Шесть шестых

Глава 26

Егор Немигайло в таких случаях обычно говорил: «Не сходится».

Вот и у Колапушина, сидевшего за своим столом и разглядывавшего большую фотографию пистолета, из которого стреляли в Троекурова, тоже «не сходилось».

Казалось бы, все признаки указывали на то, что убийство совершил очень умелый профессионал: и контрольный выстрел в голову жертвы, и оставленный на месте преступления пистолет, и полное отсутствие отпечатков пальцев на нем, и то, как незаметно преступник смог проникнуть в студию и так же, не замеченный никем, ее покинул.

Но Колапушин не случайно удивился еще тогда, в студии, когда Ирина сказала ему про найденные гильзы. Все бы сходилось, если бы не этот пистолет.

ПСМ, пистолет самозарядный малокалиберный, – оружие очень редкое. Разработанный тульскими конструкторами еще в начале 70-х годов прошлого века, он выпускается уже больше тридцати лет без всяких изменений, за исключением смены материала рукоятки с алюминия на пластмассу. А зачем менять что-то в его конструкции, если он и так до сих пор очень хорош?

Во всяком случае, значительно лучше, меньше и легче знаменитых «браунинга» или «вальтера».

В свое время он создавался для спецчастей МВД и КГБ, а также в качестве оружия самообороны для высшего командного состава армии. Очень маленький, толщиной со спичечный коробок и весом всего в полкилограмма, он и был изначально предназначен для скрытого ношения под самой обычной одеждой, совершенно незаметно для постороннего взгляда.

Маленький не значит слабенький. Все ровно наоборот! Длинная, ограниченно стабилизированная малокалиберная пулька весом два с половиной грамма (которую почему-то неправильно называют «пулей со смещенным центром тяжести»), специально разработанная для мощного патрона этого пистолета, бешено кувыркаясь в теле, может натворить бед ничуть не меньше, чем пуля девятимиллиметрового пистолета Макарова. А пуля со стальным сердечником способна даже пробить не только кевларовый, но и легкий титановый бронежилет.

Вот только одно «но»!

Выстрелить прицельно на большое расстояние из такого пистолета очень сложно. Есть на нем и мушка, и целик, но это скорее дань традиции. Существуют, конечно, специалисты, которые и из такого пистолета попадут в десятикопеечную монету метров за тридцать, но таких по пальцам можно пересчитать. К тому же самодельный, правда, очень хорошо сделанный глушитель полностью перекрывал мушку, что совершенно исключало возможность совершить прицельный выстрел.

И там, за задником, почти в темноте, в пространстве, заполненном кучей металлических конструкций, поддерживающих декорации, от которых очень даже возможен рикошет не слишком устойчивой в полете пули, и очень хороший снайпер издали вполне мог и не попасть в цель.

Нет, профессиональный убийца рисковать бы не стал – он не выбрал бы такой пистолет для этого дела.

К тому же Троекуров сам зашел за декорации, чего он никогда раньше не делал, и приблизился к своему убийце почти вплотную. Стал бы он так поступать, будь человек ему не знаком?

Да и как посторонний, даже после окончания съемки, когда в студии все-таки случайно мог оказаться кто-то из сотрудников, рискнул бы войти, зайти за декорацию, а потом, так же рискуя наткнуться на кого-нибудь, выйти?

Нет! За декорацией был человек, которого Троекуров хорошо знал! И практически наверняка это был кто-то из тех, кто работал на программе.

Только с таким человеком стал бы он встречаться в столь неподходящем месте, и только такой человек, не рискуя навлечь на себя подозрения при случайной встрече с кем-нибудь из сотрудников Дома телевизионных игр, мог найти массу убедительных причин своего нахождения в студии после окончания съемки.

Тогда становился понятен и выбор оружия. Пистолет ПСМ очень просто спрятать даже под легкой летней одеждой, не привлекая внимания к пакету или свертку в руках. Можно свободно ходить с ним по всему зданию, и никто ничего не заметит.

