Шесть шестых

– Понимаешь, раз даже никто из телевизионщиков ничего не заметил, значит если что-то там и есть, то уловить это очень и очень трудно. А на «вэхаэсках» качество изображения не из лучших. У экспертов все-таки видеомагнитофоны «Бэтакам». Цифровые, профессиональные. Качество изображения намного выше. И прогуляемся заодно пешочком. А вы познакомьте Джонатана с нашими проблемами, – повернулся он к Пупкину и Ечкину. – Мы с капитаном в ЭКЦ. Когда вернемся, не знаю.

– Да пойдем, пойдем, – сдался Немигайло. – А вы еще говорите – водку не пить! Да если ее не пить – обалдеешь от такой работы полностью! Жаль, сейчас нельзя. Но чайку с бутербродами и булочками мы все-таки выпьем! С утра ведь, Арсений Петрович, маковой росинки во рту не было!

Глава 28

Несмотря на то что после чая с бутербродами Егор заметно смягчился и подобрел, он все-таки продолжал по инерции ворчать даже тогда, когда оба сыщика вышли из проходной ГУВД и, пройдя немного в сторону центра, свернули налево в тихий московский переулок.

– Ну вот – что мы туда тащимся, Арсений Петрович? Сами же говорили, что операторы снимали только Троекурова и игроков. Экранов мониторов на изображении не видно. Если даже эти программисты что и нахалтурили с ответами, мы все равно этого засечь не сможем. И наши электронщики тоже ничего в их программах не нашли! Ну и смысл нам с вами в ЭКЦ топать?

– А ты помнишь, что компьютерщики за декорациями какую-то свою аппаратуру устанавливали?

– Ну да, работяги говорили, что это для связи с мониторами, которые у игроков, для того чтобы кабели не тянуть через всю площадку. А так – никаких проводов не нужно, эти мониторы вроде ноутбуков – на аккумуляторах работают. Вся связь по радио. А что, думаете, кто-то сигнал перехватывал? Или свой подавал?

– Нет, Егор, не думаю. Тут, понимаешь, – Колапушин вспомнил слова Жанны об условных сигналах на декорации, – мне один человек сказал, что сигнал не обязательно было подавать именно на монитор. Можно ведь и по-другому как-нибудь придумать. Вдруг там на декорации что-нибудь шевелилось или, например, подмигивало? Не знаю что, но технически это, наверное, осуществимо, как думаешь?

– Точно! – Егор моментально кончил ворчать и воодушевился. – И монтировщики эти говорили, что за декорациями, кроме них и электриков, никого не бывает – другим там делать нечего. Только для этой игрушки компьютерщики какие-то коробки свои ставят. А что они там ставят – монтировщики без понятия. Что хочешь можно туда запихнуть – все равно никто ничего не поймет!

Идти до ЭКЦ было совсем недалеко, время за разговором прошло незаметно, и очень скоро, предъявив постовому удостоверения, оба сыщика прошли через проходную, около которой не висело никакой таблички с названием учреждения.

Порядок у Елены Викторовны, начальника лаборатории экспертизы видеоматериалов, царил идеальнейший. Оказывается, все видеопленки были уже занесены в память компьютера, что оказалось очень удобным – для просмотра не требовалось постоянно перематывать пленку в магнитофоне. Достаточно было выбрать в меню нужный фрагмент любой из пленок, время его начала, и через долю секунды на одном из двух огромных мониторов специальной экспертной компьютерной системы появлялось нужное изображение. Можно было даже при желании одновременно отсматривать на разных мониторах один и тот же фрагмент, снятый двумя операторами с разных точек.

Посидев с Колапушиным и Немигайло минут двадцать и убедившись, что Колапушин разобрался в премудростях работы с программой, Елена Викторовна ушла, оставив им подробные бумажные распечатки с инструкциями по работе с компьютерной системой и полным содержанием видеоматериалов, занесенных в память компьютера.

Очень скоро Колапушин настолько привык к общению с этой действительно очень удобной программой, что и в распечатки заглядывать практически перестал. Отличное качество изображения на больших экранах, простота обращения с компьютером, легкость перехода с фрагмента на фрагмент, даже удобные кресла в тихой комнате с затемненными плотными шторами окнами – все здесь способствовало работе.

