурово сказал Рассел, — только это может вам помочь.

— Господин Рассел, — устало заговорил Корунья, — я уже все рассказал следователю. Можете взять материалы у него.

— Послушайте, Корунья, — Рассел изменил тактику, теперь он говорил мягче, — следователь следователем, а федерация федерацией. Если мы вас накажем в дисциплинарном порядке, то вполне возможно, что уголовное наказание будет мягче.

— Господин Рассел, — все так же устало продолжал Корунья, — в уголовном суде мне нечего бояться. Мои... мои «глупости» (он не сразу подыскал слово) уголовному наказанию не подлежат. Их еще надо доказать. А вы меня все равно из национальной федерации выгоните. Так чего мне стараться?

— Видите ли, Корунья, — начал объяснять Рассел, — ответственность одна, а людей много. Так что если один более виноват, значит, другой менее. Вот вы, вы давили на игроков и будете отвечать и за них, хотя, разумеется, с них ответственность не снимается. Тем более что получали вы больше, чем они. Но если — он сделал паузу, — если выяснится, что еще больше получал Зан, что он, скажем, давил на вас, то степень вашей вины снизится. Понимаете?

— Начинаю понимать, — усмехнулся Корунья, усталое выражение на его лице сменилось выражением сосредоточенности. Он действительно «начинал понимать».

— Так вот идите и подумайте, — уже совсем ласково сказал Рассел. — Подумайте. Вы великолепный тренер. Такими нельзя швыряться. Разумеется, вы понесете наказание. Но если к уголовной ответственности вас не привлекут, то придет время, и новый президент «Рапида» (он подчеркнул слово «новый») наверняка снова привлечет вас к работе. Но,— Рассел сделал паузу, — конечно, если там будет новый президент. Это в том случае, если нынешний, доктор Зан, которого я очень уважаю, — поспешил он добавить, вдруг не сможет остаться на своем посту. Если против него, увы, будут слишком серьезные обвинения. Вот так. Идите, подумайте. Мы с вами еще потолкуем. До свидания.

Корунья вышел на улицу бодро насвистывая. Оказывается, его дела не так уж плохи. Главное, чтоб не посадили. Ну, дисквалифицируют на какой-то срок, потом дело забудут и снова вернут в команду. Надо только, чтобы убрали Зана. Чем ему будет хуже, тем Корунья будет лучше. Просто как дважды два. Молодец все-таки этот Рассел — такой с носом не останется. Он внутренне посмеялся своему нехитрому каламбуру. Только вот в чем его интерес. Непонятно.

Наконец, еще один разговор произошел у Рассела — с Заном. Не в кабинете — в гольфклубе, за завтраком.

Доктор Зан выглядел неважно. Впервые его дорогой костюм не был безупречно выглажен, а седые волосы безупречно причесаны. Казалось, даже золотая оправа очков слегка потускнела. Он сидел за угловым столиком, вяло ковыряя вилкой в тарелке.

Рассел подсел к нему, завел непринужденную беседу. Но беседа эта скорее напоминала монолог. В ответ на все попытки Рассела Зан только хмыкал или качал головой. Наконец, Расселу это надоело и он заговорил прямо:

— Вы знаете, коллега, что бы я сейчас сделал на вашем месте? — И, не дождавшись ответа, продолжал: — Подал бы в отставку! Да-да, не ожидая суда. Потому что, во-первых, все равно, как мне ни больно, национальная федерация вряд ли оставит вас на вашем посту; во-вторых и главных, надо спасать «Рапид»! Его престиж, его интегральность, его положение. Можно потерять нескольких игроков, тренеров, даже, простите, президента клуба, но нельзя терять славного сине-белого флага «Рапида», под которым он добился стольких замечательных побед! — с пафосом закончил Рассел.

Зан молчал, уткнувшись в тарелку. Он давно все понял и просто обдумывал сделку: что запросить за заявление об отставке? Это ведь бизнес, все тот же бизнес. Куда ни кинь, какую область жизни ни возьми — политику, спорт, преступность, — все равно всюду бизнес. Вот они сидят здесь в этом фешенебельном гольфклубе — два холеных немолодых господина — президент национальной футбольной федерации и президент прославленного клуба «Рапид». Суетятся официанты в белых смокингах с золотыми вышитыми погончиками, звенит баккара на столе, сверкает серебро столовых приборов. Все роскошно, изысканно, красиво.

А в действительности? В действительности кругом грязь, настоящая грязь И даже кровь. Он, Зан, в общем-то преступник, пусть пока не перед лицом закона и даже комиссии федерации, но сам-то он ведь хорошо это знает. А Рассел, президент национальной федерации? Он что, лучше, выше, чище? Да полно! Такой же взяточник и жулик. Только в отличие от него, Зана, пока не попавшийся. Вот и вся разница.

— Я подумаю над вашим советом, коллега, — сказал он усмехнувшись и посмотрел на своего собеседника спокойным взглядом.

Извинился и ушел, сославшись на дела.

А Рассел еще долго сидел за столиком, попивая коньяк и кофе, куря дорогие сигары и наблюдая сквозь огромное окно за зеленым полем и кучками ярко одетых игроков, неторопливо передвигавшихся по нему вслед за маленьким белым шариком.

Он испытывал чувство удовлетворения.

Конечно, весь этот скандал малоприятен для национальной федерации. Но его твердая, высокопринципиальная позиция, его бескомпромиссное суровое отношение к провинившимся игрокам, энергичные меры, предпринятые для оздоровления национального футбола, вызывали к нему уважение и возвышали в глазах миллионов болельщиков.

Ну и, судя по последним беседам, близка к осуществлению давняя заветная мечта— прибрать к рукам «Рапид» с его многомиллионной кассой, с его перспективами. Доселе главным препятствием служил доктор Зан, прочно сидевший в своем кресле и правивший клубом железной рукой. Но теперь представился случай, который не повторится, и его ни в коем случае нельзя упускать. Ни в коем!

А уж сев в кресло президента клуба, он сумеет наладить все как надо. Он вспомнил о пленках, лежавших в его сейфе, и улыбнулся. Есть и еще кое-что. Он понимает, конечно, что придется делиться. Никто не возражает. А вот о доле он еще поспорит. Есть у него кое-какие козыри...