Неоконченный портрет

Это же не… не может быть, чтобы рак…

Рак поражает иногда сильных, молодых.

Дермот поднялся. Он заговорил голосом натянутым и незнакомым.

— Дело… ну, в общем, в Марджори Коннелл. Я часто вижусь с нею, она мне очень нравится.

Какое облегчение! Не рак… Но Марджори Коннелл — при чем тут Марджори Коннелл? Неужели Дермот… Дермот, который никогда не посмотрит ни на одну девушку…

Она сказала мягко:

— Не имеет значения, Дермот, даже если ты и наделал глупостей…

Флирт. Дермот не привык флиртовать. Все равно она была удивлена. Удивлена и обижена. Пока она была так несчастна — так хотела, чтобы Дермот был с нею и мог ее утешить, — он флиртовал с Марджори Коннелл. Марджори очень славная девушка и довольно красивая. Селия подумала: «Бабушка ничуть бы не удивилась». И в голове молнией пронеслась мысль, что, наверное, бабушка в конце концов совсем неплохо знала мужчин.

Дермот вспылил.

— Ты не понимаешь. Это совсем не то, что ты думаешь. Ничего не было… ничего…

Селия залилась краской.

— Конечно. Я и не думала, что…

Он продолжал:

— Ума не приложу, как заставить тебя понять. Она не виновата… Она очень переживает из-за этого — за тебя… О, Господи!

Он сел и закрыл лицо руками…

Селия сказала с удивлением:

— Значит она тебе дорога… понятно. Ох, Дермот, мне так тебя жаль…

Бедный Дермот, которого захлестнула страсть. Он так настрадается. Ей просто нельзя, нельзя злорадствовать, ожесточаться. Она должна помочь ему превозмочь это, а не осыпать его упреками. Он не виноват. Ее рядом не было — он тосковал, это вполне естественно…

Она опять сказала:

— Мне ужасно жаль тебя.

Он опять вскочил.

— Ты не понимаешь. Тебе не надо меня жалеть. Я скотина. Я считаю себя последним трусом. Я не сумел пристойно вести себя. Вам с Джуди от меня толку не будет… Лучше сразу меня брось.

Она пристально на него посмотрела.

— Ты хочешь сказать, проговорила она, — что ты меня больше не любишь? Совсем? Но мы были так счастливы… Всегда были счастливы вместе.

— Да, пожалуй. В некотором роде — тихое счастье… А тут все по-другому.

— По-моему, тихое счастье — самое лучшее, что есть в мире.

Дермот сделал нетерпеливое движение.

Она удивленно сказала:

— Ты нас хочешь оставить? Не хочешь больше видеть ни меня, ни Джуди? Ты же отец Джуди… Она любит тебя.

— Знаю… Она мне невероятно дорога. Но что толку. Я не умею делать то, чего не хочу… Я не могу вести себя порядочно, если я несчастлив… Я буду зверем.

Селия медленно проговорила:

— Ты уйдешь — к ней?

— Нет, конечно. Она не такая. Я никогда ей такого не предложу.

Он говорил оскорбленным тоном с раздражением.

— Не понимаю — ты что, просто хочешь оставить нас?

— Потому что толку от меня вам не будет… Я был бы просто подлецом.

— Но мы же были так счастливы, так счастливы…

Дермот сказал нетерпеливо:

— Да, разумеется, были — в прошлом. Но мы женаты уже одиннадцать лет. После одиннадцати лет нужна перемена.

Она вся съежилась.

Он продолжал говорить, голос его звучал убедительно, он все больше становился собой:

— У меня вполне приличный заработок, я положу тебе достаточно на Джуди — да и сама ты теперь деньги зарабатываешь. Ты можешь поехать за границу — путешествовать — заниматься тем, чем ты всегда хотела…

Она подняла руку, словно загораживаясь от удара.

— Ей-богу, тебе понравится. Ты будешь куда счастливее, чем со мной…

— Замолчи. — Помолчала минуту-другую и сказала тихо: — Как раз этой ночью девять лет назад на свет стала появляться Джуди. Ты помнишь? Разве это ничего для тебя не значит? Разве я для тебя просто любовница, которую ты теперь хочешь спровадить на пенсию, неужели нет никакой разницы?

Он надулся.

— Я же сказал: мне жаль Джуди… Но разве мы оба не договаривались, что каждый будет иметь полную свободу…

— Разве? Когда?