Вот только работа никак не шла! Ни Колапушин, ни Немигайло, сколько бы ни приглядывались к меняющимся кадрам, так и не могли уловить малейшей неестественности в поведении или словах Троекурова. Все выглядело совершенно нормально, какая бы камера ни снимала его, кого-нибудь из игроков или даже зрителей.

– Пустышку тянем, Арсений Петрович! – в очередной раз высказался Немигайло, протяжно зевнув. – Не подсказывал он ему, видно же. Ни словами, ни жестами, ни мимикой – ну никак! Это точно что-нибудь эти компьютерщики в программе нахимичили, только мониторов здесь совсем не видно. Ну чего бы оператору не снять хоть один монитор?

– Так ведь это совершенно никому и не нужно, Егор. На них же ничего интересного для зрителей нет, да и видно все равно было бы плохо. Вся эта информация, сам вопрос и варианты ответов, которые подавались на монитор игрокам, вносятся на пленку потом в электронном виде. А операторам важно было снять игроков и ведущего – вот они их и снимали.

– А чего этот Троекуров все время трепался как заведенный? Ну я понимаю, когда вопрос задан и минута пошла. Он игрокам этим обязан был мешать думать – вот и выкаблучивал изо всех сил. А между вопросами-то зачем он им мозги постоянно компостировал? Надо же столько всего наговорить! У меня уже в ушах от него звенит. Вроде я по телику эту передачу смотрел... Он раньше столько не разорялся. Может, в этом все дело?

– Нет, Егор, – улыбнулся Колапушин. – Я тоже обратил на это внимание еще там, в студии. Гусев, их режиссер, мне все объяснил. Тут вот в чем дело – игра может протекать по-разному и на разном номере вопроса может окончиться. А на экране она должна идти всегда одно и то же время, понимаешь? Вот Троекуров и наговаривал много лишнего. Ты вот не увидел, а он маленькие такие паузы между фразами иногда делал, практически незаметные. Это для того, чтобы потом, при монтаже, можно было вырезать лишнее, если потребуется в хронометраж уложиться. И все ведь без заранее подготовленного текста – работал на сплошной импровизации! Действительно очень талантливый артист был.

– Слишком талантливый! У меня уже от его талантов в мозгу все извилины в косичку заплелись. Что, дальше будем смотреть?

– Конечно, – ответил Колапушин и, подведя курсор, кликнул мышкой на нужную строчку меню.

– Олимп! А почему бы вам не подумать об Олимпе? – спросил экранный Троекуров игрока.

На игровой площадке пока оставалось еще четыре игрока, но трех из них практически не было видно в этом кадре. Крупный план хорошо показывал только ехидную усмешку ведущего, настырно пристающего к высокому лысому мужчине с бородой, стоящему за игровым пультом. Лицо у игрока было заметно напряженным, он старался сдержать свои эмоции, чтобы не вступать в спор, но Троекуров не унимался:

– Может быть, вовсе не случайно древние греки поселили на нем своих богов, а? Конечно, древние греки многого не знали из того, что знаем мы сейчас, но, уверяю вас, они были отнюдь не глупее нас! Философию-то, между прочим, они придумали! И геометрию тоже! А что, если Олимп и есть самая высокая из всех гор на планетах Солнечной системы? Как, по-вашему?

– Не надо пытаться меня сбить с толку! – раздраженно ответил не выдержавший натиска Троекурова игрок. – Олимп в Греции, и не такой уж он и высокий. Просто греки других высоких гор не знали! А Джомолунгма намного выше!

– Даже на Земле Джомолунгма не самая высокая гора! – парировал Троекуров. – А вы, оказывается, даже и этого не знаете!

– Ну, это вы совсем уже чушь несете, просто чтобы меня сбить!

– Чушь, полагаете? Джомолунгма самая высокая гора, если считать от уровня моря! Но мы же говорим не только про Землю, но и про остальные планеты Солнечной системы! А на них воды нет! Считать высоту горы приходится от ее подножия! А вот если от подножия... Вулкан Мауна-Кеа, входящий в Гавайский архипелаг, выше Джомолунгмы чуть ли не на пятьсот метров, если считать от дна океана в районе Гавайских островов. Но половина этой горы под водой. А есть еще горы на Марсе, Луне и Венере...