И глушитель, для которого, кстати, кто-то специально нарезал резьбу на стволе, потому что штатный глушитель для этого пистолета не предусмотрен, можно на время отвернуть и положить в карман – опять же, никто ничего не заметит.

Стройная версия о наемном убийце, выполняющем заказ, рассыпалась на глазах как карточный домик.

А то, что все случившееся очень напоминало картину заказного убийства, – так столько сейчас по телевизору сериалов идет, где все это подробнейшим образом рассказано и показано, столько криминальных новостей, где, опять же, показывают все то же самое... Умный человек без особого труда сможет создать впечатление заказного убийства, совершенного наемным киллером.

Вот только Колапушин в то, что это заказное убийство, верил все меньше и меньше. Даже, можно сказать, совсем уже не верил. Зато в его голове постепенно складывалась совсем другая версия.

Из всех имеющихся фактов следовал очень простой и логичный вывод: выигрыш Ребриковым шестидесяти миллионов рублей все-таки подстроен, а Ребриков и Троекуров участвовали в этой махинации вместе. Но во всей этой истории был еще кто-то третий, который как минимум знал об этом заранее и принимал самое активное участие во всем происходящем.

И вот этот-то третий и является убийцей. И он один из участников этой телесъемки! А преступление готовилось уже давно, очень давно. Хорошо готовилось, тщательно. И судя по тому, как четко и безошибочно оно было выполнено, его спланировал очень умный человек, предусмотревший абсолютно все.

Но ведь не могли же в этом участвовать все участники телесъемки! А все в один голос уверяют, что во время записи ничего необычного не происходило.

Правда, Немигайло так и оставался при своем мнении, что это сделали программисты, но тогда участие Троекурова в махинации с выигрышем попросту не потребовалось бы. А зачем же он пошел за декорацию, где его поджидал убийца? Действительно заметил что-то во время съемки? Но как убийца мог знать, что ведущий что-то заметит и пойдет за декорацию? Да и пистолет в Дом телевизионных игр был принесен заранее.

Нет, Троекуров все-таки был участником преступления, потому его и убили!

Однако пока и это все тоже оставалось только версией, а любая версия требует подкрепления доказательствами. Колапушин не слишком обольщался. Сколько раз в жизни ему приходилось убеждаться в том, что даже самые на вид логичные и правдоподобные версии легко могут рассыпаться только из-за того, что доказательства им попросту не соответствуют. Если Троекуров действительно был замешан во всем этом, то узнать, как он ухитрился подсказать Ребрикову правильные ответы, теперь можно было, только просматривая видеопленки.

На тех пленках, что Колапушин просмотрел еще на телевидении и потом у себя в кабинете, он так и не смог уловить ни малейшего намека на какую-то неестественность в поведении или фальшь в словах Троекурова. Наоборот – все у него получалось легко, быстро и совершенно органично. Наверное, надо показать пленки Егору – может быть, он свежим взглядом увидит что-то такое, что сам Колапушин пропустил.

Рассеянно взглянув на стопку видеокассет, лежащих на открытой полке простенького канцелярского шкафа, Колапушин задумался: а не стоит ли позвонить генералу Шугаеву, чтобы тот попросил Смолина сделать копии пленок с любой другой игры? Может, удастся что-то понять, сравнивая поведение Троекурова в двух разных играх? Раз даже никто из опытных работников телевидения не уловил никакой разницы, значит, изменения должны быть очень незначительными.

Но они должны были быть. Обязательно должны! А раз так – значит, их можно найти.

Если, конечно, сама версия Колапушина была правильной.

А вот это не факт. Далеко не факт!

Генерал Шугаев оказался легок на помине. В динамике селектора раздался щелчок, тихий шорох и сразу его голос:

– Арсений Петрович, ты на месте?

– На месте, Павел Александрович.