— Я помню, что договаривались. Это единственно достойный способ отношений в браке.

Селия сказала:

— Когда на свет появляется ребенок, куда достойнее, мне кажется, его не бросать.

Дермот ответил:

— Все мои друзья считают, что идеал — это свобода в браке…

Она расхохоталась. Его друзья! Какой удивительный Дермот человек — только он мог приплести сюда друзей.

Она сказала:

— Ты свободен… Можешь уйти от нас, если хочешь… если на самом деле хочешь… но не подождать ли тебе немного, чтобы убедиться? Одиннадцать лет счастья против увлечения длиною в месяц. Выжди год — проверь себя, прежде чем все разрушать…

— Не хочу ждать. Не хочу жить в напряжении…

Селия вдруг потянулась и схватилась за ручку двери.

Все это на самом деле не происходит… не может на самом деле происходить… Она закричала:

— Дермот!

В комнате наступила тьма и закружилась вокруг нее.

Она обнаружила, что лежит на кровати. Рядом стоит Дермот со стаканом воды. Он говорит:

— Я не хотел огорчать тебя.

Она подавила в себе истерический хохот… взяла стакан, выпила воду…

— Я в порядке, — сказала она, — в полном порядке… Делай, как тебе угодно… Можешь уйти сейчас. Я в порядке… Делай, как знаешь. Но пусть у Джуди будет завтра день рождения.

— Разумеется…

Он спросил:

— Ты уверена, что в порядке?

Он медленно прошел в свою комнату и плотно закрыл за собой дверь.

Завтра день рождения Джуди…

Девять лет назад они с Дермотом бродили в саду их разлучили — она прошла через боль и страх и Дермот страдал…

Кто еще в целом свете мог быть таким жестоким, чтобы выложить ей все это именно в такой день…

А вот Дермот смог…

Жестокий… жестокий… жестокий…

Сердце ее вопило:

«Как он мог, как он мог быть со мной таким жестоким?..»

8.

У Джуди должен быть день рождения.

Подарки… праздничный завтрак… пикник… ужин… игры.

Селия думала: «Еще ни один день рождения не тянулся так долго… так долго… я сойду с ума. Если бы Дермот хоть немножко мне подыгрывал».

И Джуди ничего не заметила. Она видела только подарки, свои развлечения, готовность каждого выполнить любое ее желание.

Она была настолько счастлива, настолько не подозревала ни о чем, что сердце Селии разрывалось.

9.

Дермот уехал на другой день.

— Я напишу из Лондона, хорошо? Ты пока здесь поживешь?

— Не здесь, нет, не здесь.

Здесь в пустоте, в одиночестве, без Мириам, без ее поддержки?

Мамочка, мамочка, вернись ко мне, мамочка…

Мамочка, если бы ты была здесь…

Остаться здесь одной? В этом доме, полном таких счастливых воспоминаний — воспоминаний, связанных с Дермотом?

Она сказала:

— Я бы предпочла вернуться домой. Завтра мы приедем домой.

— Как угодно, я поживу в Лондоне. Мне казалось, тебе так нравится здесь.

Она не ответила. Иной раз просто бессмысленно отвечать. Люди либо понимают, либо нет.

После того, как уехал Дермот, она играла с Джуди. Она сказала девочке, что во Францию они не поедут. Джуди восприняла это спокойно, без интереса.

Селия чувствовала себя совсем больной. Ноги ломило, голова кружилась. Она казалась себе старой-старой женщиной. Голова разболелась так, что хотелось кричать. Селия приняла аспирин, но он не помог. Ее мутило, и даже мысль о еде была ей отвратительна.

10.

Селия боялась двух вещей — боялась сойти с ума и боялась, как бы Джуди чего-то не заметила.

Непонятно было, заметила ли что-нибудь мисс Худ. Мисс Худ была такая сдержанная. Большое утешение иметь мисс Худ — такую тихую и нелюбопытную.

Мисс Худ все устроила с их переездом. Кажется, она не видела ничего странного в том, что Селия и Дермот не поедут во Францию.

Селия с радостью вернулась в свой загородный домик. Она думала: «Так лучше. Может, я все же не сойду с ума».

Голова у нее прошла, однако, все тело ныло — как после жестоких побоев. От слабости она с трудом передвигала ноги… Это и ужасная тошнота делали ее безвольной и беспомощной…